Высокие неприглядные фасады домов были почти не освещены. Проехала одинокая машина, и опять воцарилась тишина, которая наполнила Ребекку странным лихорадочным возбуждением. Она держала ключи в руке как талисман и прислушивалась к биению собственного сердца.

Около Болтон-стрит Ребекка почувствовала, что ее бьет дрожь. Она остановилась и прислонилась к стене. Возбуждение внезапно испугало ее. Она вспомнила странные слова адвоката. «Исчезла», — сказал он о ее матери. Она вспомнила, как он в отчаянии умолял ее не ходить на Фейрфакс-стрит. Ребекка бросила взгляд назад. Улицу, на которой она стояла, когда-то часто посещали великосветские денди, здесь теряли целые состояния, проигрывая их в карты с легкой улыбкой на устах, здесь разбивались судьбы. Лорд Байрон тоже бывал здесь. Байрон. Внезапно она почувствовала, что возбуждение внутри нее достигло высшей точки, дошло почти до исступления и вызвало неожиданный приступ страха. Казалось, что для ужаса не было причин, но, стоя в этой зловещей тишине, она вдруг почувствовала, что боится. Но чего? Она попыталась найти причину. Итак, о чем же она думала перед этим? Да, Байрон. Конечно, она думала о Байроне. И опять этот приступ страха. Ребекка вздрогнула и внезапно поняла с абсолютной ясностью, что не сможет — несмотря на свое решение — войти в часовню этой ночью. Она не могла сделать и шага вперед, настолько оцепенела от ужаса, охватившего ее, подобно густому красному туману, и поглощающего ее волю. Она напряглась, пытаясь сбросить с себя наваждение. На Пикадилли, как обычно, было много машин. Она пошла на шум, затем побежала.

— Ребекка! Она замерла.

— Ребекка!

Она оглянулась. Листки бумаги, подхваченные ветром, разлетелись по пустой улице.

— Кто там? — спросила Ребекка.

Тишина. Она наклонила голову. Теперь она не слышала уличного шума. Только завывание ветра и дребезжание вывески, висящей в конце улицы. Ребекка двинулась вперед.

— Кто там? — крикнула она опять. Ветер стонал в ответ, и вдруг Ребекке почудился едва различимый смех. Он шелестел, взлетая и опускаясь вместе с ветром. Ребекка побежала на его звук вниз по следующей улице, такой темной, что девушка едва различала дорогу перед собой. Она услышала шум, подобный бренчанию олова.

Ребекка посмотрела по сторонам: всего лишь на какое-то мгновение ей показалось, что она увидела темный парящий силуэт, но, как только она сделала шаг вперед, он исчез, растворился, как будто его никогда и не было. Что-то странное было в этой фигуре, что-то непонятное, но такое знакомое. Где раньше она могла видеть ее обладателя? Ребекка покачала головой. Нет, этого не может быть. Это было в высшей степени странно, скорее всего это сильный ветер и игра теней сыграли с ней злую шутку.

Она почувствовала чье-то дыхание на своей щеке. Повернув голову, она ощутила легкое пощипывание в носу от едкого химического запаха, но, когда она протянула руки, готовясь отбиваться от неизвестного, перед ней была пустота.

— Кто здесь? — разозлившись, крикнула она в темноту. — Где вы?

Смех опять прошелестел вместе с ветром, затем послышались шаги, удаляющиеся по тесному переулку. Ребекка побежала вслед за ними, звук ее каблуков гулко отдавался в тишине. Кровь стучала в ушах, удары были такими громкими, что выводили Ребекку из себя. Она уговаривала себя не обращать на это внимание и прислушивалась к звуку странных шагов. Они все еще звучали впереди, уже из узкого переулка, и вдруг затихли, растворившись в воздухе. Ребекка остановилась, чтобы восстановить силы и дыхание. Она осмотрелась. В это время рваные клочья облаков рассеялись от порывистого ветра. Лунный свет, мертвенно-бледный, залил улицу. Она посмотрела вверх.

Перед ней возвышался фасад особняка. Его грандиозные размеры совершенно не сочетались с узким и пустым переулком, где он стоял. При лунном свете камни его казались неестественно белыми, окна были подобны пустым глазницам; общее впечатление было такое, что этот обломок прошлого, воскресший в свете луны, давным-давно оставлен хозяевами. Ветер снова начал завывать. Ребекка видела, как погасли огни. Но особняк не исчез, он стал более осязаемым, чем призрачный лунный свет. Ребекка не удивилась этому, она хорошо знала этот дом, потому что когда-то уже заходила в его ворота.

