Оплата труда промышленных работников также, и это очевидно, зависит от этого же общего уровня оплаты труда. Потому что, если результаты труда в промышленности существенно выше, нежели результаты труда работников на земле, крестьяне сбегут в город, на фабрики, и в результате, сельское хозяйство сократит свою продукцию, цены не неё повысятся, тогда как промышленные товары, коих станет больше, наоборот - в цене упадут. Такое вот падение цен в одном секторе и повышение цен в другом рано или поздно "включит" механизм выравнивания оплат труда, и так будет до тех пор, пока оплаты труда вновь станут равномерно распределёнными по секторам примерно одинаково. Кстати, выравнивание будет происходить достаточно быстро, учитывая тот факт, что работников, мигрирующих из отрасли в отрасль достаточно много. Им, по большому счёту, всё равно, что выращивать или производить: свёклу или уголь.

Именно поэтому, обсуждать то, а влияют ли результаты труда поселенца на свободных землях, определяют ли они результаты труда сельскохозяйственного работника и вообще взаимно ли всё это влияет друг на друга - можно, но вывод будет один: да, влияют, да, определяют.

Оплата труда НЕ может вырасти больше результатов труда на свободной земле, поскольку только факт наличия свободной земли и возможность туда уехать являются неоспоримым аргументом в споре наёмного работника и работодателя, арендатора и землевладельца об оплате труда или о сумме ренты. Если арендатор или наёмный работник лишатся этой "подпорки" (скажем, в результате ограничения свободы эмиграции), то они останутся на милости землевладельца. Поэтому, если свободная земля является такой вот опорой для тружеников дома, является правдой и то, что ни при каких обстоятельствах оплата труда не может опуститься ниже, чем результаты труда поселенца на свободной земле.

Результаты труда поселенца на свободной земле есть поэтому - и максимум, и минимум оплаты труда дома одновременно.

Существующие реальные отличия по отдельным индивидуумам являются в нашей теории неважными с точки зрения этого общего правила. Когда впервые произошло разделение продуктов труда между землевладельцами и работниками, то доля каждой стороны была определена практически автоматически, на естественном основании. А вот последующие изменения были уже произвольными, они регулировались законами конкуренции, законом спроса и предложения. Всё естественно: чем труднее и противнее работа, тем выше за неё должна быть и оплата. Иначе как человек может согласиться на другое? Да никогда он не согласится. Только лишь за обещание иметь больше оплаты труда или результатов труда (мы понимаем, что это не обязательно деньги, хотя в большинстве случаев, конечно, бренная монета). Суть в том, что если работникам нужен учитель, пастор или лесник, то им для "имения" такого человека под боком, надо открыть кошелёк и достать оттуда сумму на оплату труда. Причём, оплата труда перечисленных нами выше людей может быть существенно выше их собственных результатов труда. Ибо только более высокой оплатой труда они смогут привлечь такого рода работников (так называемой социальной сферы), одновременно провоцируя уже своих детей к стремлению заполучить такую профессию. Если "поставка" учителей (предложение учительского труда) или пасторов будет по-прежнему в дефиците, то, сами понимаете, оплата труда им будет ещё выше. Если будет наоборот, то оплата труда учителей будет снижаться. То же самое касается любых других профессий, для получения которых необходимо обучение. То же самое касается оплаты труда тех работников, кому учиться не очень нужно, к примеру, пастухам. Если пастуху предложат такую оплату, изысканную из результатов тяжёлого земледельческого труда, что она будет весьма высокая за спокойное времяпровождение в поле в наблюдении за коровами, то каждый горожанин, учитель или пастор, а также фермер, наёмный работник и прочие - все как один будут претендовать на то, чтобы устроиться пастухом. Поэтому пастуху предлагается всегда минимальная оплата труда, причём минимум этот повышается, если никто за пастушество не берётся совсем, ровно до той планки, после которой человек такой находится. Работникам тоже нужен покупатель, который купит их продукты, и продавец, который предоставит им уже другие продукты, те, которые им нужны. Работник-торговец тоже должен быть как-то вознаграждаем за свой труд, у него он выражается в коммерческой выгоде, причём если она достаточно высока, то немедленно привлекает к себе людей из других профессий и занятий.

