– Причем не в малых чинах, – добавил Артем.

– Но тогда для чего он деньгами разбрасывается? Чего проще через свою систему отыскать кого угодно и что угодно. А иконка? Почему он ее не востребовал? На крючок тебя берет? Но зачем? Кто ты такой для него? Чего проще натравить ОБХСС. Непонятно. Хотя, конечно, бывают и среди подобной публики заядлые коллекционеры. Вот, помню… Потом как-нибудь расскажу… Но, если так, что же он в конце концов собирает? То эмали, то карты…

– А, собственно, что такое карты Таро?

– Специальные гадательные карты. Колода больше обычной и по формату, и по числу листов. Погоди, я сейчас принесу книгу…

Колычев пошел в дом, а Артем, оставшись в беседке, от нечего делать глазел по сторонам. В беседку влетела крупная вишнево-коричневая бабочка с крылышками, окаймленными желтоватой полоской. Артем знал, что она называется «траурница». Бабочка некоторое время порхала над столом, словно высматривая нечто известное ей одной, потом неожиданно опустилась прямо на лежащую неподвижно руку Артема. Наш герой тупо смотрел на изящное существо, усики которого подрагивали, а крылышки плавно поднимались и опускались. Интересно, мелькнула мысль, сколько стоит подобная тварь как предмет коллекционирования? Наверное, копейки. Тогда пусть радуется своей малоценности и летит восвояси.

Артем дунул. Бабочка вспорхнула и закружилась над его головой. В этот миг вновь появился старец. В руках он держал потрепанную книжонку в бумажной обложке.

– Вот, послушай. Гадательные карты Таро… Известны в Европе с XIV века… происхождение неясно. Ага… Египет… Так… Тайные знания… Ну куда же без них… Колода делится на Старшие и Младшие арканы, соответственно, двадцать два и пятьдесят шесть листов. Старшие арканы – символы. Например: Дьявол, Смерть, Башня, Колесница… Младшие – четыре масти: мечи, кубки, монеты, жезлы. Позже Младшие арканы трансформировались в обычную игральную колоду. Существуют разновидности, например, Марсельское Таро. Карты используют для гадания и в магии. Вот, посмотри…

Артем глянул в книгу. Со страницы на него смотрело рогатое чудище, у ног, вернее – лап которого примостилась голая парочка.

– Это Дьявол, – пояснил Колычев. – Тут есть и другие иллюстрации.

– Да, понятно, – равнодушно промолвил Артем. – О стоимости что-нибудь сообщается?

– Написано, что есть очень редкие и древние колоды.

– Ясно. Что ж, нужно отправляться в этот Плутаев. Интересно, где он находится? В справке написано – в Костромской области. Хорошо, хоть не в Сибири.

– Насколько я знаю, Плутаев – крохотный городок. Стоит на берегу Волги, – сообщил старец. – Красивейшие места! Художник Левитан именно там писал свои пейзажи. Съездишь, развеешься…

– Развеиваться я привык в «Арагви», – с кислой ухмылкой произнес Артем, – или в ресторане ЦДЛ. Ну, еще в «Метрополе».

– Но ведь средства для их посещения с неба не падают, – резонно возразил Колычев. – Так что, Артюша, отправляйся… В «Волге» на Волгу – забавно звучит.

Следующие два дня, субботу и воскресенье, Артем занимался делами, не относящимися к ходу нашего повествования, а в понедельник, двадцать девятого августа, отправился в экспедицию. Насколько ему удалось выяснить у водителей междугородных перевозок, к которым он обращался за консультацией, дорога до Ярославля и далее до Костромы была вполне приличной. Но вот потом нужно передвигаться по сильно пересеченной местности.

– До Красного еще более-менее, – сообщил некий мрачноватого вида водила с многочисленными татуировками на могучих руках. – Шоссейка разбитая, но проходимая, а потом тундра начинается…

Откуда в средней полосе тундра, Артем выяснять не стал, поняв, что под данным географическим ландшафтом подразумевается полное бездорожье.

– Прощай, рессора, прощай, кардан… – зловеще произнес татуированный.

«Да и хрен с ним! – подумал про себя Артем. – В конце концов, выставлю счет за поломки».

