В другой стране переворот был произведен мирно. По просьбе новых хозяев этой страны Горбушкин зазвал в Аборигению «на лечение» ее бывшего руководителя и руководителя ее спецслужб. Последний почему-то не хотел сдавать свою агентуру. Людоед накачал их во время «лечения» канцерогенами и отпустил на все четыре стороны. Вскоре они умерли. Разумеется, Горбушкин, заметая следы, утверждал, что все случилось само собой, что-то в силу неких экономических и исторических законов, а что-то ветром надуло. Но эти убийства полностью раскрыли его цели.

С помощью этих убийств Горбушкину удалось вывести Аборигению из международного разделения труда. Оставалось расколоть ее саму на малые национальные осколки, и тогда хозяйство каждого из них уже не сможет производить достаточный перечень необходимых товаров, появится возможность экономического диктата, в результате которого Аборигению можно будет превратить в набор сырьевых колоний. За реализацию этого плана с энтузиазмом взялись все фюрера, окружавшие Горбушкина.

Из цивилизованных стран приезжали пилигримы и по-христиански помогали им:

- Мальчик, скажи слово «рынок»!

- …….

- Хороший мальчик, на тебе конфетку. А коммуняки – бяки. Не разрешали они нашему мальчику говорить правильные слова.

Однако самые умные из фюреров во главе с Ласковым Людоедом вдруг осознали, что на этом пути можно уничтожить всю Аборигению и всех аборигенов, но прибыли с этого не получишь. А ведь они рассчитывали захватить всю собственность в этой стране. Псевдодемократические дискуссии не помогали им перевоспитать Горбушкина, пришлось пойти на государственный переворот. Но и здесь Ласковый проявил непоследовательность. Вместо того чтобы, как это делается в цивилизованных странах, оторвать Горбушкину голову и яйца, поменять их местами и сказать, что так и было, он начал длинную дискуссию, чередующуюся с ностальгическими воспоминаниями о совместной операции «Ублюдок». Да и не все было так просто в Аборигении…

Пока Горбушкин уничтожал свою родину и свой народ, пока людоеды плели свои интриги, выросло в Аборигении новое поколение политиков. Звали их либерастами. Либерасты громко орали о своих страданиях в период правления Иосифа Великого и обещали всем много демократии, жратвы и по три автомобиля на нос. Красиво врали либерасты. А пока аборигены их слушали, нашли либерасты в какой-то луже алкоголика и обозвали его спасителем нации. А то, что Спаситель мокроват оказался, объяснили кознями потомков Иосифа Великого, уронивших героического Спасителя с моста в реку.

Этот Спаситель что-то громко мычал, мочился под себя, где попало, и вообще был близок к народу, как Змей Горыныч и Баба Яга, вместе взятые. Вот почему аборигены полюбили Спасителя, наплевав на людоедов и Горбушкина. Ласкового Людоеда и Директора банно-прачечного комбината посадили в кутузку, а хитрый Горбушкин сумел ускользнуть и теперь бегает где-то по миру, рассказывая всем что-то о демократии и приторговывая пиццей.

Бедный Директор, сидя в кутузке, расплакался и долго просил у всех, начиная с Горбушкина, прощения. Ласковый тоже устроил истерику, полагая, что и его собираются накачать канцерогенами. Однако оба они ошиблись, потому что никому они не были нужны и их вскоре выпустили на волю. Ласковый Людоед сдох своей смертью через несколько лет, а не месяцев, как это бывает после канцерогенов. О судьбе же Директора исторических сведений нет. Он оказался слишком мелковат даже для разглядывания его в историческую лупу.

