– А Тоник?

– Что «Тоник»? По ее просьбе он притормозил. Ревела, не иначе как от боли, пыталась хватать меня за руки и несла какую-то нелепицу. Скорее всего, у нее и вправду нога сломана.

Наташка сунула мне пустую пятилитровую пластиковую бутыль и с нажимом в голосе велела прогуляться к роднику. Но тут же ее отняла, заявив, что здесь сосен и не сосчитать, в любом случае, больше трех, а посему очень жаль потерянного времени на мои предполагаемые поиски.

– Так к роднику лучше подъехать, – пояснил Сергей. – Расстояние приличное, да и место там лучше и безопаснее.

Подруга смерила его уничтожающим взглядом, но ничего не сказала. Он напрягся, пытаясь понять, что бы это значило. И я с готовностью перевела: «Сергей Юрьевич, ты придурок. Наталья Николаевна уже не первую минуту обезвожена, а ты только сейчас сообразил, что до родника еще далеко. Разговоры можно было и там разговаривать».

Метров через триста, объехав группу берез, вырвавшихся из лесного массива на луговой простор, сразу углубились в лес. Матушка-природа придала въезду форму арки. Ветки деревьев смыкались между собой так густо, что создавали глубокую тень. Ей сопутствовали сырость, прохлада, изобилие мшистых кочек, крупноцветковых незабудок и каких-то белых, похожих на звездочки, цветов. Наташка напомнила кришнаиту, что ее машина не вездеход. Просто непонятно, как она еще едет.

– Воду носом чует, – догадалась я.

– Жаль, что не бензин, – парировала Наташка, – он у нас на исходе.

– Приехали, – сообщил кришнаит.

Небольшая полянка открылась неожиданно. Как раз в тот момент, когда я собралась поинтересоваться, далеко ли до воды. Уже в машине осознала, что жажда мучает меня не меньше, чем Наташку. Мы с ней даже не стали озираться по сторонам. Машинально отметив схожесть разнотравья с мавританским газоном до покоса, резво выскочили из машины и сразу потрусили на звук хрустальных переборов родника. Жажда стала просто нестерпимой.

– Обломали-ись… – протянула Наташка, финишировавшая первой. – К источнику не подойти. Если только полакать из этих маленьких лужиц. Но в них мухи плавают. И лягушата в засаде сидят. Говорят, их раньше в молоко бросали, чтобы оно от жары не скисало. Вот только мухи… Их точно туда не закидывали.

– Быть у воды и не напиться?!

Я подлетела ближе и осеклась. Штук семь ключей с разной интенсивностью били из-под земли на маленьком островке, выбрасывая на поверхность то ли песок, то ли похожую на него по цвету известь. Количество ключей постоянно менялось. Одни затухали, другие активизировались. Сам островок был окружен пропитанной водой торфянистой почвой, поросшей ярко зеленой травой. Прозрачный ручеек с такими же берегами весело убегал в лес.

– Кому-то надо стать подстилкой, – пробормотала я, стянув шлепанец и шевеля пальцами ноги шелковое разнотравье.

– «Подстилка» – слово ругательное! То же самое, что проститутка, только более оскорбительное, – сглотнув комок в горле, заявила Наташка. – Лучше стать прокладкой. Не очень скромненько, но цензурно, раз их даже по телевизору рекламируют. Такие то-оненькие. О, кришнаит! То, что надо. Такой же то-оненький… И ему все равно надо мыться.

– Он своего уже нахлебался! – возразила я.

Услышав шаги, мы с подругой резко обернулись. Помахивая пятилитровой бутылью, к нам подходил Сережа. Я скроила на лице маску решительного отказа от его трансформации в прокладку. Наташка фыркнула. Кришнаит, не обращая на нас никакого внимания и не останавливаясь, прошлепал босыми ногами прямо к островку и нагнулся, чтобы набрать воду. Было непонятно, почему он при этом стоит, как цапля, сначала на одной ноге, потом на другой, без конца цокает и кряхтит. Заполнив бутыль на четверть, кришнаит выбрался на сушу и, сунув нам бутилированный источник, как ненормальный, заскакал по поляне.

Странность его поведения стала понятна сразу после первого глотка. Наташка его сделать не смогла, сначала застыла с раздутыми щеками и бешеными глазами, потом сунула флягу мне и полила защечным запасом траву. Вода оказалась ледяной, а я, заглядевшись на взлягивания кришнаита, свой глоток все-таки сделала. И сразу пожалела, решив, что ломота в зубах, возможно, скоро и пройдет, а вот ангина мне обеспечена.

