— Она удивительно красива, правда? — спросила Элизабет, плавно кружась в вальсе в паре с Джошем.

— М-м-м… Кто? — непонимающе посмотрел на нее своими голубыми глазами Джош.

— Изабель, конечно, — вспыхнула Элизабет.

Джош повернул голову и посмотрел на свою сестру, танцующую с Терренсом. Элизабет наблюдала за ним с плохо скрытой ревностью.

— Да, — кивнул Джош. — Никогда прежде не видел ее в красном, но… с тех пор, как она решила… м-м-м… Ну, в общем… Одним словом, да!

Он перевел взгляд на Элизабет, и глаза его потеплели.

— Но я бы сказал, что самая прекрасная девушка здесь — ты!

— Спасибо, — откликнулась Элизабет. Джош смотрел на нее таким взглядом, что ему просто невозможно было не поверить. — И все же не такая красивая, как Изабель.

— Ты еще лучше, — нахмурился Джош.

— Нет, — со смехом покачала головой Элизабет. — Не лучше!

— Для меня — лучше, — убежденно сказал Джош и крепче прижал девушку к своей груди.

— Ты только так говоришь, — покраснела она.

— Нет! — блеснул глазами Джош. — Зачем бы я стал говорить, если бы так не думал!

— Зачем? — отвела взгляд Элизабет. — Ну, например, в силу привычки. Ведь вы, распутники, так привыкаете сыпать комплименты, что не присматриваетесь даже, что за женщина перед вами: хорошенькая, дурнушка или так себе.

— Не так-то хорошо ты разбираешься в распутниках, — усмехнулся Джош.

Он сильнее прижал к себе партнершу и закружил ее, увлекая вслед за собой к открытой балконной двери. Еще секунда, и тяжелые занавеси отрезали их от зала, наполненного шумом и светом.

Здесь, на балконе, было темно, и они были одни.

— Джош, я не дума…

Элизабет не успела договорить. Джош склонился к ней и нежно поцеловал в губы. Она хотела запротестовать, но не смогла: против этого запротестовало ее сердце. Элизабет почувствовала себя вдруг такой красивой, такой счастливой…

Джош оторвался от ее губ.

— Ну, теперь ты мне веришь? — спросил он.

— Чему я должна верить? — с трудом соображая, все еще находясь под впечатлением поцелуя, спросила Элизабет.

— Что ты — красавица, — серьезным тоном сказал Джош. — Ты потрясающая красавица!

Он снова поцеловал ее — страстно, пылко, и горячая волна окатила, омыла все тело Элизабет, дрожь прокатилась от кончиков волос до кончиков ступней. Джош слегка откинулся назад, не выпуская, впрочем, Элизабет из кольца своих сильных рук.

— Ты гораздо красивее, чем Изабель! Клянусь!

Элизабет молча покачала головой. Джош наклонился и вновь принялся целовать, дрожа каждой клеточкой своего напряженного, натянутого, словно струна, тела. Снова отстранился и заглянул ей в глаза.

— Ну, теперь-то ты мне веришь?

Элизабет казалось, что у нее в жилах не осталось больше крови и вместо нее бешено стучащее сердце гонит потоки кипящей, ослепительной, алой лавы. Да, теперь она верила Джошу. Просто не могла не верить.

Она улыбнулась и прошептала:

— Я… не знаю!

— Но ты должна, — сказал Джош и скрепил свои слова еще одним поцелуем.

Лава вышла из берегов. Элизабет обхватила руками шею Джоша и прижалась к его губам в ответном поцелуе.

Если ту жидкость, что текла сейчас в жилах Элизабет, можно сравнить с кипящей лавой, то с чем же сравнить этот обжигающий, сводящий с ума поцелуй?

Пожалуй, только с яростным июньским солнцем.

Джош прикрыл глаза и, опаленный поцелуем, простонал:

— Все равно-о, ты скоро поверишь мне-е… Элизабет… Боюсь, что мне придется… Ну, ничего, ничего…

Он задыхался, и речь его была бессвязна, но Элизабет все поняла. Все, что должна была, что хотела понять. Переполненная счастьем и неведомыми ей раньше чувствами, Элизабет благодарно прошептала:

— Теперь я верю тебе, Джош.

— Я могу еще стать лучше… — продолжал было самозабвенно бормотать Джош. — Что? Ты веришь мне?

Его мозг каким-то чудом сумел ухватить последнюю фразу Элизабет.

— Да, — кивнула Элизабет и озорно улыбнулась. — Похоже, ты меня убедил.

Джош слабо улыбнулся.

