До вечера я отлёживался в чахлых кустах, на границе засыпанного песком города. Несколько раз над моей головой пролетал вертолёт, неизвестно кому принадлежавший. С наступлением сумерек множество собачьих стай ушли на свою охоту. Лучшие друзья человека очень быстро об этом забывают. В Узбекских городах это принимает иногда чудовищные формы. По-моему в 1976 году, Постановлением Совета Министров УзССР, была введена обязательная регистрация охотничьего оружия. Вот с этого момента, число собак начало опасно возрастать, пока в 1980 не были съедены несколько человек. Маленький мальчик был выкраден через открытое окно и растерзан прямо во дворе дома. До 1976 года администрация города устраивала ежегодный отстрел собак, обычно в марте-апреле, чтобы держать их численность в разумных пределах.

Вглубь лезть не хотелось. Воняло сильно собачатиной, кровью, и экскрементами.

Я достал нож, подложил под голову и уснул. А вот пробуждение было кошмарным.

Снаружи было по-утреннему светло, а напротив меня, загораживая его, стоял громадный пёс и задумчиво глядел на меня. Видимо ещё не определился, сразу меня съесть или оставить на ужин? Из-за его спины доносился многоголосый лай его бригады. Я прижался к стенке освобождая дорогу, он пробежал мимо в темноту один, за ним никто не пошёл. Стая так же стояла и лаяла снаружи.

– Щенков проверяет!- догадался, -Хорошо что дальше не залез, а то бы она со мной и разговаривать не стала.

Значит это она, кобелям на щенков наплевать, сбрёхивают себе, пока мамаша делом занята. Слышу назад когтями стучит опять мимо меня, только походя зубами полоснула, что-то вроде - я хозяйка, а ты место знать должен. Такая большая обнаглевшая собака. Животным и детям, некоторые взрослые тоже вписываются сюда, всегда надо напоминать об этом, потому что проявляя слабость, вы низводите себя с пьедестала Великого вершителя судеб. Сделать это можно только одним способом, и пусть общество охраны животных заглохнет. Уж если вы завели себе домашнее животное, сделайте так чтобы по крайней мере, оно вас слушалось. Ну а если проходит месяц, а оно не понимает - утопите его, как Герасим.

Я ударил её. Она остервенилась, повернувшись ко мне оскаленной мордой, глаза бешеные. Я озверел тоже. Шерсть на моём затылке поднялась, и уши прижались к голове. Она метнулась прямо на выставленный вперёд кулак. У собак зубы загнуты немного назад, чтобы добыча не вырвалась. Поэтому они хватают и тянут, подтаскивая жертву всё ближе. Не надо вырываться, не поможет.

Я совал свою левую руку всё дальше в её горло, а правой бил её по шее, чтобы страшные челюсти не смыкались так тяжело, и наступал. Она начала задыхаться.

Ей уже не хотелось есть незнакомого страшного человека, чья рука забиралась всё глубже и глубже, плюс боль от ударов и вкус ставшей противной человеческой крови. Она уже ничего не соображала, ритмичные удары следовали один за другим... Она упала. Из горла текла какая-то кашица, по-моему её стошнило.

Я аккуратно разжал страшные челюсти, царапая свою и без того изуродованную руку, вытащил наружу. Воды чтобы промыть раны не было, зато была аптечка.

Плотно, пользуясь одной правой, я перебинтовал раны от клыков этой женщины в обличье монстра. Потом схватил её за уши и встряхнул.

– Очнись! Красотка!

Мне совсем не улыбалось иметь дела с заместителем этой дамочки, вдруг он решит что это хороший случай чтобы самому стать вожаком?

Она открыла глаза и лизнула мою руку. Что бы стал делать вожак в таком случае?

Своей здоровой рукой я хлестнул её по спине. Она вздрогнула и стала лизать мою руку не останавливаясь. Всё. Я Хозяин, только придётся это повторять почаще.

На следующую ночь я вышел вместе со своей стаей на промысел.

Мне нужна была горячая вода, бритва, мыло, и нормальная одежда, в которой я мог появиться на улицах города, тогда как моим товарищам было нужно мясо и побольше. Нам годился любой мясной магазин, поэтому мы не пошли в старый город, я боялся заблудиться в переплетении узких улочек. К тому же, откуда там магазины? Бухара по окраинам была пустынна, народ сидел за дувалами или в квартирах, ночная жизнь только в районе Регистана, может ещё вокруг Дворца имени Абу Али ибн Сины, а там где были мы, даже патрули не заезжали.

