Ясное утро занималось над улицами Тантизиума. Когда бледное золото рассвета на востоке небосклона сменилось тусклой голубизной, всадники увидели в первый раз город, раскинувшийся вдали, на вершине холма. При каждом новом подъеме на каждый новый холм, лежащий на их пути, они вновь и вновь видели город впереди. Сперва это была всего лишь неясная темная тень с желтыми точками — там, где горели сторожевые костры. Но вот путники различают уже сумятицу пестрых крыш этого старого гнезда, где пестовались человеческие надежды и вырастали позорные деяния человеческого рода. И вот — новое испытание.

Рассвет в городе вовсе не был таким уж золотым и тихим, как видели наблюдатели. Темный дым поднимался с белых внешних стен города. На склоне холма перед самым городом, точно муравьи, кишели люди. Громкий рев бесчисленных глоток, как морской прибой, доносился до ушей Конана и Евлалии. Он заглушал даже стук копыт их коней.

Теперь они были уже среди солдат, штурмующих город Поначалу им встречались только крестьяне или дровосеки из местных. Вооруженные косами и топорами, они устремлялись к городу, выбирая обходные дороги. Евлалия одаряла каждого из них дружеским приветствием, но Конан ехал молча рядом со своей подругой. И только когда он увидел знакомые физиономии наемников, он коротко кивнул. Все его помыслы были полностью заняты предстоящим штурмом.

Когда он увидел осадные орудия, сваленные среди ящиков со снаряжением, он заревел:

— Клянусь Кромом! Почему лестницы валяются здесь? Они должны давно стоять у стен города! — Он схватил какого-то несчастного фельдфебеля, погонявшего повозку с лестницами, и наорал на него, учинив зверскую выволочку: — Немедленно к городской стене! Все остальные должны очистить для тебя место. Это мой приказ!

И скоро уже лошади неслись по знакомым террасам старого лагеря, где некогда стояли наемники. Вот здесь дьявольский огненный туман Аго-хофа поглотил многих старых товарищей. Светло-зеленая трава уже выросла вновь и покрыла землю, богато удобренную кровью и золой, оставшейся от сгоревших солдат. Сейчас тут были привязаны лошади, за которыми следили старые или раненые солдаты. На следующей террасе наемники и кофийские мятежники уже ждали приказа начать штурм города.

Павло и некоторые другие испустили вопли ликования, когда Конан подъехал к ним. Но остальные из их отряда отозвались на этот крик довольно-таки вяло. Они не выглядели слишком воодушевленными. Конан спешился и передал свою лошадь одному из наемников, велев расседлать ее. Затем он повернулся к Евлалии. Но ее возлюбленный Рандальф уже снимал ее с седла и поднимал на руки. Конан резко отвернулся и начал подниматься по склону.

На самой верхней террасе, на расстоянии полета стрелы, вновь собрались отряды солдат. Здесь были почти все наемники. Именно они, как наиболее боеспособные, должны были возглавить штурм. Конан подошел к группе офицеров и отвел в сторону Зено.

— Как протекает битва? Я надеялся, что сумею прибыть пораньше.

Рыжеволосый кучерявый лейтенант глянул на Конана сквозь поднятое забрало и сказал с угнетенным видом:

— Дело дрянь, Конан! Мы пытались штурмовать город при первых лучах рассвета — здесь, поскольку у ворот слишком яростно обстреливают нас из башен, — он указал на изгибающуюся белую стену, которая высилась перед ними на склоне холма. — Стефани ранен. Мы отступили. Затем мы стали штурмовать стену, осыпая ее градом стрел. Но также тщетно. Высота дает им преимущество примерно в тридцать шагов. Их стрелы летят дальше наших. — Зено поглядел вверх, туда, где тихо переговаривались между собой другие вожди наемников. — Аки Вадсай поддержал наше нападение, но другие вовсе не хотят сражаться пешими. И Виллеза отвел назад своих людей.

Вероятно, зингарец услышал, как прозвучало его имя. Он оставил других офицеров и с мрачным видом приблизился к Конану и Зено.

— Я считаю, что твой отряд должен взять на себя основную тяжесть этого штурма, Конан. В конце концов, мы здесь потому, что поддержали ТВОЕ предложение… — Он посмотрел на людей, которые ждали его, собравшись на нижней террасе. — И просьбу ТВОИХ кофийских друзей.

