при 5% = $20 000,

при 4% = $25 000,

при 3% = $33 333.

Если государство решит, что используя такой метод, можно ещё более сократить время выплаты землевладельцам ущерба от потери земель, то я в этом случае отстраняюсь, тут решать другим. Суть от этого не изменится, средств на погашение ущерба землевладельцам будет предостаточно. А эффект от введения финансовой реформы, изложенной в Части IV этой книги, будет достаточно долгим по времени. Денежная реформа позволяет экономике развиваться свободно, для производства это будет особенно выгодно, потому что ни у кого не будут стеснены руки для плодотворного труда, реформа поставит крест на экономических кризисах и полностью устранит остановку работы где бы то ни было. Возможность людей платить бОльшие налоги возрастёт неимоверно. При этом, если будет мнение, что используя и этот инструмент (налоги), можно будет ещё больше сократить время на выплату долга бывшим землевладельцам, то срок, обозначенный как 20 лет, может быть ещё меньше.

После национализации земля будет поделена на участки, выделенные под нужды сельского хозяйства, под жильё и промышленные предприятия, будет сдана в аренду через публичный аукцион. На срок от 1 года до пожизненной ренты, для тех, кто готов оплатить ренту по высшей ставке. Арендаторам будут предоставлены определённые гарантии по поводу стабильности экономических факторов, на основе которых они выдвигают свои предложения по аренде, с тем, чтобы в течение срока действия аренды они смогли выполнить свои обязательства, не взирая не внешние неблагоприятные причины. Эта цель может быть достигнута установлением минимальных цен на сельскохозяйственную продукцию по определённой валюте; либо, если общая оплата труда начнёт повышаться - снижением арендных ставок. Вкратце, поскольку целью реформы не является выжимание всех соков из фермера, а наоборот, создание и поддержку такого состояния дел в государстве, чтобы он спокойно трудился на земле и с течением времени образовал процветающий класс фермеров, будет делаться всё возможное, чтобы результаты труда земледельцев не опускались ниже какого-то минимального уровня.

Возможность национализации сельскохозяйственных земель неоднократно проверялась на практике. Национализация всей земли в государстве переводит все сельскохозяйственные хозяйства, как частные, так и государственные, на аренду, а они и так арендуют землю по всей Германии земли. Через национализацию мы просто делаем уже существующий принцип универсальным.

Существовавшая система аренды земли с её последующим выкупом вовсе не сподвигала арендаторов заботиться о земле, следить за общим состоянием земли, а нынешний её владелец - государство - будет заинтересован в том, чтобы земля сохранялась в хорошем состоянии. Прежний арендатор, как уже было сказано, выжимал из арендуемой земли всё, что можно, бросал землю и двигался дальше.

Это - единственное, в чём можно упрекнуть систему аренды с последующим выкупом; в других аспектах между владельцами земли и арендаторами нет никакой разницы, если рассматривать вопрос с точки зрения общего состояния дел в сельском хозяйстве. Ибо обе стороны нацелены на одно и то же: получить самый высокий доход от использования земли, причём по возможности прилагая к этому как можно меньше труда.

Такие способы обработки земли, истощающие её, являются, без исключения, особенностью арендаторов с правом выкупа, это можно увидеть в Америке, где многие зерновые фермы так заставляют почву "трудится", что спустя какое-то время эта земля становится больше ни на что пригодна. Такие фермы с "выжатой" землёй можно ныне купить в США за очень смешные деньги. В Пруссии, с другой стороны, все государственные сельскохозяйственные предприятия работают точно так же. И там, и там фермы арендуются с последующим правом выкупа.

Поэтому ещё раз: истощение земель нерадивыми и недальновидными действиями фермеров может быть легко приостановлено.

1. Арендатору может быть дано право на пожизненную аренду.

2. В действие договора об аренде легко включить пункты, ИСКЛЮЧАЮЩИЕ истощение земель.

Если фермер истощает землю, вина в этом того, кто своими действиями способствовал истощению, позволял заниматься фермеру истощением, ради получения более высокой ренты. В этом случае виноват не фермер, виноват землевладелец, прямо виновный в том, что земля пришла в расстройство. Иногда владелец занимается тем, что сдаёт землю в аренду только на короткие периоды, потому что не хочет в будущем упускать шанс продажи этой земли (понятно, что истощённую землю никто не купит!). При таких условиях аренды, разумеется, он никогда не найдёт арендатора прямо заинтересованного в повышении плодородия почвы, но дьявол в данном случае прячется не в системе аренды с правом последующего выкупа или без него, а в системе частной собственности на землю.