— Правда? — Его улыбка ширилась, росла. Так растет крещендо в летящем к финалу симфонии оркестре. — Правда?!

Он вдруг подхватил Элизабет на руки и закружил ее в воздухе, крича во весь голос:

— Правда! Правда!! И тебе это понравилось!!!

— Джош! — рассмеялась Элизабет. — Поставь меня на землю!

— И ты даже не ударила меня! — продолжал ликовать Джош.

Он резко, моментально остановился и тут же стал необычайно серьезен. Синие озера его глаз стали бездонными и мерцающими.

— Элизабет!

— Да? — замерла она в сладком предчувствии.

— Я люблю тебя, — мягко, чуть слышно сказал Джош. — Я люблю тебя.

Он безвольно уронил руки и тут же стал похож на грустного Пьеро.

— Я… Я знаю, я не должен был говорить этого. Ты не одобришь этих слов, я понимаю… Я… Я, конечно, не достоин такой девушки, как ты… Ах, если бы я мог поведать тебе всю правду! Но не могу… Пока — не могу.

— Джош! — воскликнула Элизабет и облизнула пересохшие губы.

— Но, клянусь, я люблю тебя. И делай дальше со мной, что хочешь! Хоть убей!

Он повернулся и пошел к балконной двери.

Элизабет осталась стоять — ошеломленная, потрясенная, недоумевающая.

Слова — заветные и искренние — рвались у нее из сердца, но не могли, не находили сил сорваться с ее губ. Она не смогла сказать ни одного из тех чудесных и таких важных слов.

Впрочем, не только ее в том вина. Ведь Джош, признавшись в любви, ушел затем так стремительно, что не оставил ей ни секунды на то, чтобы ответить.

— Он танцует только с ней, — пробормотал Эдгар заплетающимся языком и развалился на стуле. — И всего один танец — с моей Амелией. Вс-се время т'нцует с эт-той… Изабель! Как будто она не девка, к'торую может купить кто угодно, а Амелия, на к'торой эт-тот мерзавец должен жениться! Как вам эт-то нравится? А?

— Да, да, Эдгар, я понимаю, — терпеливо и безразлично ответила Дороти. При этом она смотрела вовсе не в ту сторону, куда указывал Эдгар своим дрожащим пальцем, а на балконную дверь. Видно было плохо. Как ни вытягивала герцогиня шею, все равно ей мало что удавалось рассмотреть сквозь плотную толпу танцующих.

— Не вернулись еще? — спросила она.

— Нет, — ответила Тео. С высоты ее роста балконная дверь была видна немного лучше. — Все прекрасно, все прекрасно.

— О чем это вы толкуете? — спросил Эдгар. — Что пр'красно? Нич-чего не пр'красно! Терренс должен танцевать с моей Амелией!

— Но, сэр Эдгар, — быстро ответила Летти, также продолжая смотреть в направлении балконной двери, хотя при ее маленьком росте это было заведомо безнадежным делом. — Как же Амелия может танцевать с Терренсом, когда она танцует с этим симпатичным юношей — сыном Эллингтонов, которого я для нее… ну, одним словом, с… э-э… сыном Эллингтонов?

— Нев-важно, — промычал Эдгар. — Это же не Эллингтон на ней женится, а Терренс. Терренс, правильно? Ну, вот. Я же говорю, что тут какая-то путаница!

— Всему свое время, Эдгар, всему свое время, — сказала Дороти. — А в данный момент нас интересуют Джош и Элизабет.

— Нет, вы только полюбуйтесь на них! — не слушая герцогиню, гнул свое раздосадованный Эдгар, еле ворочая языком. — Тьфу! С-с-см'треть тошно!

— Проклятие! — воскликнула Дороти. — Джош возвращается. Один, без Элизабет!

— Плохо дело, — покачала головой Тео. — Плохо дело.

— Эй, да вы слышите меня? — зарычал взбешенный Эдгар. — Говорю вам, это нужно прекратить!

— Да, да, Эдгар, сущая правда, — рассеянно ответила Дороти, давно перестав прислушиваться к тому, что бормочет эта пивная бочка. — Какого черта он оставил там Элизабет?

— Тысяча чертей! — взревел Эдгар. — Да будете вы меня слушать или нет?

— Ради всего святого, Эдгар, — огрызнулась Дороти, — прекрати шуметь. Сходи вон лучше выпей еще. Охлади свой пыл.

— И пойду! — с пьяным вызовом сказал Эдгар, нетвердо вставая на ноги. — Будь я проклят, если не пойду и не выпью!