"Товар может быть обменен только на товар же." Железобетонная фраза, и правдивая, ведь так? Товар, продукт есть результат разделения труда, и поэтому для производителей их продукт на их этапе обработки является только средством обмена. Такой НЕДОпродукт (не готовый ещё) нельзя использовать. Это мы уже показали. Что будет делать фермер с выращенными им 100 тоннами помидор, что будет делать прядильщик с миллионом катушек ниток? Вот куда они их денут, если не будут способны их продать, т. е. - другими словами - использовать в качестве объектов мены?
После определения терминов предположение, что товары или продукты могут быть обменены только на другие товары или продукты, требует совершенно другого объяснения. Во-первых, следует понять (если мы используем слова "товар" или "продукт"), что обладатель оного сам в нём не нуждается.
Во-вторых, предполагается, что та вещь, за которую товар или услуга будет меняться, не нужна уже своему владельцу - а разве это не так по отношению к бумажным деньгам? Разве бумажки, не касаясь того, что они есть деньги, не являются абсолютно бесполезной вещью?
Предположение, что "товар может быть обменен только на товар" становится доказательством того, что бумажные деньги имеют право на жизнь, возможны в принципе, а не то, что они невозможны. Такое доказательство является ЗА, а не ПРОТИВ ортодоксальной теории металлических денег.
Если мы вернёмся ещё раз к другому предположению, что "никто не отдаст полезное в обмен на бесполезное", то мы сразу же обнаружим ложность этой предпосылки. Если мы говорим о товарах и продуктах, а они всегда бесполезны для тех, кто их производит, то следует понять, что объяснение касается не товаров и продуктов, а ПОЛЕЗНЫХ ВЕЩЕЙ, т. е. того, что мы потребляем (а товары и продукты могут быть разными).
Приложимо к нашему примеру, приведённый выше аргумент подаётся так:
"Помидоры можно обменять на катушки ниток, поскольку помидоры не являются бесполезными для фермера, а катушки - для прядильщика, поскольку оба продукта содержат в себе присущую им ценность." Ни грана истины в этом утверждении нет. Какую - такую немедленную полезность может найти прядильщик в огромном количестве произведённых им катушек?
Но, если это так и объяснение - ложно, разве это не касается в свою очередь и другого предположения, что "продукт может быть обменен только на другой продукт". Чтобы подвести "базу существования" под это определение, мы должны доказать, что бумажные деньги являются продуктами же, точно так же, как и другие продукты, но вот этот именно продукт - простой помощник в обмене. Хотелось бы не оставлять никакого недоразумения; ещё раз: мы утверждаем, что абсурдная надпись на бумажке:
"100 плетей тому, кто принесёт эту бумажку в банк-эмитент, но на рынках за эту бумажку можно получить в результате торговли некий товар", есть признак ПРОДУКТА, причём продукта очень высокой важности. Мы признаём за бумажными деньгами свойства, что их не заняли, украли или как-то передали. Мы даже пойдём на то, чтобы не признавать за этими бумажками то, что государство обещает только за них предоставлять свои услуги, даже не считая их деньгами. Мы пойдём далее, мы бы хотели, чтобы читатель воспринял как данность явный парадокс:
"Бумажные деньги являются товаром, т. е. таким объектом, который, даже будучи товаром, является для нас полезным (мы находим в нём пользу)."
Для того, чтобы нечто считалось товаром или продуктом, это нечто должно обладать следующими двумя характеристиками:
На него должен существовать спрос, т. е. кто-то должен хотеть заполучить этот объект, либо его принуждают к тому, чтобы он его так или иначе заполучил, и вот по этой причине он должен быть готов отдать в обмен другое нечто, другой товар или продукт.
Чтобы создать спрос на объект, требуется, чтобы объект обладал свойствами, полезными для потребителя или покупателя, иначе его никто не будет ни вожделеть, ни искать, и в итоге - никто его не будет покупать.
