Сатир злонамеренно подскочил к Симби и так долбанул ее сверху по голове, что она уменьшилась до одного фута. Но пока он пытался поймать ее у земли, она неожиданно подпрыгнула вверх, и к ней вернулся ее обычный рост. А потом она ударила врага по глазам, и он, не успевши защитить их, ослеп, но, пока она пыталась окунуть его в речку, чтобы он захлебнулся под водой до смерти, ему удалось вернуть себе зрение противоударным злотворным средством. Он яростно дыхнул на свои ладони, и они раскалились добела, как железо, и он попытался обхватить ими Симби с расчетом сжечь ее до мгновенной смерти, а увидел вместо этого, что она нырнула в надежде спастись от сожжения под воду, но и он сейчас же нырнул вслед за ней, чтоб сжечь ее раскаленными ладонями прямо в речке.

Он шарил ладонями по речному дну, и они постепенно у него остывали, а Симби обернулась водяным насекомым и стала сновать по поверхности воды, но это была последняя уловка, которая оставалась у нее для спасения.

Увидевши на поверхности воды насекомое - а других существ поблизости не было, если не считать злоехидных тварей,- Сатир схватил его и принялся рассуждать:

- Это насекомое зовется Ироми. Однажды, когда мы взаимно единоборствовали с пришлой сюда откуда-то дамой (Симби) и я не смог ее победить, она похвалялась перед боем, что может превратиться в «Иро…», но ничего не говорила про Ироми, а это явно Ироми.

И он небрежно отшвырнул насекомое, и оно торопливо отплыло подальше.

Сатира запутало название «Иро…», которое он услышал перед битвой от Симби, а та не успела проговорить «Ироми», потому что ее перебила Рэли с мыслью не дать ей открыться врагу и оборвала ее речь такими словами: «Ой, не открывай всего, что ты можешь предпринять…»

И Симби оборвала свою речь на «Иро…», вместо того чтоб сказать «Ироми».

А Сатир задумчиво постоял у берега, но потом опять подхватил насекомое и разглядывал его минут пять или шесть, рассуждая про себя приблизительно так:

- Да, это Ироми, а не «Иро…», и получается, что дама говорила не про него.

И он опять отшвырнул насекомое.

А все остальные зловредные твари молча толпились на речном берегу, чтобы не помешать рассуждениям Сатира.

И вот насекомое-то Сатир отшвырнул, но сам по-прежнему остался у берега в надежде не упустить нырнувшую Симби, когда она снова вынырнет на поверхность.

Вскоре насекомое вспорхнуло с воды и нежданно влетело в ноздрю Сатира. А внутри ноздри начало кусаться, да так, что не минуло и пяти минут, как Сатир до безумия ошалел от боли. Он как безумный бегал по берегу и орал, будто его резали живьем, и выдувал воздух из обеих ноздрей, но кусачее насекомое не желало выдуваться. Сатир метался туда и сюда, налетал на деревья и врезался в утесы, а кусачее насекомое кусалось все больнее, и Сатир метался все неистовей и безумней, а зловредные твари гонялись за ним и весело хохотали во все свои глотки, думая, что он просто-напросто резвится.

Но когда он свалился на землю и умер, они страшно перепугались и немедленно разбежались.

А Сатир, падая, так ужасно взревел, что Темные джунгли сначала застыли, потому что их сковал леденящий испуг, но сразу же крупно задрожали от страха; и дрожь мгновенно выдрала из земли многое множество огромных деревьев, а горы, утесы, скалы и проч. едва не рассыпались, будто при взрыве.

Когда Сатир окончательно умер, насекомое выползло из его ноздри, сползло на землю и превратилось в Симби.

Так Симби уничтожила смертоноснейшего Сатира, пресловутого сторожа Темных джунглей.

А потом, радостная, ушла от реки. И ее уже никто не мог испугать, потому что ей удалось наконец уничтожить самое смертоносное существо в джунглях.

Однажды, проворно пробираясь по джунглям, Симби подошла к жилищу Сатира возле обрывистого, как утес, холма. Это жилище, да и джунгли вокруг устрашали каждого, кто туда попадал. Но Симби, ставшая доблестной дамой, без всякого страха вошла в жилище.

И она обошла его, будто хозяйка, а потом, вышедши на задний двор, нежданно увидела в клетке Рэли. Она торопливо подбежала к клетке, взломала замок и выпустила Рэли. После этого подруги радостно обнялись.

