– Должен отдать тебе должное, Ос. Если тебе когда-нибудь надоест патруль, а баллотироваться на пост премьер-министра Системы ты не захочешь, я могу предложить тебе отличную работу – продавать снег эскимосам. Для тебя это пара пустяков.

– Все верно, – согласился Текс, – полностью присоединяюсь к Мэтту. Ты был просто великолепен, Оскар. Мой дядя Боди и то не втерся бы к старой деве в доверие лучше тебя.

– Сравнение что надо. Спасибо, Текс. Честно говоря, у меня у самого словно гора с плеч. Если бы маленький народ не был таким честным и доверчивым, у меня точно бы ничего не вышло.

Главная комната их «квартиры» – всего комнат было две – по размерам не превышала ту, где их держали до этого, но отличалась от нее благоустроенностью и уютом. Вдоль стены из конца в конец тянулся широкий диван с мягкой обивкой. В центре комнаты располагался бассейн, вода в котором при тусклом освещении казалась черной.

– Ос, как ты думаешь, соединяется эта лохань с озером? – поинтересовался Текс.

– Так делается почти всегда.

Мэтт заинтересовался:

– Тогда, возможно, мы сумеем отсюда выплыть.

– Валяй, пробуй. В темноте только не заблудись. И кстати, ты правило помнишь? Никогда не оставайся под водой больше половины того времени, на которое можешь задержать дыхание, – с циничной ухмылкой посоветовал Оскар.

– Ясненько.

– В любом случае нам придется еще погостить, пока не разберемся с этой историей окончательно.

Тем временем Текс отправился взглянуть на вторую комнату.

– Эй, Ос, иди посмотри, что тут есть.

Мэтт и Оскар присоединились к нему. Вдоль стен здесь тянулись ряды маленьких закутков, и у каждого был свой собственный занавес.

– О, да это же наши персональные столовые.

– Знаешь, Ос, я только что вспомнил. Когда ты заговорил о еде, я думал, что все, допрыгались. А ты так ловко выкрутился из этого ляпа.

– Ни из чего я не выкручивался, я знал, что говорил.

– Как это?

– Попробовал рискнуть. Мне нужно было их шокировать мыслью о том, что они ведут себя неприлично или, во всяком случае, нам кажется, что неприлично. Это дало им понять, что мы тоже люди с их точки зрения. Теперь, когда маленький народ признал в нас людей, надо вести себя очень осторожно. Мне тоже не слишком нравится есть в этих темных комнатушках, но рисковать нельзя. Даже задвигать за собой занавеску и то совершенно необходимо на случай, если кто-то из них заглянет в этот момент к нам. Не забывайте, что еда – это единственное занятие, считающееся у них интимным.

– Понятно, – кивнул Текс. – Пирог нужно есть вилкой.

– Что?

– Ладно, не обращай внимания. Это из печальных воспоминаний моей юности. Можешь не сомневаться, мы с Мэттом сделаем все как надо.

На следующее утро Оскара опять пригласила к себе повелительница маленького народа, и он принялся осторожно и не спеша закладывать основание для установления официальных дипломатических отношений в будущем. Сначала он выслушал ее версию происшествия с кораблем «Гэри» и его капитаном. Она почти не отличалась от того, что рассказал Берк, хотя и была изложена с другой точки зрения.

Затем Оскар как бы невзначай спросил, почему болото, интересовавшее Берка, табу. Он опасался вторгаться в религиозные вопросы, но узнать причину было необходимо, сомневаться не приходилось – скоро здесь высадятся другие экспедиции, привлеченные слухами о залежах трансурановых элементов. И если патруль не хочет новых беспорядков, ситуация должна быть прояснена.

Матриарх без колебаний ответила: болото объявлено табу потому, что глина, содержащая руду, ядовитая. У Оскара отлегло от сердца. Руда, содержащая трансурановые элементы, должна быть ядовитой – по понятным причинам. Но условные или практические табу уже не раз преодолевались патрульной службой, все решали переговоры – требовалось лишь терпение. Он дал матриарху понять, что этим вопросом позже займутся соответствующие эксперты.

