Ричард схватил ее за руку и крепко ее сжал.

— Чентел, выслушай меня. Я в тебя не стрелял, верь мне!

Она открыла свои изумрудные глаза и так печально посмотрела на него, что у Ричарда сжалось сердце.

— Нет, я знаю, это был ты. — Она кивнула как ребенок, решивший говорить правду. — Зачем? Я уеду к себе в Ковингтон-Фолли, и у тебя не будет со мной больше хлопот… Я постараюсь тебя больше не сердить…

Ее голосок задрожал, и Ричард впервые увидел в глазах у Чентел слезы. Он почувствовал щемящую жалость к этой несчастной девочке и, присев на ее постель, прижал ее к себе.

— Я не стре… — начал было он. Но Чентел забилась в его объятиях:

— Отпус… отпусти меня. Нельзя обнимать того, кого ты только что пытался уби… убить.

Он сдерживал ее, как мог, пока она не устала и голова ее сама собой не опустилась ему на плечо.

— Послушай, Ченти, я не стрелял в тебя, — сказал он, отметив про себя, что ей, должно быть, совсем плохо, если она не реагирует на это уменьшительное имя. — Скажи мне, пожалуйста, почему ты решила, что это был я. Расскажи, как все произошло.

— Тот же самый плащ, — произнесла она тихо и очень печально, — ты был в том же плаще, что и в ту ночь у меня в спальне. По крайней мере, теперь ты мог бы выглядеть как-то иначе.

— Уверяю тебя, что никогда не надел бы один плащ дважды. — Несмотря на всю серьезность ситуации, он пытался шутить.

— Ты смеешься надо мной. — Чентел снова стала вырваться из его рук. — Ты, наверное, все еще хочешь от меня избавиться!

— Тс-с! Тише. — Ричард крепко держал ее в объятиях, прижав ее голову к своему плечу. — Я мог бы задушить тебя за то, что ты подумала, будто я способен тебя убить, — сказал он почти нежно.

Чентел приподняла голову и посмотрела ему в глаза. В них было столько боли, что он снова принялся уверять ее:

— Это был не я, дорогая. Поверь мне.

Чентел, казалось, некоторое время раздумывала над его словами, потом спросила:

— Тогда кто это мог быть? Леди Эстер?

Ричард представил себе свою мать в сером плаще, на лошади и с пистолетом и чуть было не рассмеялся:

— Не буду лукавить, она, конечно, не прочь увидеть тебя мертвой, но на подобные авантюры не способна. Поверь мне! Кто-то жаждет убить нас обоих. Бедная Чентел! — последние слова Ричард произнес так тихо, что она их не услышала. Очень бережно он уложил ее обратно в постель и ласково прошептал: — А теперь ты должна поспать. Рид и так мне голову оторвет за то, что я побеспокоил тебя.

— Да, — вздохнула Чентел, послушно закрывая глаза. — Я отдохну, я почему-то страшно устала. Ты знаешь, мне не нравится, когда в меня стреляют. Если это был ты… если это был ты, то, пожалуйста, больше так не делай! Обещай мне!

Ричард тяжело вздохнул:

— Это был не я. Но чтобы тебе было спокойнее, я клянусь, что никогда не буду в тебя стрелять.

— Ты подождешь полгода?

— Я подожду полгода… и еще столько, сколько ты захочешь, моя Ченти, — тихо сказал Ричард.

Чентел не ответила — она уже спала. Может быть, это и к лучшему, что она не слышала этих слов, подумал про себя Ричард. Он нахмурился, ее запутанная история была совершенно загадочна, но в одном Чентел была совершенно права — с каждым днем становилось все менее понятно, кому можно доверять.

На следующий день Чентел проснулась поздно. Она медленно открыла глаза и уставилась на потолок; во сне, который она видела, Ричард Сент-Джеймс обнимал ее. Она так явственно ощущала тепло его рук, покой и безопасность, обретенные рядом с ним, что сон казался реальностью. Она нахмурилась. Этими руками он мог направить на нее пистолет, хотя Ричард поклялся ей, что это был не он, но серый плащ все еще никак не мог стереться из ее памяти. Она вздохнула. Несмотря ни на что, она хотела ему верить!

Скинув одеяло, она опустила ноги на пол и поднялась, пошатываясь. Из-за падения с этой строптивой лошади все ее тело превратилось в сплошной синяк — или так ей, по крайней мере, казалось. Она накинула на себя пеньюар и, согнувшись, словно старушка, направилась к шкафу, достав оттуда первое попавшееся платье.