Конан коротко кивнул:

— Но будь сразу же у меня за спиной, Виллеза. И не переусердствуй в осторожности. — Затем он отвернулся от насмерть разобиженного зингарца и спросил Зено: — Где Стефани?

— Там, Конан.

Офицер кивком головы указал на нескольких людей, лежавших в тени террасы. Конан отпустил лейтенанта и пошел туда. Он увидел солдата, чья зеленая туника густо пропиталась кровью, уже засохшей. А затем отыскал среди раненых и барона, сидевшего на седле в окружении праздно стоящих людей. Стрелу, вонзившуюся ему в ногу, уже вытащили, и теперь окровавленное древко лежало рядом в траве. Раненый как раз прижимал повязку с целебными кореньями к ране. Он взглянул на Конана и виновато улыбнулся, точно хотел попросить прощения.

— Чертовски глупо все, что здесь творится! Но что поделать, за всеми моими учеными занятиями я не нашел времени постигнуть искусство войны. Надеюсь все же, что скоро снова смогу забраться в самую гущу…

Конан покачал головой:

— Было бы лучше, если бы вы остались живы, барон. Вы будете нужны, когда настанет мир. Если в этой несчастной провинции настанет когда-нибудь мир. — Резким движением руки он отмел всякие возражения. — Что поделывают наши союзники за городскими стенами?

Барон Стефани с серьезным видом качнул головой:

— Они не смогут открыть для вас ворота, Конан. Они очень скверно вооружены. А принц Ивор знает, что у него есть в городе враги. Они смогут поднять восстание только тогда, когда мы ворвемся в город. Не раньше.

Конан поразмыслил над этими словами, рассматривая открывающийся перед ним склон. На поросшей травой равнине торчали оперенные стрелы, будто дикие цветы. Словно по волшебству выросли они из неподвижно лежащих тел павших солдат. Наверху, над ними высились белые стены. Головы и плечи пикинеров, стоящих на стенах, были отсюда хорошо заметны. Целый отряд стрелков стоял на стене и осыпал нападающих дождем длинных стрел. На юге находились обе башни городских ворот. Там было полно защитников города. Конан увидел, как камень, выпущенный из катапульты, ударил в стену ближайшей к нему башни, но не причинил ей ни малейшего вреда. За башнями вздымалась могучая цитадель.

И все же городская стена была всего лишь стеной — выбеленной известью, высотой в пять человеческих ростов, сложенной из небольших камней, как Конан убедился во время своих прогулок по городу. Такую стену можно было бы проломить, если действовать под прикрытием щитов, выстроившись «черепахой». Но угроза волшебства… Терпеливая работа займет некоторое время, а колдун может прибыть с минуты на минуту. Город должен быть взят еще сегодня. Самое позднее — до полудня.

— Незадолго до твоего прибытия мы построили осадные лестницы, — Стефани указал на длинные деревянные приспособления, которые теперь подтаскивали по равнине к городским стенам. — Еще довольно много их лежит там, под стеной.

— Отлично! — Конан стряхнул с себя задумчивость и схватил щит барона, лежавший на земле, На зеленом поле была нарисована серебряная кошачья голова. — Возьму в долг, ладно? — Затем киммериец поднял щит и вышел на дорогу. — Эй, люди! — заревел он во всю мочь. — На лестницы! За мной!

Со всех сторон к нему подбегали солдаты. Один из наемников звал своего друга:

— Если уж помрем, то лучше рядом с Конаном!

Его клич с воодушевлением подхватили остальные:

— Конан!

— Да, Конан! Конан, веди нас!

Толпа вооруженных людей собиралась вокруг киммерийца.

Поравнявшись с группой офицеров, он громко крикнул:

— Стрелки, вперед! Прикройте нас! Нападаем на стену сразу со всех сторон!

Конан подбежал к одному из фургонов, склонился над осадной лестницей и изо всех сил ухватил за перекладины. При этом он оцарапал своим щитом себе плечо. Напрягая все свои немалые силь., он выпрямился под тяжелым грузом. Наемники и. мятежники подбежали, чтобы помочь ему тащить почти неподъемную тяжесть.