Он вскрыл конверт и вынул театральную программу с гербом театра «Лицеум». Лорд Рутвен передал мне программу, и я увидел, что фамилия мисс Рутвен в ней подчеркнута красным.

— Мне ее прислали сегодня.

Элиот оторвал взгляд от листка, который изучал из-за моего плеча.

— Ах, вот как, — нахмурился он. — А кто?

— Подписи не было.

— А конверт? На нем было что-нибудь написано?

Лорд Рутвен поднял брови:

— Нет… Его оставили для меня в клу6е. — Он слегка улыбнулся. — А почему вас это интересует, сэр?

Элиот пожал плечами:

— Просто интересно было бы знать, кто послал его, вот и все.

— О, тут, должно быть, нет никакой тайны. Несомненно, послала письмо сама милейшая мисс Рутвен… Вот почему я жду тут. Я решил придти на представление сегодня вечером, и мне нужна отдельная ложа. Раз уж моя кузина до сих пор не объявилась, может быть, вы мне поможете?

— Боюсь, милорд, ваша просьба невыполнима, — признался я. — Помилуйте, открытие сезона, свободных лож просто нет.

— Разве? — произнес он спокойным тоном, в голосе его не было никакой угрозы, но, несмотря на это, не знаю почему, меня вдруг охватил страх.

Человек я крупный, сильный и не трус, однако я вдруг почувствовал, что дрожу как лист. Красота лорда Рутвена казалась ослепительной и в то же время отталкивающей. Красота змеи, смертельной и жестокой. Он высасывал из меня всю силу — я отер выступивший на лбу пот.

— Однако, — тихо пробормотал я, — какие-то места наверняка найдутся.

— Отлично, — приятным голосом промолвил лорд Рутвен, встал, и мое чувство ужаса куда-то улетучилось. Он подошел к двери. — Где вы оставите для меня билет?

— На служебном входе, милорд. — Я оглянулся на Элиота, который сидел за столом и что-то писал. — Вы можете попросить мисс Рутвен оставить для вас записку там же, доктор Элиот.

— Доктор Элиот? — На бледном лице лорда Рутвена промелькнула искра интереса.

— Вас так зовут?

— Да, — наморщил лоб Элиот. — А что, мое имя вам что-то говорит?

Лорд Рутвен не ответил. Он улыбнулся и, пожав плечами, отвернулся. А поворачиваясь, задел один из костюмов мисс Рутвен. К моему удивлению, лицо его вдруг ожило — на щеках заиграл румянец, глаза вспыхнули огнем, а ноздри вновь начали раздуваться, словно он вдохнул какое-то благовоние, но, когда он вышел, я поднес костюм к носу, нюхнул и ничего не почувствовал.

— Сумасшедший какой-то! — заметил я, обращаясь к Элиоту.

Элиот ничего не сказал, уставившись на дверной проем, за которым только что исчез лорд Рутвен. Затем он обвел взглядом гримерную мисс Рутвен, нахмурился и вернулся к своим записям, а я не хотел ему мешать, ибо мне надо было спешить обратно, в свой кабинет. Элиот недолго писал записку. Закончив, он поднял ее и подержал перед светом, словно изучая, после чего оставил ее прислоненной к настольной лампе. Мы вернулись в коридор и в полном молчании пошли обратно через театр. Я показал Элиоту, где служебный вход, и расстался с ним.

Вскоре я совсем забыл о нем, ибо не успели мы расстаться, как начал подниматься прилив того, что называется открытием сезона, и вскоре волны его унесли меня. У меня не было времени размышлять о странных сегодняшних событиях. Проходя мимо мисс Рутвен, я задумался, к какому соглашению она пришла с Элиотом, но спросить не остановился. Одно мне стало известно — Элиота на спектакле не будет. Когда я его спросил об этом, он сказал, что он не большой любитель театра и вообще всего выдуманного.

Но то, как давали «Фауста» в вечер открытия сезона, захватило бы даже Элиота. Это был ошеломляющий триумф, и главные аплодисменты достались, как всегда, мистеру Генри Ирвингу и мисс Эллен Терри. Впрочем, те, что снискала мисс Люси Рутвен, отстали ненамного. Она стала открытием, если не для меня, то для публики, и после спектакля все говорили только о ней. У служебного входа я увидел лорда Рутвена и поинтересовался, что он думает об игре своей кузины. Он беседовал с Оскаром Уайльдом, но прервал разговор, когда я к ним подошел, и слегка улыбнулся.