Пришедшие к власти либерасты налили Спасителю большое корыто водки, а сами начали грабить Аборигению по-черному. Для научного обоснования этого процесса выписали они из-за океана профессора Ссаца. Этот профессор объяснил им, что могильщиком либерастии может стать рабочий класс, вот почему его следует отменить, то есть ликвидировать как класс. Промышленность, кроме сырьевой, следует распустить, а освободившуюся рабочую силу превратить в мешочников и посредников. Эти посредники во всех цивилизованных странах являются опорой либерастии, и потому называют их средним классом. Брать туда следует только людей, хорошо воспитанных, а тех, что пойдут в мешочники, следует со временем естественно сократить…

При этом профессор Ссац вел себя очень прилично. Поселившись в главном дворце Аборигении, он делал свой ссац только в специально отведенных местах, а полученный гонорар в 90 млн. долларов переводил домой по банковским каналам. И это несмотря на то, что по примеру Спасителя аборигены уже могли делать ссац, где им понравится, а деньги в Аборигении следовало транспортировать в больших картонных коробках из-под ксерокса.

Получив такие инструкции по поводу рабочих и промышленности, либерасты вызвали в свои города танки и приказали расстреливать все, что движется. Многих тогда они поубивали, но по телевизору сказали, что это были только коммунисты, а всех прочих они не трогали. Поняли тогда аборигены, с кем связались и за кем бежали, не подумав, да было поздно. С тех пор аборигенов начали сокращать по миллиону в год. И хотя, перегруппировав свои силы, фюрера вновь пришли к власти, но сокращать свой народ по миллиону в год, согласно заветам Ссаца, продолжали и они.

Вот так и живут теперь в Аборигении. Иногда отстраненные от власти либерасты начинают дискуссии с фюрерами. Дескать, дремучи вы, фюрера. Нет у вас стратегического мышления.

- Только мы, гениальные либерасты, смогли додуматься до изъятия банковских вкладов у аборигенов и до залоговых аукционов, когда банки делают займы у самих себя, и пока деньги идут по кругу, обрастают они не только собственностью, но и процентами.

- Сами вы дураки, - отвечали им фюрера. - На нынешнем этапе развития Аборигении главным является твердость лба и духа ее руководителей, потому что нельзя допускать народ до власти. А таких воровских схем, как у вас, на любом базаре можно набирать мешками.

Долго могут спорить фюрера с либерастами, и споры эти не остаются бесследными для мировой науки. Благодаря им возникло новое понятие критерия научной истины, парадигма. Это когда представители элитарного разума договорятся между собой о чем-нибудь за счет народа. А абсолютной парадигмой является истина, достигнутая в результате сговора между либерастами и фюрерами. Лишь бы народ здесь не присутствовал каким-нибудь образом.

Кроме наук, расцвела в Аборигении пышным цветом и демократия. Когда-то либерасты сажали на шею аборигенам своих «спасителей» с помощью телевизора. Покажут они, как Спаситель жрет, пьет и мочится под себя, и народ начинает за него голосовать, потому что конкурентов Спасителя не показывают вовсе.

Фюрера существенно подняли надежность этой технологии. На выборах Главного фюрера они по-прежнему не показывают по телевизору никого, кроме Спасителя из людоедов. Результаты же этих выборов рисует специально обученный художник. Так что по окончании выборов возникает новая демократическая дискуссия. Должен ли этот Художник быть фотографичен в своем творчестве или же его главной обязанностью является отражение своего видения мира? В заключение избирательной кампании всех сторонников фотографической концепции посылают обычно на три буквы, то есть в суд, который и устанавливает окончательные результаты, руководствуясь творческим восприятием мира.

Как фюрера, так и либерасты любят хорошо жить. А для этого им захотелось вступить в ВТО, чтобы нефть, газ и дрова продавать подороже. Однако в ВТО их не принимали из-за дремучести. Других претензий у членов ВТО к ним не было, потому что и членам ВТО были нужны нефть, газ и дрова. Но боялись цивилизованные страны, что фюрера и либерасты занесут к ним вирус патологической аварийности.

Крупные аварии в Аборигении начались еще во времена правления Горбушкина. Он, если помните, в технических вопросах дурачком был, а потому дисциплину воспринимал, как пережиток коммунистического прошлого, а не как требование современной технологии. Много орал тогда Горбушкин о том, что никакой дисциплины не нужно, потому что это наследие мрачного тоталитаризма времен Иосифа Великого. Нашлись такие, которые восприняли все это всерьез. В результате сначала взорвался ядерный реактор, затем столкнулись два парохода и сгорели два поезда.