Оружие Быстрого Грека — нож. Он совершил только два убийства, но оба политические и с самыми серьезными последствиями. А подготовлены они были настолько тщательно, что одно из убийств (главы “временного” правительства Боливии) до сих пор считается самоубийством. Грек за свою работу не берет денег — с ним расплачиваются купчими на земельные участки. Поговаривают, что у него пятнадцать тысяч акров земли в Аргентине и Венесуэле. На этой земле скоро должно начаться строительство. Пангсапа сказал, что Быстрый Грек — кокаинист; так что он может и не дожить до тех времен, когда его земли начнут приносить доход.

Винсент — человек дикий и жестокий; если уж взялся за дело — жертву ничто не спасет. Винсент пользуется любым оружием: ножом, пистолетом, ядом, взрывчаткой. Его услуги стоят дешево, а кое-кто даже считает, что он может работать и бесплатно. Он был замешан в попытке переворота в Египте, когда подполковника Ибрагима нашли в запертом “кадиллаке” на дне Нила, — на машину натолкнулась драга.

Японец Хидео — “техник”, эффективность — сто процентов. Оружие — струя цианистого калия, выпущенная из специального устройства. На его счету три политических убийства, в том числе убийство посла Турции в Великобритании. (Тогда золотой карандаш жертвы, найденный на тротуаре Керзон-стрит, помог обнаружить труп в такси, брошенном на Уоллес Мьюз.) Хидео — владелец самой сложной действующей модели железной дороги в Японии.

Дзотта — отпрыск одного из наемных убийц, принадлежавших к “Мёрдр инк.”, дочерней организации американской мафии. Его оружие — мини-бомба. Сам Дзотта утверждает, что устройство рассчитано на одного человека и если правильно подложить, то никто, кроме жертвы, не пострадает. Возможно, он и прав: когда Шерман Уиллс, президент банка “Чартер энд Экуити”, снял колпачок авторучки, открывая заседание в конференц-зале (Нью-Йорк, 1963 год), кроме него, никто не пострадал. Год спустя Али, сводный брат короля Риада, включил электрическую бритву на королевской яхте… взрыв не повредил даже стекла в салоне: Дзотта — профессионал типа Хидео, но психологически не так устойчив, как японец.

У каждого из этих специалистов есть свое любимое оружие.

У Куо — это винтовка с оптическим прицелом.

Что ж, Пангсапа оправдал все надежды. Даже отправил со мной маленького нервного индуса, чтобы найти и опознать Куо. Индус все время чего-то боялся: то ли самого себя, то ли Пангсапа, то ли еще кого.

Куо наблюдал за спаррингами каратистов в спортзале Королевской ассоциации атлетики Таиланда. Сейчас шел спарринг, и мы сели рядом с главным входом. Хотя кондиционеры работали, в зале пахло примочками, потом и канифолью. Мой спутник некоторое время спокойно рассматривал зрителей, потом вдруг опустил глаза и прошептал:

— Второй ряд, посередине, справа. Человек в затемненных очках.

По его тону я понял: боится он Куо. Я медленно поднял глаза:

— Можете идти, если уверены, что это Куо.

— Это он. Когда-то я его хорошо знал.

Я смотрел на каратистов, пока индус не ушел; мало ли что, вдруг его заметили? Затем взглянул на противоположную трибуну. Властный деловой человек. Безупречный белый тергалевый костюм европейского покроя сидит с небрежной элегантностью, темно-синий галстук с золотым узором, маленькие золотые запонки. Властность проявлялась во всем: в том, как он сидел, в наклоне тела, в повороте головы. Притом поза была совершенно естественной. Он просто наблюдал за спаррингом. Рядом сидели два телохранителя. Их подобострастность была столь же очевидна, как и его властность.

Надо обязательно увидеть его глаза. Потом ведь придется узнавать его мгновенно, даже на расстоянии, даже при плохом освещении. Надо знать его глаза. Глаза и походку. Придется сидеть до тех пор, пока он не уйдет.

Шорох ног передвигающихся каратистов и их дыхание. Эти чемпионы Таиланда будут выступать во время визита. Тени на полу, на проканифоленных досках, повторяют все их движения. Зал хорошо освещен, тени очень отчетливые.