Она хотела было позвать горничную, но передумала. Она не знала, кто придет на ее звонок и придет ли кто-нибудь вообще: ее личная горничная уехала с леди Эстер. Сделав неловкое движение, она сморщилась от боли и стала медленно одеваться. Но тут ее внимание привлек какой-то легкий шум.

Обернувшись, она едва не подпрыгнула от неожиданности: в комнате прямо против нее стоял Ричард Сент-Джеймс. Подбоченившись, он глядел на нее весьма озабоченно. Как он умудрился так незаметно проникнуть в комнату?

— Что ты тут делаешь? — спросила она.

— Я пришел узнать, как ты себя чувствуешь, — сдержанно ответил Ричард.

— Прекрасно!

— А выглядишь ужасно. Тебе надо быть в постели, — заботливо произнес он.

— Нет, не надо! И мне вовсе не нравится, когда ты входишь в комнату, не спросив разрешения.

— Кажется, мы эту тему уже обсуждали. — Его брови удивленно поползли вверх.

— И ты сказал, что будешь стучаться! — настаивала она.

Он насмешливо улыбнулся, и это вывело Чентел из себя — она готова была его ударить!

— Извини, я забыл. Мне что, выйти и постучаться? — снова усмехнулся Ричард.

— В следующий раз, пожалуйста, не забудь сделать это, — раздраженно ответила она, прикрываясь платьем, которое держала в руках.

— Ты должна лечь в постель. — Тон его был непреклонен.

— Нет, не должна. А теперь прошу меня извинить, но я хочу одеться. Уходи!

Ричард сложил руки на груди и посмотрел на нее изучающе:

— Я не уйду, пока ты не послушаешь меня. Ты еще не поправилась и не можешь оставаться на ногах.

— Я совершенно здорова! — горделиво вздернув подбородок, она направилась к ширме, стараясь держаться прямо. Она не позволит мужчине, вообразившему себя ее господином, заставить ее целый день лежать в постели! Но когда она своей царственной походкой проплывала мимо Ричарда, он выхватил у нее платье.

— Отдай сейчас же! — возмутилась Чентел. Она попыталась отнять платье, но Ричард поднял его высоко над головой, так, что она просто не в состоянии была до него дотянуться. Она чувствовала себя, как фокстерьер, прыгающий вокруг большого дога, но тем не менее сделала еще одну попытку достать платье. Он тут же перебросил платье за спину и теперь стоял перед ней с озорной улыбкой на лице.

— Как ты смеешь! — произнесла Чентел, задыхаясь все больше от этой возни.

— Смею, — ответил он коротко, и его тон показался Чентел чересчур самоуверенным. Прежде чем она смогла разгадать его намерения, он нагнулся и схватился за край ее пеньюара.

— Пусти! — попыталась вырваться девушка.

Он потянул пеньюар со знанием дел, и тот соскользнул с одного плеча, прежде чем она спохватилась. Чентел поспешно натянула его обратно, но Ричард не оставлял ее в покое.

— Прекрати! — выкрикнула Чентел, тяжело дыша, голова у нее шла кругом. — Я хочу одеться!

— Нет. — Ричард подхватил ее на руки во время очередного поворота. У Чентел не осталось больше сил сопротивляться. Ее мучитель подошел к кровати, опустился на нее и усадил Чентел себе на колени, как малое дитя.

— А теперь ты мне должна пообещать, что сегодня весь день проведешь в постели, — потребовал он.

— Ни за что! — едва слышно возразила Чентел. — По-моему, ты хочешь меня убить!

— Нет, я ведь обещал подождать, — любезно ответил он; казалось, чем больше она злилась, тем больше это его веселило. — Но я хотел бы поговорить с тобой о том, что произошло.

— Боюсь, на разговор у меня не хватит сил, — заметила Чентел голосом умирающей. Она все более неловко чувствовала себя у него на коленях и попыталась отстраниться, но он крепко держал ее в своих объятиях, и Чентел ощущала, как вся заливается краской.

Он улыбнулся:

— Ченти… — Она бросила на него возмущенный взгляд, и он со смехом продолжил: — Вот это уже лучше! Чентел, с момента нашей встречи я все время вижу тебя то в ночных рубашках, то в полупрозрачных пеньюарах… а один раз даже в простыне!