О, господи! Они-то откуда?! Куда смотрят родители? На дворе почти что утро, а они шляются. Не забыть бы поставить вопрос на ближайшем педсовете. Ребром поставить. Строго. Мол, если каникулы, то это не значит, что подростки могут до утра гулять. Особенно девчонки. Кругом такое творится. Маньяки всякие…

Три девчушки лет по четырнадцать-пятнадцать, по-видимому, несколько секунд назад шли в том же направлении, в котором бежал и я. Но теперь остановились, привлеченные улюлюканьем, и стояли полуобернувшись, пытаясь разглядеть, в чем дело. Башка работала быстро. Я мгновенно сообразил, что останавливаться нельзя ни в коем случае. Свет со спины был мне на руку. Лица не должно быть видно. И если девчонки не успели его рассмотреть, когда я пробегал под фонарем, то теперь и подавно не смогут. Да и не должны, вроде бы, на лицо смотреть. Что, больше что ли не за что взгляду зацепиться?

Я решил, не снижая скорости, по широкой дуге обогнуть подростков. Куда там! Девчушки хором завизжали и бросились наутек. Я за ними. А что делать? До потребного мне проулка оставалось метров сто пятьдесят, а тут еще сзади, благо, пока далеко, замаячил свет автомобильных фар. Так что вместо того, чтобы чуть притормозить, и дать возможность перепуганным тинейджеркам увеличить расстояние, я прибавил скорости. Как мог. Одна из девчонок оглянулась, взвизгнула с новой силой, подружки подхватили и тоже ускорились. В одном из дворов собака залилась истошным лаем. Тут же подхватили другие. Представляю, как все это смотрелось со стороны! Последний раз босиком бегал в раннем детстве. Так что моя неуклюжая походка (или как это там при беге называется?) подбавляла и без того хватающей экзотики.

Наконец, я достиг спасительного разрыва между заборами. Тропинка вела к реке. Миновав длинные высокие ограждения и оказавшись на лугу, я позволил себе перейти на шаг. Во-первых, уж здесь-то в это время никого не должно быть, а, во-вторых, повышалась вероятность поранить ногу. Жители окрестных домов устроили по обе стороны от тропинки импровизированную свалку, не смотря на запрещающее объявление, грозившее нарушителям крупным штрафом.

Дальше обошлось без приключений. Через некоторое время я достиг задней калитки своего огорода и спустя еще пару минут был уже дома. Свет включать не стал. Открыл окно, прислушался. Возбужденные голоса доносились с двух сторон: оттуда, где отдыхала полупьяная компания, и с той стороны, куда улепетывали девчонки. Разобрать о чем речь было невозможно. Собаки всего поселка продолжали брехать с таким остервенением, будто в каждый двор в данный момент лезли злоумышленники. Успокаивало, что с обеих сторон периодически доносились смешки. Значит, произошедшее воспринималось, как хохма. И, главное, возле моего дома царила тишина. Это дарило надежду, что меня не узнали.

Поплотней задернув шторы, я включил бра и первым делом оделся. Сердце все еще продолжало бешено колотиться. Слегка тряслись руки. Срочно требовалось принять успокоительного. Все нормальное спиртное мы с принцессой (в основном я) выкушали. Благо, в кладовке «на случай войны» имелась банка самогона. Жутко вонючего и противного. Его пару лет назад приобрела матушка для хозяйственных нужд.

Я налил полстакана и, собрав волю в кулак, выпил. Мерзость! А кто сказал, что лекарство должно быть вкусным? При помощи маринованных помидоров я оставил напиток внутри, хотя он очень стремился вернуться. Единственным достоинством самогона являлось то, что он был достаточно крепким. Конечно, до юпалтынского ему было далеко, но, тем не менее, теплая волна прошла по телу, в голове слегка зашумело. Скрепя сердце, я повторил процедуру. И опять умудрился сдержать рвотные позывы, на сей раз с меньшими усилиями. Минут через пять полегчало окончательно. Недавнее бесштановое приключение теперь выглядело забавно. Я даже пару раз хохотнул, вспоминая последние перипетии.

Короче, на душе заметно посветлело. За окном тоже. Близился рассвет. Как там в поговорке? Кто рано встает, тому бог подает. Пора дамам вставать. Нечего дрыхнуть, когда герои-спасители бодрствуют. Я стеганул еще полстаканчика, уже без какого-либо отвращения, встал на нужное место и переместился.?

Дамы действительно спали. Но и меня ждали. Об этом свидетельствовала приготовленная одежда. Уже не сюсюлевая прозрачная накидка, а более существенный (в смысле плотности), хотя и более дешевый наряд.