При следующей встрече он спросил ее о патруле. Нечто подобное она слышала, причем использовала для него слово, которым приполярные туземцы называют вообще все органы колониального управления. Значило оно «хранители обычаев» или «стражи законов». Это название оказалось для Оскара как нельзя кстати, потому что ему так и не удалось объяснить повелительнице земноводных, что задачей патрульной службы было предотвращение войны; понятие «война» оказалось совершенно непостижимым для старой амфибии!

Но по консервативности склада своего ума она была естественным образом расположена в пользу организации, именуемой «хранители обычаев». И Оскар подошел к главному вопросу именно с этой точки зрения. Он объяснил ей, что вскоре сюда начнут прибывать люди, такие, как он; поэтому-то «великая мать многих» его собственного народа и послала Оскара с предложением, чтобы сюда прибыла «мать» их народа, чтобы помочь ей избежать трений.

Она легко приняла эту идею, потому что идея соответствовала ее собственному опыту и традиционным понятиям. Группы туземцев вблизи полярных колоний имели обыкновение поддерживать «международные» отношения, обмениваясь «матерями» – фактически судьями, – которые выносили решения по вопросам, возникающим из-за различия в обычаях; Оскар изложил свое предложение в тех же знакомых ей терминах.

Вот так, ненавязчиво, он заложил основы для последующей организации консульства, экстерриториальных судов и отдела земной полиции. Задание, с точки зрения Оскара, было выполнено, если, конечно, они смогут вернуться с докладом на базу прежде, чем здесь начнут шнырять другие разведчики руды, горные инженеры и просто любители легкой наживы.

И только теперь он заговорил с «хозяйкой» о возвращении домой.

И… получил от нее предложение остаться в подземном городе навсегда в качестве «матери», представляющей его народ. (Слово, переводимое как «мать», употребляется у венериан для обозначения любого поста, связанного с властью или авторитетом; точное значение этому слову придают приставки, окончания и – главное – контекст.) От такого предложения Оскар на время лишился речи.

– Я просто не знал, – признался он позднее товарищам, – что ей сказать. В ее понимании, она оказывала мне большую честь. Если бы отказался, я бы наверняка ее оскорбил и испортил этим все дело.

– Ну и как же ты выкрутился? – поинтересовался Текс. – Если, конечно, выкрутился.

– Думаю, у меня получилось. Я ей как можно дипломатичнее объяснил, что еще слишком молод для такой чести и действую в качестве «матери» только потому, что болеет Турлоу; к тому же у моей «великой матери многих» есть для меня другая работа, которую я обязан, согласно обычаям нашего народа, выполнять.

– Наверное, это ее убедило.

– Думаю, она просто отложила вопрос в сторону в качестве пункта для дальнейших переговоров. Ты не знаешь маленький народ, они лучшие специалисты в ведении переговоров; когда будешь в Нью-Окленде, зайди как-нибудь в суд, ведущий межрасовые дела, и послушай. Получишь большое удовольствие.

– Не отвлекайся, – сказал ему Мэтт.

– А я и не отвлекаюсь, просто в этом самая суть. Они не дерутся, не воюют, они просто спорят, пока одна из сторон не сдается. Во всяком случае, сказал я ей, нам необходимо доставить Турлоу туда, где он получит нужную врачебную помощь. Вот это она поняла прекрасно и, уж не знаю в который раз, принялась сокрушаться, что ему не смогли помочь ее маленькие дочери. Но у нее было новое предложение, как можно попробовать вылечить нашего босса.

– Да? – спросил Мэтт. – Это как же?

Вопрос не был праздным: Мэтт сам назначил себя опекуном Турлоу.

Он работал вместе с амфибиями-целительницами, которые сделали не приходящего в сознание лейтенанта предметом своей профессиональной заботы. Мэтт научил их измерять пульс и следить за дыханием, теперь в любой момент дня или ночи одно из этих заботливых созданий сидело на корточках возле постели Турлоу, не сводя с него своих больших и серьезных глаз.