Однако она не спешила подниматься по ступенькам и стучать в дверь. Вместо этого она прошлась вдоль фасада, мимо воткнутых в мостовую копий ограды, оберегающих особняк от посторонних глаз. Ребекка снова почувствовала кислый запах, более резкий, чем прежде. Она побежала. Позади нее послышались шаги. Она обернулась — никого, и опять на нее, подобно ядовитому облаку, обрушился этот едкий запах, стискивающий горло. Ее бросило в жар. Она оступилась и, шатаясь, побрела вперед. У ограды пальцы ее нащупали связку цепей. Она подняла ее. Там был всего один замок. Он охранял проход к часовне святого Иуды.

Ребекка достала ключи и вставила один из них в замок. Раздался скрежет, но ключ не повернулся. Шаги позади нее замерли. Но Ребекка не оборачивалась. Сильная волна страха, почти что сладостного, накатила на нее, и она прислонилась к ограде, чуть не потеряв равновесие. Страх полностью овладел ею, страх и непонятный восторг. У нее тряслись руки, когда она взяла второй ключ. Тот заскрежетал в замке, там что-то сдвинулось, и ключ начал поворачиваться. Ребекка поднажала, замок открылся, и звено цепи соскользнуло на землю. Ребекка толкнула ворота, и они с мучительным скрежетом растворились.

Только теперь Ребекка оглянулась. Запах кислоты исчез, она была одна. Девушка улыбнулась. Чувство страха сладкой истомой отдавалось в желудке, придавая ногам приятную легкость. Она откинула развевающиеся на ветру волосы и одернула пальто. Порыв ветра захлопнул ворота Ребекка толкнула их и прошла по направлению к дверям часовни.

К входу вели поросшие мхом потрескавшиеся ступени. Двери, как и ворота ограды, были закрыты. Легко, как легко угасает бриз, ее страх прошел. Она опять вспомнила Мелроуза, его опасения и предостережения по поводу часовни святого Иуды. Ребекка покачала головой.

— Нет, — прошептала она себе, — нет, теперь я сама.

Там, внутри, были мемуары лорда Байрона, которые ее мать так долго искала и которые она, Ребекка, скоро будет держать в руках. Почему она стоит в нерешительности? Ребекка снова покачала головой и повернула ключ.

Внутри часовни тьма была непроглядная. Ребекка специально не взяла с собой фонарик. Держась в темноте за стенку, она наткнулась на какие-то полки. Она пошарила пальцами, нашла спички и, на полке ниже, коробку свечей. Ребекка взяла свечу и зажгла ее. Затем обернулась, чтобы осмотреть внутренность часовни.

Там было пусто. Только в конце помещения находилось распятие. Оно было резное и расписанное в византийском стиле. На нем был изображен Каин, осуждаемый Ангелом Господним. Внизу под ними, изображенный более ярко, притаился Дьявол. Ребекка всматривалась в распятие. Ее поразило изображение Каина. Лицо его было прекрасно, но искажено ужасной агонией, однако не от клейма, выжженного на лбу, а от более глубокой муки, вызванной страшной утратой. С губ его стекала струйка крови.

Ребекка повернулась и пошла. Ее шаги гулко отдавались в пустом зале. В дальнем конце часовни она увидела надгробие, возвышающееся над полом; оно было украшено древними каменными колоннами. Ребекка встала на колени, чтобы рассмотреть надпись на надгробии, но никакой надписи не увидела, только полоску полустершегося металла. Она взглянула на могильную плиту, свеча задрожала в руке, и тени заплясали над нечеткими узорами и письменами. Ребекка поднесла свечу ближе. На вершине камня был вырезан тюрбан, пониже, едва разборчиво, были начертаны какие-то слова. Ребекка всмотрелась в них. К ее удивлению, надпись была арабская. Она перевела ее — стихи из Корана, оплакивающие умершего. Ребекка поднялась и в недоумении покачала головой. Мусульманская могила в христианском храме? Неудивительно, что здесь никогда не проходили службы. Она снова опустилась на колени возле надгробия и попробовала надавить на него — никакого результата Порыв ветра задул свечу.