Я быстро облачился. Но не пошел в спальню принцессы, вдруг, стражники-извращенцы как раз подглядывают, дабы не пропустить момент подъема. Сел.

Итак, первым делом надо потребовать от колдуньи, чтобы она форсировала работу над усовершенствованием кольца. Пусть хотя бы не вся одежда перемещается вместе со мной, а только белье. А то получается сплошное непотребство. Я всего два раза перемещался вне пределов своего дома, и в обоих случаях не все прошло гладко. А ведь по сути, если говорить честно, то я еще и не приступал к осуществлению плана. Естественно, VIP-узницам знать об этом необязательно. И необходимо серьезно поговорить с ведьмой на тему колдовства.

Первой появилась из спальни Валакала. Даже не вздрогнула, от неожиданности, будто я привычный предмет мебели. И никаких тебе: «Здравствуй, добрый молодец! Как продвигаются твои геройские подвиги?». Молчит мымра, и все тут. Пришлось самому начинать разговор. Здороваться тоже не стал. Вдруг, здесь это не принято?

— Вас-то мне и надо, тетушка. В смысле, поговорить.

Ведьма молча уселась напротив, вперив в меня пронзительный вопросительный взгляд.

— Во-первых, как обстоят дела с модернизацией кольца? В смысле, могу ли я надеяться, что ваше чудесное колдовское изобретение в ближайшем будущем будет переносить из мира в мир не только меня, но и мою одежду?

— Надеяться можешь, но не в ближайшее время. Работа кропотливая, да и требует определенного построения звездюлей. Что во-вторых?

— А, во-вторых, что-то мне не нравится ваша скрытность. Когда вы тут занимались со мной ликбезом, столько всякой фигатени понарассказывали, у меня чуть башка не взорвалась. А про то, что творится в Юпалтыне все, так или иначе связанное с колдовством, не обмолвились ни словом. Лишь сказали, что ни в коем разе нельзя упоминать ни при каких обстоятельствах, что я знаком с настоящей колдуньей, мол, очень плохо может кончиться. Для всех. Так почему вы не просветили меня по данному вопросу? Смею полагать, им-то вы владеете в совершенстве.

— Гм… Насчет этого действительно следовало рассказать, но кто же знал, что так начнут развиваться события… — Создалось впечатление, что ведьма не со мной говорит, а просто рассуждает вслух. Но спустя мгновение — вновь колючий взгляд прямо в глаза. — Но не мы про это знаем, а только я (Я все не мог привыкнуть, что здесь совсем не принято обращаться на «Вы», даже королю тыкают). Расскажи, что в городе говорят про появившегося колдуна?

Странно как-то. Никаких вопросов о начале выполнения плана свержения действующего монарха. Казалось, что слух о явлении мага, каким-то образом дошедший до августейшей темницы, волновал старуху гораздо больше, чем судьба принцессы. Не знаю почему, но я не стал рассказывать, что первопричиной сплетен являюсь я сам. Только пожал плечами:

— Что-то говорят. Откуда же я знал, что это событие экстраординарное? Меня же никто не просветил. Кабы ведал, что к этому надо прислушиваться, обязательно запомнил бы. А так могу лишь сказать, что упоминается какое-то пророчество, мол, начало сбываться. И еще, что зверствует ведьмак. Загрыз человек сорок. Вроде как и очевидцы имеются.

Первый раз в жизни сам про себя распространял сплетни, вернее не сплетни, а явную брехню. Эффект понравился. В глазах колдуньи — удивление, непонимание и толика испуга. Так-то лучше. А то возомнила себя великой чародейкой. Пусть думает, что бывают и покруче…

— Итак, тетушка, что вы имеете сказать-таки по этому поводу? — Я попытался изобразить интонации одесского говора, увы, никакой реакции на шутку. Темнота.

Но на сей раз она имела что сказать. Естественно, я вновь услышал историю короля-хвостоносца и последовавших вслед за ней репрессий. Но и узнал много нового. Во-первых, оказалось, что в Юпалтыне, можно сказать, вся атмосфера пропитана магией, и по этой причине для того, чтобы стать колдуном, абсолютно не обязательно обладать даже зачатками дара. Стоило лишь знать заклинания, звучавшие на особом языке, именуемом Велеречивыми Словесами, и магические пассы. Их-то с незапамятных времен чародеи хранили в глубокой тайне от непосвященных. Потому как непонятно что творилось бы в мире, если бы каждый желающий мог вызывать дождь над своим полем, насылать мор на скотину соседей и т. д. Каждый чародей имел право передавать свои знания только одному ученику, чтобы количество магов оставалось неизменным.