Поэтому базой всех регулирований оплаты труда всегда является результат труда поселенца на свободной земле. Имея в основании эту базу, все остальные уровни оплат труда и доходов выстраиваются в целую структуру, где продукты распределяются среди общества от самого низкой доли до самой высокой. Любое изменение в базе немедленно переносится изменениями по всей структуре, так же как землетрясение приводит в действие флюгер на колокольне даже в безветренную погоду.

Наше доказательство, что доктрина "железного закона естественной оплаты за труд" не стоит выеденного яйца, таким образом, завершена, ибо этот пресловутый "закон", хотя и не вызывается правом собственности на землю, вполне может быть вызван работой капитала. То, что капитал не обладает силой влияния на этот закон - видно из постоянных флуктуаций в оплатах труда (настоящий же "железный" закон не может быть неустойчивым). Причину, по которой капитал не обладает такой силой, такой властью, мы покажем далее (смотрите ЧАСТЬ V, "ТЕОРИЯ ПРОЦЕНТА НА СВОБОДНЫЕ ДЕНЬГИ"). Если бы у капитала была такая сила, чтобы он мог уменьшить результаты труда поселенца на свободной земле до МИНИМУМА, т. е. до "железного закона", рост капитала, выраженный в том, сколько он получает в виде процента, неминуемо бы колебался вместе с количеством продукта труда на свободной земле, а капитал растёт-то только из бОльшего количества продуктов, а не из чего иного. Но нам в данном случае это неважно, потому что, как мы покажем далее, чистый процент, который ныне под вопросом, есть однозначно очень стабильная величина, настолько стабильная, что вероятно лучше бы было назвать "железным" именно процент, а не оплату труда. Посему, если представить, что помимо стабильной суммы в виде процента на капитал, была бы и стабильная оплата труда, то где - если бы рента перешла на свободные земли - был был резервуар для сбора излишков в производстве продуктов труда (ведь продукты труда колеблются в своих величинах, в своём количестве в течение времени)?

Когда поселенец на свободных землях составляет свой бухгалтерский отчёт, отображающий движение средств, он должен включить в него пункт о проценте на используемый капитал. Этот процент должен быть потом вычтен из результатов его труда независимо от того, является ли этот капитал его собственным или заёмным. Потому что процент этот не имеет ничего общего с трудом, как таковым; процент управляется вообще другими законами.

Точно так же должен вычесть процент на капитал из своих результатов труда работающий на своей земле владелец земли.

В обоих случаях, ведём ли мы речь о поселенцах на свободной земле или о фермерах, арендующих землю, процент на работающий капитал одинаков - возникает даже предположение, что этот процент НЕ ИМЕЕТ никакого влияния на ренту. Это - ошибка, имеет. Взяв труд и средства производства, с их помощью можно создать любое количество новых земель (обработать их), причём сделать это можно даже невдалеке от города. Чем меньше будет ставка процента на капитал, тем легче из бросовой земли создать плодородную. Наниматель или владелец земли требует от бросовой земли только одного: чтобы уровень процента был равен ренте той земли, которая была куплена на точно такой же капитал (за ту же сумму). Если мы рассмотрим свободную землю первого и второго классов, то фрахт порой "заглатывает" бОльшую часть продуктов труда, но в случае со свободными бросовыми землями своё из ожидаемой ренты высасывает процент на капитал. Какова бы ни была природа планируемой рекламации земли (которая пока бросовая), осушение Зюйдер-Зее, к примеру (недавно решили снова её осушать), или вспашка бывших торфяных болот, или вырубка лесов под пашню, или ирригация пустынь, или очистка земель от камней и каменных обломков, первый возникающий вопрос всегда один и тот же: каков будет процент на планируемый быть использованным капитал? Полученная цифра затем сравнивается с уровнем ренты, которую берут за использование земли похожего качества. Если процент велик, то сравнение будет не в пользу использования таких земель, земля останется бросовой. Если же, с другой стороны, уровень процента низок, то можно приступать к работе. Если, к примеру, представить, что процент на капитал упал с 4% (ныне) до 1% (гипотетически), то везде происходило бы много улучшений, много бросовых земель стало бы восстанавливаться. Потому что это бы стало выгодным занятием.