Какая, однако, его жена сильная! Как он сможет жить, если потеряет ее?

Повитуха приказала Саманте тужиться. Йель тихо повторил ей на ухо слова повитухи.

– Я так устала, – сказала Сэм.

– Я знаю, любимая, но нужно еще немного постараться. Все скоро закончится. Вот увидишь, – произнес он бодрым голосом, стараясь ничем не выказать своего страха.

– Да… все… будет… хорошо, – пробормотала Саманта, собираясь с духом.

– Саманта, собери всю свою силу, – сказал Йель, – и тужься.

Она посмотрела на него так, словно хотела ему сказать, что у нее уже не осталось никаких сил. Однако потом ее тело напряглось, и она вся сжалась, одновременно задержав дыхание.

– Он выходит! Выходит! – закричала повитуха.

– Ребенок выходит, – перевел Йель жене слова повитухи. Саманта училась говорить по-тамильски, однако этот язык для нее был слишком трудным.

– Еще один раз и все? – спросила Саманта, тихо засмеявшись.

И в этот момент повитуха скомандовала:

– Еще раз тужься!

Саманта не сводила глаз со своего мужа. Собрав все свои силы, она еще раз напряглась.

Повитуха громко вскрикнула.

Повернувшись, Йель увидел, что показалась головка ребенка.

– Он выходит, Сэм! Выходит!

Маленькое тельце ребенка выскользнуло из его жены. Это было просто удивительно. Он поднялся с колен для того, чтобы получше рассмотреть новорожденного. Повитуха что-то бормотала на тамильском наречии.

– Какой большой ребенок! – радостно воскликнула она.

Потом, к немалому удивлению Йеля, она передала мальчика ему в руки и, не разрезав пуповины, начала вытирать ребенка мягкой тканью.

Младенец вздрогнул и, открыв свой маленький ротик, издал пронзительный крик. Глядя на него, Саманта засмеялась, а потом заплакала.

– Мы смогли, Йель! Смогли!

Он не ответил ей. Сейчас Йель наблюдал настоящее чудо. Малыш наклонил головку и открыл свои глазки. У него были большие голубые глаза, однако взгляд у него был какой-то рассеянный. И в этот момент малыш моргнул, а потом посмотрел прямо на него.

Отец и сын молча изучали друг друга.

Йель просто не мог говорить. Он смотрел в глаза своего сына, и ему показалось, что он видит в них своего отца. И своего деда, и всех своих предков от самого начала их рода. И в этот самый момент он понял, что его отец простил ему все его ошибки и неудачи.

Потому что именно сейчас Йель понял, что такое отцовская любовь.

Повитуха перерезала пуповину и перевязала ее. Она все еще суетилась возле Саманты, что-то бормоча себе под нос. Однако Йель ее не слушал.

Он сел на край кровати, держа на руках своего драгоценного сыночка.

– Он узнал меня, Сэм. С первого взгляда, с первого вздоха.

– Конечно, узнал, ведь ты его отец, – сказала Саманта, положив свою руку на его руки.

Йелю показалось, что после рождения его сына мир стал лучше и добрее. Ради ребенка, которого он сейчас держал на руках, он был готов горы свернуть. Он будет любить его, баловать и защищать. Он воспитает из него настоящего мужчину…

Йель наклонился и поцеловал свою жену.

– Благодарю тебя.

Она устало усмехнулась.

– Ты тоже имеешь к этому некоторое отношение.

– О, Сэм, моя жизнь была такой пустой без тебя…

Она покраснела от смущения, и Йель довольно улыбнулся.

– Йель, заверни, пожалуйста, ребенка в то одеяло, которое прислали женщины из Спраула, – попросила она.

Он выполнил ее просьбу. Когда несколько недель назад они получили это цветное одеяло вместе с письмом от сквайра Биггерса, викария Ньюэла и всех деревенских дам (в этом письме они поздравляли их с Самантой с тем, что они скоро станут родителями), Йель долго смеялся. Кому в тропиках нужно теплое одеяло?

И вот теперь, завернув в него своего новорожденного сына, он понял, какая это нужная вещь.

Саманта взяла у него ребенка и поднесла его к своей груди. Их маленький сынишка моментально схватил ротиком грудь матери и начал ее сосать. Саманта радостно вздохнула, глядя на него.

Йель лег на кровать рядом с ней. Просунув руку под голову жены, он зачарованно смотрел на мать и ребенка. Йель провел пальцем по собранным в кулачок маленьким пальчикам сына. На свете нет ничего более мягкого, чем кожа новорожденного младенца.

– Он прекрасен, – прошептала Саманта.

– Точно, – согласился Йель. – В конце концов, он ведь мой сын.

Они оба засмеялись.

– Как мы его назовем? – спросила Саманта.

– Давай назовем его в честь наших отцов.

– Баррет Лиланд?

– Это хорошее имя.

– Да, оно прекрасно сочетается с фамилией Кардерок, – сказала Саманта, улыбнувшись Йелю, и у него перехватило дыхание.

– Ты еще никогда не была такой прекрасной, как сейчас, – сказал он.

– О Йель… – прошептала она, положив голову ему на руки.

Впервые в жизни Йель чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. В будущем ему еще предстоит встретиться с трудностями, однако, где бы он ни был, что бы он ни делал, теперь он точно знал, что сможет все преодолеть и выйдет победителем из любой схватки с жизнью. Потому что теперь он знал, ради чего живет на этом свете.

– И все это благодаря тебе, – прошептал он Саманте. – Все это дала мне ты.