— Брэм! — позвал Уайльд, тоже заметив меня. — Брэм, дорогой! Ваша юная актриса мисс Рутвен… слышал, это ее первая ведущая роль? Отказываюсь поверить! Только годы репетиций и старания режиссера могли научить ее выглядеть столь триумфально неиспорченной!

Я склонил голову:

— А вы, лорд Рутвен? Вам понравилась игра вашей двоюродной сестры?

— О, необычайно! — Глаза его заблестели. — Она была очаровательна! Однако я совершенно не согласен с вами, мистер Уайльд. У нее тот редкий тип свежести, который не назовешь позой. Она, конечно, увянет, ибо девушка такой красоты и явной смышлености быстро поймет, что стиль превыше истины, но пока, — глаза его вновь блеснули, — это было восхитительное зрелище…

Он прервался и посмотрел мне за плечо.

— Кстати о Люси, — пробормотал он, — вон идет еще один поклонник.

Я обернулся и обнаружил, что по лестнице поднимается Элиот.

— Поклонник? — переспросил я.

— Я так понял, — улыбнулся лорд Рутвен. — Иначе зачем еще мужчины навещают актрис?

Я нахмурился, еще раз оглянувшись на Элиота. Он уже поднялся и задержался явно в нерешительности, не зная, в какую дверь войти. Я извинился перед лордом Рутвеном и Уайльдом и протолкался сквозь толпу к Элиоту. Увидев меня, он направился мне навстречу.

— Мистер Стокер, — спросил он, — как бы мне пройти?..

— В гримерную мисс Рутвен? — уточнил я. — Сюда. Через сцену.

— Мне не нужны сопровождающие. Я помню дорогу.

— Нет-нет, — промолвил я, — меня нисколько не затруднит пройти с вами.

— Что ж, весьма признателен.

Я провел его к сцене.

— Вы пропустили замечательный спектакль! — заметил я, думая о том, как сказать то, что я собирался сказать.

— Да, говорят, — ответил он. — Вроде у мисс Рутвен большой триумф?

— Да, — коротко отрубил я.

Элиот улыбнулся:

— Вроде она стала любимицей?

— Да, — повторил я еще более отрывисто, резко остановился и повернулся к нему. — Доктор Элиот…

— Да?

— Я должен вам сказать…

— Что именно?

— Должен вам сказать… э-э… мисс Рутвен… ее сердце… буду откровенен… уже принадлежит другому.

Он уставился на меня, и постепенно хмурое выражение его лица сменилось удивленной улыбкой:

— Дорогой мой, — заговорил он, расхаживая по сцене, — вы заблуждаетесь относительно сути моего интереса к мисс Рутвен.

— Разве?

— Да, уверяю вас, — подавил он смешок — Мозг мой открыт лишь для размышлений и подсчетов Его никогда не занимал слабый пол. По сути дела, это машина. Будьте уверены, мистер Стокер, я никому не соперник.

В глазах его все еще вспыхивали искорки, словно он увидел нечто забавное.

— Но скажите, кто этот счастливец?

— Какое у вас дело к мисс Рутвен? — в ответ спросил я. — Вы хотите помочь ей?

— Если смогу. А почему вы решили, что ей требуется моя помощь?

— Потому что, — со вздохом произнес я, — последнее время ее что-то гнетет, доктор Элиот. Она боится.

— И сейчас? — На щеках его появился румянец интереса — Думаете, это связано с ее любовными делами?

— Я бы не сказал.

— Не сказали, но подумали… Что ж, если это имеет отношение к делу, мисс Рутвен, вне сомнений, сама мне обо всем расскажет. А мое дело — узнать.

К этому времени мы подошли к гримерной мисс Рутвен. Дверь была распахнута настежь. Элиот постучал и вошел.

— Люси? — позвал он. — Надеюсь, не помешал?

Она подняла голову. Сидела она у зеркала, почти скрытая большими букетами цветов, и поправляла шляпку на собранных в косу золотых кудрях. В лице девушки было еще столько детского, что ее голубые глаза вначале показались нервными, как у фавна, но когда она признала нас, ее свеженькое личико просияло от счастья.

— Джек Элиот… — прошептала она. — Это вы, Джек?

Она протянула руки вперед.

Доктор Элиот поцеловал кончики ее пальцев, затянутых в белые перчатки.

— Замечательно, что мы опять встретились, — засмеялась она, — после… ух… стольких лет! — Она отступила и присела в элегантном книксене. — Ну как, я выросла, милый Джек?