Впереди шёл я и Красотка, остальные бежали позади в трёх шагах. Иногда она оборачивалась и рычала на стаю, чтобы держались подальше. Никто не может идти с хозяином рядом, кроме неё!

Я рассчитывал на магазин, но получил гораздо больше. Мы шли мимо забора ограждающего большую территорию, до ворот на которых висела доска с золотыми буквами: "Бухарский мясокомбинат имени Раджабова". За сеткой я заметил две тени доберманов, следящих за нами издали.

– Это оно.- сказал я Красотке.

Она недоуменно посмотрела на меня.

– А как мы попадём внутрь?- спросили её глаза.

– Это не проблема.- ответил ей, -А вы сможете справиться с двумя сторожевыми псами?

Её глаза обиженно блеснули.

Я вынул нож и рассёк пятимиллиметровые прутья изгороди. Отогнул.

– Заходите!

Она вошла первая, за ней последовала вся наша компашка, они сразу направились к ожидающим доберманам, которые уже начали перетаптываться в неуверенности. Я видел как моя стая взяла их в полукольцо, прижав к стене здания. Если я не ошибаюсь, то собаки чувствуют волны смерти исходящие от себе подобных. Им было страшно перед двумя десятками голодных безжалостных глаз.

Один доберман не выдержал, подошёл к Красавице, и упал на спину с видом побеждённого. Он ещё умильно поскуливал, когда она одним движением своих громадных клыков разорвала ему брюхо. В это же время остальные налетели на второго. Короткий визг, и всё было кончено. Красавица подошла ко мне, потёрлась головой о мою руку.

– Я правильно сделала?- спросили её глаза.

– Ты молодец!- сказал я, -Теперь мы пойдём через проходную.

С этой стороны дверь в проходную была не закрыта, бабай вооруженный револьвером заткнутым за поясной платок халата, дремал в кресле у пульта управления воротами и большой красной кнопки аварийной сигнализации.

Услышав наши шаги по мозаичным плитам, он открыл глаза, пытаясь сфокусиривать взгляд на чём-то позади меня, потом повернулся посмотреть на телевизор, на тёмном экране которого отражалась вся наша компания, наконец он не придумал ничего лучшего, как встать на колени, приложиться лбом к полу и замереть.

Красавица приняла всё это как очередную добычу, и сделала попытку подойти к нему. Я хлопнул её по морде. Она извинилась. По собачьи.

Примерно как:

– Ах, прошу пардону, мой господин! Надеюсь наши отношения не пострадают из за этого никчёмного инцидента?

Я улыбнулся ей. Она это заслужила.

Поднял бабая за воротник, забрал наган, у него так тряслись руки что он мог поранить себя.

– Где остальные сторожа?

Он постарался ткнуть трясущимся пальцем на дверь, на которой было написано что-то по узбекски, но я понял.

Внутри спали четверо, я оглядел комнату - идеальное место, окна нет, кондиционер, металлическая дверь. Я затолкал бабая внутрь.

– Разоружай их!

Он послушно обшарил их вещи и принёс мне ещё четыре нагана.

– Вы что, музей ограбили? - спросил я его.

Он слабо улыбнулся, не зная как реагировать. То-ли согласиться, то-ли нет.

– Сидите здесь тихо.- дал ему последний совет. -Хоп?

– Хоп майли!- согласился он, тряся головой.

Я закрыл их на замок, нисколько не сомневаясь что они будут сидеть тихо до самого утра, и открыл дверь ведущую на комбинат.

– Добро пожаловать, дорогие друзья! В самый настоящий собачий рай!

Столы, на которых лежала продукция мясокомбината, оставшиеся неубранными с вечерней смены, были полны сообразительных толстых крыс, которые завидев нашу компанию моментально скрылись в технологических отверстиях.

Я оставил собак под присмотром Красавицы в разделочном цехе, а сам пошёл в административный корпус. Окна на втором этаже были распахнуты. Я влез и пошёл сразу на третий, справедливо полагая что директор комбината не может сидеть рядом с бухгалтерией. В коридорах горел ночной свет, и мне не составило особого труда найти приёмную этого великого человека. Дверь была таких размеров, какие обычно делают в похоронных конторах на Западе, чтобы выносить гробы. Этот, по видимому, водил сюда слонов, или все коровы идущие на убой имели у него аудиенцию. За кабинетом была комната в стиле будуар, на мой взгляд слишком пышно и вычурно, чтобы расслабляться одному. Громадный гардероб и душ, были самой замечательной находкой. Я постригся, сбрил бороду и переоделся в директорский костюм. Он оказался шире меня на два размера и жал в плечах, но это можно было потерпеть. Не собирался же я ходить в нём всю жизнь.