Что же является истинным владельцем затонувших сокровищ? Напрашивается вроде бы очевидный ответ: тот, кто его нашел. Но так ли это? Ведь клад прятал не тот, кто его обнаружил. Следовательно, юридически нашедший выступает как человек, присваивающий чужую собственность. Однако здесь немаловажную роль играет факт давности лет.

В Древнем Риме по этому вопросу существовало две точки зрения. Согласно первой из них, клад, кто бы его ни нашел, принадлежал тому, на чьей земле или в чьем доме он был обнаружен. Другая точка зрения предусматривала, что клад безраздельно принадлежит тому, кто его нашел. Пытаясь примирить оба мнения, император Юстиниан постановил, что половина клада должна принадлежать владельцу земли, а вторая половина — тому, кто его нашел.

В эпоху феодализма верховным собственником земли являлся король и, таким образом, он считался потенциальным собственником всех скрытых в ней кладов. Часть, которая приходилась в этом случае на долю нашедшего клад, всецело зависела от королевской щедрости. Из драгоценных металлов король обычно забирал себе только золото, серебро же великодушно жертвовал вассалам — очевидно, как своего рода стимул к дальнейшим поискам.

В средние века проблема кладов была объектом острой полемики между учеными-юристами. Однако большинство из них сходилось на том, что, если сокровище было обнаружено благодаря помощи "доброго духа", нашедший имеет право оставить его у себя. Если же путь к кладу указал "злой дух", ясно, что это делалось в обмен на какие-то богопротивные услуги. Какие именно, надлежало расследовать со всей строгостью, на которую только была способна та мнительная и жестокая эпоха. При малейшем подозрении дело передавалось в суд, а клад конфисковывали в пользу государства.

В 1276 году в Англии был принят закон, по которому в случае нахождения клада назначалось специальное лицо по расследованию всех обстоятельств, сопутствующих находке. Действия этого лица, именовавшегося коронером, регламентировались законом, который сохранился до 1887 года. Кому же принадлежал найденный клад? Вот что на этот счет говорилось в английском законе от 1820 года: "По закону, если в доме или в земле найден клад и о его существовании владелец знает, то клад принадлежит ему, а не королю, но если владелец клада не знает о его существовании, то клад принадлежит королю". В 1886 году к закону была сделана приписка о том, что, если клад представляет собой какую-либо историческую ценность, закон не действует и нашедший получает вознаграждение. Однако процент этого вознаграждения был настолько ничтожным, а процедура выяснения всех обстоятельств обнаружения клада — настолько долгой и утомительной, что кладоискатели, естественно, предпочитали умалчивать о своих находках, действуя незаконно, тем более что проследить за судьбой найденных в земле сокровищ достаточно сложно. В 1929 году британские власти наконец-то спохватились и в закон были внесены изменения.

В Австралии дело обстоит более строго: нашедший клад может рассчитывать получить лишь часть его. Если клад поднят со дна моря, он должен быть передан правительству, которое сообщает о находке, ожидая, что объявится владелец. Если в течение года этого не произойдет, клад переходит в собственность властей, которые решают, какая часть причитается нашедшему. Если же владелец объявится и докажет свое право на клад, то нашедший может надеяться лишь на щедрость владельца. Не обходится без курьезов. Когда вблизи берегов Австралии были обнаружены корабли "Батавия", "Зайтдорп" и упомянутый нами "Золотой Дракон", которые некогда принадлежали голландской торговой Ост-Индской компании, прекратившей свое существование еще в XVIII веке, право на роль собственника этих судов предъявили Нидерланды. И это право было удовлетворено.

На первый взгляд прост закон США. Если обнаружен клад, то он принадлежит нашедшему, который обязан уплатить подоходный налог с суммы стоимости клада на момент находки. Однако при этом существует целый ряд оговорок и, кроме того, в разных штатах имеются свои законы на этот счет. Более того, существуют ситуации, в которых кладоискатель имеет шансы не получить ни цента за свои труды.

Как бы далеко исторически ни отстояли от нас события, связанные с катастрофами "золотых" и "серебряных" кораблей, как бы ни трудны физически были условия поиска их местонахождения и подъема, как бы казуистически ни были сложны юридические отношения кладоискателя и государства, многочисленная армия жаждущих найти покоящиеся на морском дне ценности не становится меньше.

Нынешние искатели сокровищ — это не только авантюристы и романтики, но и исследователи и ученые, готовые ради установления исторической истины на многие жертвы и лишения. С каждым годом желающих испытать удачу в поисках затонувших сокровищ становится все больше. Развитие техники и науки, доступность современного специального оборудования способствуют этому. Матерые профессионалы в составе специально снаряженных экспедиций и одиночки аквалангисты-любители снова и снова опускаются на дно океана, надеясь первыми обнаружить то, что до них не удавалось найти никому.

Наверное, невозможно сравнить с чем-либо радость долгожданной находки, когда стихия чувств огромными волнами обрушивается на тебя, заполняя разум восторгом победы над тайнами Времени и коварством Океана. Однако эйфория удачи, вызванная блеском золота и сверканием бриллиантов, поднятых со дна удачливым кладоискателем, в реальности очень часто сменяется отчаянием, обидой и болью. Уж очень много желающих поделить найденное оказывается рядом с ним. Зачастую после уплаты всех налогов стране, в чьих водах найден клад, либо стране — владелице клада, а иногда и претендующим на свою долю физическим лицам, "счастливый" кладоискатель не только не окажется в барыше, но и остается должен возникшим неизвестно откуда "обладателям прав".

Очевидно, назрела необходимость в правовом регулировании этой сферы деятельности человека. Спору нет, каждая страна вправе принимать свои законы и строго следить за их исполнением, но бурное развитие в последнее время подводных работ в Мировом океане, и не только в территориальных, но и в нейтральных водах, диктует необходимость разработки и заключения международной конвенции, которая регулировала бы и защищала интересы стран — владельцев затонувших судов и их ценностей, а также организаций и граждан, осуществляющих их поиск и подъем.

Без решения этого непростого юридического вопроса, тесно связанного со сложными техническими и технологическими вопросами поиска и подъема несметных сокровищ, до сих пор хранящихся в трюмах тысяч трагически погибших кораблей, невозможно избежать человеческих трагедий и разочарований, краха иллюзий возможного заработка. Конечно, существующее ныне положение вещей остановит не всех влекомых духом романтики и авантюризма кладоискателей, но, по мнению автора, может значительно сократить ряды действительно серьезных исследователей, основательно готовящихся к предстоящим экспедициям, вкладывающим в это дело значительные средства. Сокращение же числа искателей затонувших сокровищ не на пользу ни науке, ни государствам, желающим вернуть причитающуюся им часть подводного "наследства". Главное, чтобы часть эта была разумных размеров...