Временами Куо напрягался, я вспомнил, как Пангсапа смотрел на рыб. А вот он поднял маленькую голову и чему-то засмеялся вместе с одним из телохранителей. Нет, он прекрасно проводит время.

Я наблюдал за ним в течение часа — за каждым жестом, за каждым поворотом головы. На места в моем ряду пришли люди, я встал, пропуская их, стараясь не поворачиваться лицом к противоположной трибуне, прошел между рядами и сел выше, чуть сбоку от Куо. Надо запомнить, как он выглядит со спины. Мне придется жить параллельно с ним, пока я не буду знать его, как родного брата.

Но вот Куо встал и собрался уходить. Я смотрел, как он поднимается по проходу. Походка у него хорошая: руки свободно покачиваются, кисти расслаблены, он идет осторожно, полуобернув голову, внимательно слушая одного из своих людей. Его можно принять за президента, покидающего зал заседаний. Он приблизился к выходу — я не пошел за ним. Если он завтра не придет сюда, его найдет Пангсапа. А уж потом им займусь я.

С утра я первым делом позвонил Варафану и сказал, чтобы гелиотроп был готов немедленно. Через час мне позвонил Ломэн, и я отправился на Сой Суек. Ломэн был встревожен:

— Мне сказали, вы улетаете?

— Я остаюсь.

— Почему вы передумали?

— Вы знаете, кто вчера приехал в Бангкок?

— Пангсапа мне сказал.

— Вы виделись с Пангсапа? Вы же, по-моему, собирались держаться в тени.

— Собирался. Но потом узнал, что вы занервничали, и решил проверить: может, у Пангсапа есть что-нибудь новенькое?

— Мне надоело искать вас, и мне не нравятся эти проверки в посольстве. Что это за женщина?

— Вообще-то у них там много женщин.

В его голосе послышалось вкрадчивое любопытство.

— Она работает у атташе по культурным вопросам Она из разведки или из службы безопасности. Или еще откуда-нибудь?

— По-моему, вы имеете в виду Винию Мэйн.

— Она что, входит в нашу группу?

— Конечно нет.

— Прекрасно; скажите ей, чтобы не путалась у меня под ногами. Она мне не нравится: устроила проверку, потом следила за мной. Я согласен выполнить задание, но только на моих условиях. Послушайте, вы ведь никогда не имели отношения к подобным операциям, а тут втянули в это дело Управление. Есть шанс заполучить медальку или орденок, разве не так?

Я смотрел на него в упор:

— Если во время визита произойдет покушение но я сумею предотвратить убийство, то начальство, высшее начальство, разумеется, всех отблагодарит. Но вы-то прекрасно знаете, мне на эти побрякушки плевать А вот вы, когда дело дойдет до наград, будете первым в очереди: как работник Управления и руководитель успешной операции в Бангкоке.

Ломэн не шелохнулся, но глаза его опять сверкали — его прямо-таки сжигала ненависть.

— Так-то вот. Поймите одно: я делаю это не для вас, а ради него. Просто не хочу, чтобы приличному человеку, у которого жена и дети, всадили пулю в живот. Мне все равно, кто он: почтальон или король Гонконга. Теперь выслушайте мои условия.

Ломэн подошел к сейфу, оперся на него обеими руками и опять уставился на камни в витрине. Но он слушал.

— Вы говорили о совещаниях в посольстве. Меня там не будет — и не рассчитывайте. Я привык действовать в одиночку. Но мне понадобится от вас оперативная информация. Этим вы поможете мне сберечь время: узнайте распорядок дня двадцать девятого, точный маршрут поездки по городу, все остановки кортежа и так далее. Если ситуация осложнится, мне понадобится надежная связь с вами. А когда план будет разработан, оставьте меня в покое.

Еще мгновение он стоял, опершись на витрину, лотом повернулся ко мне:

— Это все?

— Да.

— Что вы собираетесь предпринять?

— Сейчас меня интересует только Куо. Сами знаете, какая у него репутация. Говорят, он никогда не промахивается.

Ломэн кивнул.

— Пангсапа утверждает, что Куо приехал в Бангкок посмотреть соревнования по каратэ. Тут организовали прекрасные показательные выступления, а он — большой любитель каратэ. Может, так и есть. Но мы предположим, что он собирается совершить политическое убийство, и будем разрабатывать эту версию.