Сосредоточив свою волю, Денис изо всех сил надавил на стальной брусок за дверями, толкая его вперед. Поскольку он очень давно не практиковался в этом искусстве, излишняя ретивость подвела его, и он не просто приподнял железный прут, но отшвырнул его к противоположной стене. Грохот раздался такой, что у Дениса едва не остановилось сердце.

Он испуганно обернулся по сторонам, отчаянно кляня себя за то, что не сделал этого прежде, но, по счастью, вокруг не оказалось ни души. Должно быть, старая церковь разрушалась уже столько лет, что соседи привыкли к периодически доносящемуся оттуда грохоту. Очень осторожно он приоткрыл дверь и, действительно, оказался в бывших жилых покоях. Его энтузиазм заметно поулегся после того, как он вволю надышался пыли и паутины, которых здесь было предостаточно.

Чихнув, Денис выплюнул набившуюся в рот черную сажу. Пыль, скопившаяся за века, сыпалась на него со всех сторон, но он все же постарался оглядеться.

Даже в угасающем свете дня он видел, как сильно стены закопчены пожаром, и сквозь почерневший растрескавшийся алебастр проглядывали голые кирпичи. Здесь выгорело все, кроме дальнего угла помещения с остатками крыши, но над головой еще виднелись несущие балки, почерневшие от дыма и сажи. В сумеречном свете проглядывали очертания стен ризницы и остатки алтаря.

Если бы эти развалины не утратили изнутри всякое сходство с церковью, Арилан, возможно, не осмелился бы продолжать свои поиски, а так он лишь со вздохом собрал волю в кулак и двинулся дальше, осторожно нащупывая путь среди камней и обломков.

Он едва не пропустил изукрашенные резьбой плиты, которые указывали местоположение Портала, но внезапно ощутил слабое покалывание в ступнях и тут же устремил взгляд вниз. Опустившись на колени, он руками разгреб обуглившиеся остатки ковра и еще какой-то мусор, происхождение которого теперь уже было невозможно определить.

По мере того как мозаичный узор обнажался под его ладонями, Денис все сильнее ощущал энергию, исходившую от этого места. Проверив Портал в меру своих способностей, он не обнаружил там никакой ловушки или угрозы. Вероятно, церковь сгорела слишком быстро, или же рядом не оказалось ни одного Дерини, способного наложить скрывающие чары. Как бы там ни было, это действительно оказался Портал, некогда предназначенный для общего пользования, но теперь уже почти угасший. Однако он еще существовал!

Не задумываясь о возможных последствиях, молодой священник сконцентрировал свою внутреннюю энергию и насытил ею матрицу перехода. Внезапный толчок, исходивший от Портала, едва не оглушил его и не лишил чувств, воздействуя на жизненную силу. Лишь ценой огромных усилий он сумел освободиться.

Арилан, задыхаясь, рухнул на пол и там, в пыли, пролежал несколько минут, прежде чем сумел подняться на подгибающиеся ноги и через дверь ризницы выбрался на свежий воздух. Он привалился к стене старой церкви. Грудь его тяжело вздымалась, но постепенно дыхание вновь выровнялось.

Он побрел по мощеным улицам назад, в собор, радуясь наступившей темноте, в которой был менее заметен его потрепанный вид и грязь на одежде. Должно быть, сейчас он куда больше похож на углежога, чем на священника…

К тому времени, как он добрался до собора, вечерняя служба уже закончилась. Незамеченным он проскользнул к себе в комнату и опустился на колени, вознося благодарственную молитву Богу. Живой и здоровый… слава Тебе, Господи.

Прошло несколько дней после его встречи с портным, и лишь теперь Денис сумел урвать время для посещения раввина, и то после вечерней службы, когда уже совсем стемнело. Он выяснил, что удача или благожелательный Господь оказались куда добрее к нему, чем он заслуживал. Иудейская община Ремута, хотя и немногочисленная, все же была самой большой в Гвиннеде, и лишь здесь у него имелся шанс отыскать знатока Талмуда. Все началось около сотни лет назад, когда первые иудеи-торговцы прибыли сюда с земель мавров. Им дозволили остаться и открыть здесь свои лавки, поскольку они везли на продажу специи и шелка; кроме того, различия между ними и христианами были не столь очевидны, пока Церковь была занята преследованиями Дерини. Шло время, за первыми поселенцами последовали их семьи, а также другие беглецы с юга, — немногие, кто слишком устал от горячей пустыни и готов был смириться со всем, с чем угодно, даже с зимним холодом и весенними ливнями, на которые так щедр Гвиннед.