Возьмём разнохарактерные вещи, к примеру, блох, сорную траву и вонь. Очевидно, что тот, кто ими обладает, не считает их ни товарами, ни продуктами, не считает даже, что он ими обладает. Но, если представить, что перечисленные вещи потребуются кому-то (станут полезными для покупателя, а не для продавца), и блох, сорную траву или простую вонь нельзя получить бесплатно, то налицо ситуация, когда эти штуки становятся товарами для продажи.
Бумажные деньги выполняют первое условие, которое мы уже доказали: деньги, государственные, являются абсолютной необходимостью для разделения труда, а все владельцы продуктов, по факту владения оными, просто вынуждены предлагать свои продукты за бумажные деньги, т. е., другими словами, создавать своими действиями спрос на бумажные деньги, если государство не предлагает других форм денег. Если Германия демонетизирует золото, как оно демонетизировало серебро, а введёт бумажные деньги, то все владельцы и производители товаров и продуктов будут вынуждены принимать эти бумажные деньги и ими пользоваться. Все создадут этими действиями спрос на бумажные деньги. Более того, спрос на бумажные деньги будет в точности совпадать с тем количеством товаров, продуктов и услуг, которые будут выставлены на продажу, т. е. с предложением, а это в свою очередь будет полностью зависеть от возможности людей произвести их все.
Поэтому бумажные деньги просто выполняют первое условие. Нефть, зерно, хлопок, железо имеют все характеристики продукта; они являются базовыми товарами на рынке, ибо из них многое производится (или с помощью них). Однако спрос на них гораздо меньше и не такой безусловный, как спрос на бумажные деньги. Сегодня каждый из нас так или иначе чем-то занимается, производит продукты или предоставляет услуги, т. е. каждый, кто прекратил заниматься примитивным хозяйством, принимает участие в разделении труда, создаёт производством своих продуктов или предложением своих услуг спрос на средство обмена. Все товары и услуги, все, без исключения, таким образом создают спрос на одно-единственное универсальное средство обмена, деньги - к примеру, бумажные деньги, если государство не предлагает других форм денег. Но не все владельцы товаров или продуктов, не все предлагающие свои услуги, покупают нефть, железо, хлопок, зерно с помощью тех денег, которые они получили, продав то, что у них было. И для железа, и для нефти, и для зерна есть много заменителей, а вот деньги нельзя заменить ничем, вернее можно, но только введением примитивного хозяйства или бартера, а на это уже не будут согласны 99% существующего населения, все те, кто обязан своим существованием существующему разделению труда. Иначе они просто умрут с голода.
Спрос на бумажные деньги вызывается в такой ситуации самим фактом того, что продукты, получающиеся из разделения труда, являются товарами. Разделение труда порождает товары, а товары являются неиссякаемым источником всегдашнего, постоянного спроса на деньги, тогда как спрос на другие товары не так силён.
Происхождение спроса на тот или иной объект можно, разумеется, объяснить тем, что у объекта есть полезные функции, поэтому его и хотят заполучить. В нашем случае объект - это бумажные деньги - выполняет функции для покупателя (а не для нынешнего их владельца), или , другими словами, они ему полезны.
Но кусочки раскрашенной бумаги поднялись до уровня ДЕНЕГ, т. е. средства обмена признаваемого государством, а затем стали просто единственным средством обмена - разве монополизм есть не полезная вещь, ведь очевидно? Разве кусок бумажки не является полезным для рабочего, доктора, учителя танцев, клерка, короля, если они всегда с помощью этой бумажки могут получить товары, продукты, услуги? Да, является.
В общем, рассуждая о деньгах, мы должны иметь постоянно в виду, что дело не в материале денег, бумажка она и есть бумажка, а в её статусе универсального, всеобщего средства обмена, агента для обмена. Мы можем думать о деньгах как о продукте, да, произведённом продукте, но таком, который защищён законом и монополизирован к выпуску государством.