– Пить из горла признак дурного тона, – с завистью глядя на меня, заявила Наташка. – Пойдем к машине, я одноразовую посуду достану. Только сразу предупреждаю, стаканчики кончились. Попьем из тарелок, опять же, вода согреется.

Какое это удовольствие – медленно утолять жажду! С чувством, с толком, с расстановкой. «Оттаявшего» психиатра снова сгоняли за пополнением запасов из глубинного ледника земли. На сей раз Сергей Юрьевич проявил изобретательность и в воду не полез. Привязал бутыль за горлышко к палке, закинул в центр островка, как удочку, и этой же палкой заставил емкость принудительно наполняться. Затем просто подтянул ее к себе.

Приобщение к запасам из холодильника Тоника, на прощание опустошенного Натальей Николаевной по принципу «не оставляй врагу ничего», окончательно расслабили. Мы с Наташкой валялись на своих пледах, расстеленных рядом с машиной, и радовались окружающему миру. Волею судьбы в него входил и кришнаит с открытым ртом, дремавший на посту в тенечке от машины. Время от времени он просыпался, сгоняя залетных мух, хрипло объявлял, что все в порядке, мы благодарно поддакивали. Пару минут Сережа сидел с сосредоточенным видом, пялясь в сторону нашего арочного въезда, затем глаза закрывались, голова медленно запрокидывалась, рот открывался… Думать о, мягко говоря, разного рода неприятностях не хотелось.

– Иришка, ты не знаешь, что такое Мандрыга? – прикрывая лицо от солнца пластиковой одноразовой тарелкой, расслабленно поинтересовалась Наташка.

– В первый раз слышу, – лежа на животе, лениво ответила я и поправила такую же тарелку, венчавшую мою голову в качестве одноразовой панамы!

– Неправда ваша! – Сил на возмущение у подруги не было. – Сергей говорил, что наш несостоявшийся меценат Павлик в свое оправдание все время талдычил о какой-то Мандрыге.

– Мандрыга… Так это, скорее всего, о Мандроге, а не Мандрыге. И ударение на первом, а не последнем сло… – От удивления я запнулась. – Наташка, ты умница!

– Умница, в смысле, дура необразованная или умница в хорошем смысле?

– В хорошем. Придала значение тому, на чем я безуспешно зациклилась. Теперь понятна, какова глобальная задумка, оправдывающая цель визита Павла Ильича в Демьяновку! Мне кажется, он собирается выкупить деревеньку. Не удивлюсь, если часть ее домов уже приобрел.

– На дрова?

Я рывком села.

– Помнишь, Тоник что-то говорила о желании мецената приобрести участок земли для нового проекта?

– Кладбища для бывших соратников по банде? Соберутся все вместе, как в старые, только для них добрые времена.

– Павлу Ильичу нет смысла ворошить прошлое. Скорее всего, он задумал организовать туристическую зону по типу Мандроги. Аленка с Дмитрием вторым были там в речном круизе. Доберемся домой, покажу тебе снимки. Сейчас много таких уголков, где возрождается историческое прошлое – исконно русский быт, ремесла. Представь себе крестьянские избы северного типа постройки. Внутри хоть сейчас заходи и живи.

– Меблированные комнаты?

– Ну да, включая кухню и разный сельскохозяйственный инвентарь.

– Включая лошадей.

– Включая конюшню. Лошади там отдельно живут и управляются бородатыми мужиками в извозчичьей одежде. На голове…

– Таксистская кепка!

– Будешь перебивать, умолкну! На голове у них картузы. В избах сидят мастерицы и мастера в одежде, соответствующей времени и роду занятий. Там и ткут, и вышивают, и плетут кружева, есть гончарная мастерская…

– А декупаж?

– Скорее всего, нет. Это новое сумасбродство. Словом, надо нам когда-нибудь туда прокатиться. Аленка приобрела серьги из серебра прямо у мастера. Да! Там еще наглядно представлен весь процесс изготовления и росписи матрешек, разных шкатулок, а также работа стеклодувов. Аленка говорила, просто глаза разбегаются. Рядом маленький островок, туда на пароме, сделанном под старину, переправляют. Желающие могут походить по кругу, вращая паромный ворот. На островке сказочная обстановка! Все главные персонажи русских сказок во всем своем расписном деревянном великолепии, а в глубине небольшой зоопарк. Мужиков окончательно добивает музей русской водки, которую при желании можно купить. Там такое разнообразие, что и у трезвенников голова идет кругом. Все трясущимися руками лихорадочно фотографируют. Потом можно дома стены оклеить – загляденье.