В тот же день состоялся званый обед в том же триклине Юстиниана. Государыня и невестка ее сели на вышеупомянутом троне, а княгиня стала сбоку. Когда стольником были введены по обычному чину княгини и сделали земной поклон, княгиня, немного наклонив голову на том месте, где стояла, села за отдельный стол с зостами по чину. На обеде присутствовали певчие церквей св. апостолов и св. Софии и пели царские славословия. Были также всякие сценические представления. В Золотой палате состоялся другой званый обед; там кушали все апокрисиарии Русских князей, люди и родственники княгини и торговые люди и получили: племянник ее 30 милиарисиев, 8 приближенных людей по 20 мил., 20 апокрисиариев по 12 мил., 43 торговых человека по 12 мил., священник Григорий 8 мил., люди Святослава по 5 мил., 6 людей (из свиты) апокрисиариев по 3 мил., переводчик княгини 15 мил. После того как царь встал из-за стола, был подан десерт в ариститирии, где был поставлен малый золотой стол, стоящий обыкновенно в пентапиргии, и на нем был поставлен десерт на блюдах, украшенных эмалью и дорогими камнями. И сели царь, царь Роман Багрянородный, багрянородные дети их, невестка и княгиня; и дано было княгине на золотом блюде с дорогими камнями 500 мил., шести приближенным женщинам ее по 20 мил. и 18 прислужницам по 8 мил.
Октября 18-го, в воскресенье, состоялся званый обед в Золотой палате, и сел царь с Русами, и опять был дан другой обед в пентакувуклии св. Павла, и села государыня с багрянородными детьми ее, невесткою и княгинею, и дано было княгине 200 мил., племяннику ее 20 милиарисиев, священнику Григорию 8 милиарисиев, 16 приближенным женщинам ее по 12 милиарисиев, 18 рабыням ее по 6 милиарисиев, 22 апокрисиариям по 12 милиарисиев, 44 купцам по 6 милиарисиев и двум переводчикам по 12 милиарисиев».
Итак, 9 сентября в среду состоялся прием по случаю прибытия русской княгини Ольги. Княгиня вошла со своими родственницами княгинями и избраннейшими прислужницами. Позади нее вошли представители русских князей и торговые люди и стали внизу, у завес.
С княгиней были ее племянник, священник Григорий, переводчик и остальная свита.
Все они получили достойные дары, как о том сообщает Константин Багрянородный.
Племянник — значит сын сестры или брата. Братьев у Ольги не было, по крайней мере, ни один источник об этом не сообщает. А сыновьями сестер, насколько известно из русских преданий, были Вадим Новгородский, убитый Рюриком, и сам Рюрик. Так кто же из них был с Ольгой во дворце константинопольского императора?
И Галл Аноним, и Козьма Пражский — древнейшие из дошедших до нас летописцев западных славян — мало что знают о своих странах ранее второй половины X века. Моравские же хроники не сохранились. Ими, однако, пользовались хронисты XVV–XV веков, и в позднейшее время сохранялись обильные предания о Святополковой и постсвятополковой Моравии. В конце XVIII века их попытался свести X. Фризе в истории польской церкви раннего периода. Автор, правда, не делал различия между древнейшими источниками и сочинениями своих предшественников XVII века (вроде Матвея Претория — автора написанных в конце XVII века «Деяний готов»), но наличие определенной традиции само по себе представляет значительный интерес.
X. Фризе приводит довольно обстоятельный рассказ о русском князе эпохи Игоря и Ольги. Звали этого князя Олегом, или Александром, и был он не кем иным, как сыном самого Олега Вещего. В этой версии Игорь значился племянником Олега, захватившего в 882 году Киев. После смерти князя Игорь изгнал своего двоюродного брата в Моравию, где последний в 940 году был провозглашен королем. После этого братья помирились и заключили даже союз. Олег ведет тяжелую борьбу против «гуннов», то есть венгров. Такое отождествление, между прочим, было обычно для X века. Видукинд Корвейский, писавший историю саксов около 967 года, тоже считал, что венгры — это те же авары, являющиеся потомками гуннов, вышедших, в свою очередь, из готов. В войнах Олега против гуннов в 945 и 947 годах на его стороне была и русская помощь. Тем не менее в битве на реке Мораве он потерпел поражение. В 948 году он пытался отобрать у гуннов Велеград, но снова его ждала неудача. Король укрепился в Ольмоуце. Снова война в 949 году. Ряд побед. А затем поражение при Брюнне. Олег бежит в Польшу и просит помощи у Земислава, князя польского, а так же у Игоря. Имени Земислава другие источники не знают. Но у Галла Анонима примерно в это время в Польше княжит отец Мешко Земомысл, причем приведенные в хронике сведения явно легендарного характера.