Они, разумеется, не нуждались в священниках, и Денис сильно сомневался, что когда-либо прежде встречал иудея до того, как к нему подошел и обратился этот портной. Как отнесется их раввин к посещению священника? Хотя отношения между Церковью и местными иудеями всегда были в рамках вежливости, но с обеих сторон они сопровождались определенной неловкостью; и те, и другие предпочитали без нужды не общаться с противоположной стороной.

Вот почему Денис предпочел нарядиться в обычную мирскую одежду. Позже, если все пойдет хорошо, он скажет раввину, что он священник, ибо тогда это уже не будет иметь никакого значения; тот либо примет его, либо нет. Его брат Джамил носил одежду почти того же размера, что и Денис, и ему уже случалось одалживать у того вещи. Более того, Денис прикинул, что вполне способен обойтись и тем, что уже имелось в его комнате. Штаны, сапоги, домотканая рубаха, плащ и наконец шапочка, которая скроет тонзуру… больше он ни в чем не нуждался. Где-то в глубине его души еще жил проказливый мальчишка, склонный ко всевозможным авантюрам, и именно этот мальчишка сейчас радовался предстоящему приключению, когда Денис выбрался за стены собора и вернулся к старой разрушенной церкви. Оттуда, припомнив указания, данные ему портным, он двинулся прямиком к обиталищу раввина Кеффира.

Сам по себе дом этот ничем не отличался от прочих зданий в иудейском квартале. В окнах свет не горел, но все же он поднялся по ступеням и постучал, а затем приготовился ждать. В окне мелькнул огонек, словно кто-то там шел, держа в руке свечу. Затем изнутри донесся голос:

— Уже закрыто, время позднее! Приносите сапоги завтра, я починю их поутру.

При чем тут сапоги?

— Я пришел не насчет обувки. Я… я ищу раввина.

— Так, значит, это вы сами нуждаетесь в починке? Ну что ж, для таких дел я открыт… всегда открыт. Подождите минутку.

Когда дверь распахнулась, Денис остолбенел. Подобно всем богобоязненным иудеям, раввин Кеффир никогда не брился, но, в отличие от многих из них, у него была не редкая неопрятная клочковатая бородка, а роскошная, ухоженная борода, ниспадавшая почти до пояса. Теперь она уже почти вся побелела, ибо раввин прожил на свете много долгих лет, и борода не скрывала его возраст. Его пальцы постоянно играли с длинными прядями, поглаживая их с любовью и привязанностью. До конца жизни Денис не забудет этого зрелища…

— Итак, чем я могу вам помочь?

Денис не мог ответить на этот вопрос напрямую.

— Я ничего не понимаю. Если вы раввин, то зачем хотите чинить мои сапоги?

Старик не мог скрыть усмешки.

— Так ведь и раввину нужно зарабатывать себе на жизнь, разве не так? Иди вы думаете, что они платят мне за bracha?

Денис не привык слышать иврит в устной речи, и у него ушло несколько мгновений на то, чтобы вспомнить: это слово обозначает благословение.

Раввин заметил его колебания.

— Вы меня простите, что спрашиваю, но вы ведь не иудей, не так ли?

— Нет. Нет… Вас это беспокоит?

Раввин пожал плечами, — сложное телодвижение, при котором плечи его ушли назад, а борода, наоборот, выпятилась вперед. Густые брови, которые другому человеку вполне сошли бы вместо усов, удивленно приподнялись.

— Беспокоит? Нет, конечно, не беспокоит. Но… вы уж простите, что я говорю с вами так откровенно… Все-таки весьма странно видеть христианина, который явился ко мне со своими проблемами. У вас ведь для этого имеются свои собственные священники, вы знаете об этом? — Он опять помолчал, а затем, похоже, все же принял какое-то решение. — Ну что ж, входите, входите, я уж точно не смогу в этом разобраться, пока вы стоите одной ногой на улице. Заходите, присядем в кабинете и посмотрим, смогу ли я и в самом деле вам чем-нибудь помочь.