- Ох, как же я рада, что ты освободила меня! - с великой благодарностью воскликнула Рэли.- Ведь Сатир сказал мне, когда уходил из дома, четыре дня назад, что, вернувшись, непременно меня убьет. Но он, к счастью, так до сих пор и не вернулся!

- А какая судьба постигла Кадару, Сэлу, петушью даму Бако и безымянных беженок? - взволнованно, но негромко спросила Симби.

- Все они съедены Сатиром,- с грустью ответила подруге Рэли,- и Бако, петушью даму, он съел последней.

- В самом деле? Что ж, им наверняка была суждена такая судьба. А ведь это, между прочим, значит, что они лишь немного опередили Сатира на пути в небеса. Но и Сатир уже, безусловно, в небесах - сидит, наверно, за трапезой вместе со своими жертвами.

- Сатир сейчас в небесах? Я правильно тебя поняла? - с огромным изумлением воскликнула Рэли.

- Совершенно правильно,- объяснила ей Симби.- Мне помогли убить его три моих бога.

- Кого «его»? - растерялась Рэли.

- Сатира,- мягко сказала Симби.- Хозяина этого жилища.

- И тебе пришлось биться с ним, прежде чем ты его убила? - въедливо спросила Рэли у Симби.

- Я обернулась водяным насекомым Ироми, которого назвала «Иро…», когда ты оборвала меня, чтоб я не открыла Сатиру все свои возможности.

Сатир не понял, что «Иро…» - это сокращение от Ироми, и совсем запутался при воспоминании о моих словах, а я как насекомое влетела ему в ноздрю и кусала его, пока он не умер от боли.

Но до этого он окаменил мне руки-ноги на пыточной скале, и если б меня не спас гном, то зловредные твари во главе с Сатиром замучили бы меня насмерть.- Так закончила Симби рассказ про главного своего врага Сатира.

- А что с тобой приключилось, когда тебя унес орел? - спросила Рэли.

- Я провела около двух недель в дупле, куда он бросил меня, и была спасена дровосеком, который предложил мне после спасения стать его женой, и я согласилась, но ушла от него, когда жители города принесли двух моих сыновей в жертву своим богам, чтоб избавиться от голода.

- А как тебе достались три твоих бога? - с неослабным терпением допытывалась Рэли.

- Я получила их в подарок за верную службу от пожилой женщины, которая ссудила мне немного денег на покупку еды и одежды, когда я заложилась ей в услужение. От нее-то меня и утащил на скалу страданий Сатир.

Поделивши опыт Симби между собой, или когда о нем было поведано, подруги прошлись по жилью Сатира, и Симби запаслась дубиной из кости. А потом они обе отправились в путь, и вскоре вышли к плодовым деревьям, и нарвали как можно больше плодов, и наелись до самого полного удовольствия.

А потом возвратились к жилью Сатира, чтоб переночевать там без всяких тревог, но когда уверились, что в доме им страшно, просто прихватили две кожаные торбы, которые принадлежали Сатиру при жизни и вмещали каждая до двух человек, чтобы провести в этих торбах ночь.

Они устроились на дворе перед домом. Симби с богами и костяной дубиной влезла в одну из кожаных торб, а Рэли, безо всего, залезла в другую, и они втянули верхние закраины у обеих торб к себе, или внутрь, чтобы закупориться в них изнутри для спасения от холода ночи.

Часа через два их уютного сна к торбам подкрались два тигра из джунглей, которые кормились каждую ночь мясными отбросами от Сатировых трапез.

Тигры принюхались к запахам и поняли, что торбы наполнены мясом, причем не отбросами, а в живых существах. И они попытались распотрошить эти торбы, чтобы полакомиться живым мясцом, но только скрутили их, как единый жгут.

А когда убедились, что ничего у них не выходит, и решили убраться обратно в джунгли, не сумели выдрать крюковатые когти из плотной кожи перекрученных торб. Они тормошились над кожаными торбами часов до двенадцати по ночному времени, а потом неуклюже уковыляли в джунгли, таща на лапах две тяжкие торбы. Они ковыляли и ковыляли и ковыляли, пока не приблизились к Многоцветному Городу, около трех часов пополуночи. Тут, от страха столкнуться с людьми, они так неистово принялись тормошиться, что выдрали наконец свои когти из кожи и кинулись без оглядки и во всю прыть.