В 950 году против гуннов с большим войском выступил герцог баварский Генрих. Это сообщение подтверждается другими источниками. Воспользовавшись сложившейся обстановкой, Олег поднимается снова и ждет помощи от Игоря. Но приходит сообщение о гибели Игоря. В «Повести временных лет» смерть Игоря датирована 6453 годом, что по константинопольской эре должно было бы означать 945 год. Но многие известия летописи за X век даны не по константинопольской, а по какой-то иной эре, отличавшейся от константинопольской на четыре года. Гибель Игоря по этой эре надо датировать 949 годом, что близко дате нашего источника.
Не совсем понятно, почему Олег бегством в Польшу навлек нападение гуннов на хорватов. Видимо, речь идет о карпатских хорватах. Олег отправляется на Русь к Ольге, помогая ей усмирить неприятелей. Здесь на Руси Олег и умер в 967 году. Поскольку он был крещеным, X. Фризе предполагает, что и к крещению Ольги, и к приглашению Адальберта Олег имел самое непосредственное отношение.
Следует еще раз подчеркнуть, что в распоряжении Фризе были недостоверные, легендарные источники моравского происхождения. Здесь, в частности, указывалась дата сохранения в Моравии славянского богослужения: до 1070 года. Были здесь также какие-то сведения о распространении кирилломефодиевской традиции на Польшу и западнорусские земли, хотя последнее может быть и осмыслением авторов XVII века. Из пересказа нельзя, однако, понять, где именно Олег сын Олега принял христианство, то есть относится ли и он к числу варягов-христиан или же был окрещен кем-то из учеников славянских просветителей (Кузьмин А. Падение Перуна. М., 1988).
Иоанн Скилица (XI век) сообщает об Ольге: «И жена некогда отправившегося в плавание против ромеев русского архонта, по имени Эльга, когда умер ее муж, прибыла в Константинополь. Крещеная и открыто сделавшая выбор в пользу истинной веры, она, удостоившись великой чести по этому выбору, вернулась домой».
Этот пассаж подтверждает ранний срок сотворения легенды — еще во времена Ярослава.
Надо только помнить, что наши историки спутали и смешали воедино двух княгинь: Олгу-Прекрасу и Хельгу-Росвиту, из-за чего и получилась невообразимая путаница. Однако эта путаница была вполне закономерна, ибо при помощи неважно каких сведений надо было доказать факт крещения княгини Ольги, вот и пришлось приписывать ей чужие дела.
Заодно уж приведем сведения Якова Рейтенфельса: «Особенно же славится громадными пещерами, искусственно ли или природою созданными — это не решено окончательно, гора, находящаяся на расстоянии полумиллиария от города, близ Печерского монастыря. Здесь находятся тела святой Елены, или Ольги, монаха святого Иоанна и других знаменитых людей, совершенно сохранившиеся и как бы поныне еще дышащие». Эти слова подтверждают то, что легенда складывалась постепенно и в окончательном виде предстала весьма поздно. Еще не нашли саркофаг святой Ольги, а тело ее уже хранится в пещере, как о том стало известно Рейтенфельсу. Хранится без всякого гроба. Лишь гораздо позже появятся раки с нетленными телами. Пока же — только тела с разной степенью сохранности.
В 958 году Ольга отправилась в Константинополь к императору Константину Львовичу. Там она возбудила благородную страсть к себе в Иоанне Цимисхие. Но, приняв от него крещение, остроумным отказом отклонила от себя цепи супружества.
Иоанн, Михаил, Константин. Именно эти три императора влюблялись в Ольгу, как уверяют нас разные русские летописи.