Если владелец земли хочет, чтобы истощение земли НЕ происходило - он может именно так и составить договор аренды. Если фермер, по договору, обязуется выращивать достаточно скота, чтобы удобрять землю фермы, а также ему запрещено продавать навоз и сено на сторону, одного этого пункта достаточно для защиты земли.

Если же, в добавление к вышеупомянутому пункту, в договор аренды включён пункт о предоставлении полной гарантии на то, что земля даётся ему в аренду пожизненно (если он изъявит на это желание!), причём с первоочередным правом дальнейшей аренды, переходящим на его вдову или детей, то бояться чрезмерной эксплуатации земель больше не следует. Разумеется, если его рента не будет так высока, чтобы он потерял интерес к продолжению контракта. В этом случае, специальный пункт ПРОТИВ истощения земли сыграет свою роль, а другие пункты, включённые в новый контракт аренды, можно будет сделать так, чтобы они избавили фермера от беспокойств. К примеру, есть ведь земли совершенно не приспособленные для выращивания скота, а наоборот - только под пшеницу. В таких случаях, фермера можно принудить условиями контракта, чтобы он вернул то, что "изымает" из земли выращиванием пшеницы, искусственными удобрениями, если скота у него нет.

Следует упомянуть вот ещё о чём: в связи с изобретением искусственных удобрений, проблема истощения земель перестала быть животрепещущей. Ранее, если землю не удобряли навозом и тем истощали, существовали только два способа её восстановления: либо удобрять навозом, либо оставлять эту землю без обработки, в надежде, что спустя много лет она сама восстановится. Срок естественного восстановления составлял как раз жизнь человека, теперь же, с применением искусственных удобрений, этот срок сокращён до минимума.

То, в каком состоянии ныне пребывает Ирландия, служит нам примером того, к чему ведёт бездумное истощение земель арендаторами, и именно в этой связи необходимо заметить нашим читателям об одной важной особенности национализации земель, о том, что ренты не будут обогащать частных лиц, ренты будут поступать в общегосударственный фонд, откуда средства будут возвращаться людям же в форме сниженных налогов, помощи матерям, выплат пенсий вдовам и т. д. и т. п. Теперь представьте другое: в Ирландии ренты изымались землевладельцами год за годом в течение не менее 300 лет. А куда тратились эти средства? Как вы догадались, они просто бездумно прожигались на идиотские цели, будучи вывозимыми из Ирландии раз и навсегда. Если бы этого не было, состояние страны было бы другое.

Другие примеры - русское общинное землевладение или прусское "право выпаса на общественных землях" - тоже были упомянуты нами в качестве предупреждения против такого способа хозяйствования. Но даже в этом случае, так же, как в случае с Ирландией, сравнение с национализацией земель недопустимо. В русской общине новое перераспределение земли общины среди её членов происходит регулярно каждые несколько лет, когда в общине кто-то умер, а кто-то родился, изменились составы семей; этим достигается то, что никто не владеет землёй достаточно долго (одним и тем же участком!). Если же член русской общины улучшает качество почвы, он вынужден делиться этим со всем миром (общиной), поэтому его личная прибыль крайне невелика. Русская система неуклонно ведёт к тому, чтобы земля год за годом истощалась, никто не пытался улучшить качество земли так, чтобы она полностью восстановилась, а это ведёт в свою очередь к обеднению всей общины. Русская община не является ни коммунистическим устройством, ни индивидуальным; в общине существуют недостатки первого, но ни одного преимущества ни первого, ни второго. Если бы русские крестьяне обрабатывали землю вместе, как это делают меннониты, то общий интерес скоро научил бы их тому, что надо делать, чтобы не допустить истощения земель, это обычно и делает настоящий владелец земли. Но если бы русские крестьяне отринули и нынешнюю "коммунистическую" общину, то они бы имели все последствия индивидуализма, со всеми его бескомпромиссными недостатками, со всем его наплевательством на всё и вся.