Артем практически никогда не бывал в российской глубинке. Лишь учась в институте, он пару раз ездил с факультетом на сельхозработы в Сходню. По этой причине родные просторы ассоциировались у него с картофельным полем, со стоящими буквой Г в бороздах студентками в тренировочных брюках, с аппетитными и не очень попками, с терпким дымком костров, у которых грелись в ненастье…

«Волга» мчалась по довольно оживленной трассе. Промелькнули древние храмы Ростова Великого на берегу озера Неро. За лобовым стеклом то и дело появлялись крохотные городки, названия которых на мгновение возникали на табличках придорожных столбов и тут же вылетали из памяти. Мимо проносились почерневшие от времени избы, купола и колокольни, очень часто находившиеся в весьма плачевном состоянии, колодцы с «журавлями» и без, древние лабазы, стоявшие поодаль от новых, полуразрушенные деревянные мосты, водонапорные башни… И леса, леса, без конца и края… Лиственные, едва начинающие желтеть. Хвойные, стоящие единым темно-зеленым монолитом. Если бы не мачты электропередач да щиты с облупившимися надписями типа: «Вперед к победе коммунизма!» или «Решения XXIII съезда КПСС – в жизнь!», то казалось бы, не «Волга» несет его вперед, а машина времени вспять, сквозь века.

До Ярославля Артем доехал без приключений. До Костромы, куда он прибыл под вечер, тоже, если не считать проколотого колеса. В сам город он заезжать не стал, а свернул в придорожный лесок, расположился под сосной, разжег небольшой костерок, поужинал захваченными из дома припасами и заночевал прямо в машине.

Следующим утром он уже был в Костроме. Город, как и ожидалось, небольшой и старинный, не произвел никакого впечатления на нашего героя. Артем лишь мысленно отметил, что, если бы потолкаться здесь с месячишко, можно выудить много интересных вещей.

Он нашел автовокзал, унылое здание с плоской крышей, похожее на перевернутый спичечный коробок, и поинтересовался у первого попавшегося водителя автобуса, как добраться до Плутаева. Выяснилось, что до искомого города километров сто двадцать. Дорога всякая: есть асфальт, есть и насыпной тракт, а то и просто проселок. Попадаются очень плохие участки.

– У тебя какая машина, земляк? – поинтересовался шофер. Произносил он: «кока машина».

– «Волга», – сообщил Артем, невольно улыбнувшись характерному выговору.

– Чего скалишься? – насторожился шофер.

– Окаешь ты… Для меня непривычно.

– А сам откудова?

– Из Москвы.

– О! – почтительно произнес шофер. – Дак угробишь «волжанку». Ты лучше на пароход садись. Машину оставь у кого-нибудь во дворе, и на пароход… И не бойся, у нас туто тихо. Отдашь рублевку за стоянку, а то и даром пустят. Вот. Пароход туда раз в день ходит. Как раз в одиннадцать и отвалит. Времени у тебя – навалом. Да вот хоть к моей тетке зайди. Скажи, что от Виктора. Можно, мол, машина пару деньков постоит? Тетка тут недалече проживает. Рядом, считай. Улица Красина, 13. Домишко сразу узнаешь. Весь в резьбе: и наличники, и ставни, и конек, и ворота… А потом сразу дуй на пристань. Купишь билет, и через пару часов ты в Плутаеве. И чего ты в ем забыл? Дыра, прости господи, еще та!

«А ведь он дело говорит, – подумал Артем. – Чего зря машину калечить». И он отправился на поиски дома, украшенного резьбой. Найти его оказалось несложно. Хижина даже издали напоминала теремок. Словоохотливая старушка с личиком, похожим на печеное яблоко, узнав, что его прислал племянник, кинулась отворять ворота. От трешки она категорически отказалась, долго всплескивала ручками и в конце концов в смущении убежала в дом. Однако Артем, несколько удивленный патриархальностью нравов, положил деньги на крыльцо и прижал их камнем. Когда он уходил, старушка выглянула из окошка и уже в спину пожелала доброй дороги и заверила, что автомобиль будет в целости и сохранности.