- Я побеспокоил вас? - поинтересовался виконт.

Она покачала головой и указала на стул, на котором он сидел два дня назад.

- Вы плакали,- констатировал он, и она бросила на него взгляд вдвойне подавленный.

- Мое присутствие беспокоит Вас, Барбара?

- Вы предпочтете остаться одной? Или я могу предложить вам плечо, на котором можно выплакаться?

- Не стоит, - ответила она.

- Все прошло.

- Вы не танцуете?

- Позже, - улыбнулся он.

У меня полно свободного времени.

Хотя знал, он не будет танцевать этой ночью, если она не будет. Он навязывался?

- Вы очень сильно любили его?

- Зака?

Она посмотрела на него ясными глазами.

- Да. Я думала, не смогу жить, когда он уехал. И я думала, непременно умру, когда я узнала о его смерти. Казалось, этот мир не может существовать без Зака. Он был полон жизни и смеха. Но, конечно, мир существует, и я живу в нем. У меня не было выбора. У меня был Закари.

- Я сожалею, - сказал виконт. Если бы мы жили в других временах, возможно, там не было войн, уносящих так много молодых мужчин и оставляющих вдовами молодых женщин.

- Я не была замужем за ним, - утвердила она, рассматривая свои руки, лежащие на коленях.

- О, нет, Вы были! В вашем сердце. К несчастью, Вас не одобрила семья, в которой Вы жили. Они, кажется, не видели этого. Но это правда, Барбара. Вы скорбели по нему этой ночью?

Так вот почему он пришел. Из доброты. Она могла догадаться. Он подумал, что она оплакивает Зака, и пришел предложить свое общество и, возможно, успокоение. Она любила его за его доброту. И если бы больше ничего не было, она любила бы только его за это.

- Я решила, что могу помучиться, - сказала она.

- Медальон. Пустой медальон, у него никогда не было возможности, сделать миниатюру и вставить туда. И эта пустота всегда навлекала боль. Но боль больше не появляется. Прошло слишком много времени.

Тон, с которым она произнесла, эти слова был печален. И Брэндон точно знал, что это значит.

- И вы плакали из-за того, что больше не можете плакать? - спросил он, улыбаясь.

Она вернула улыбку.

- Я любила бы его всю нашу жизнь, - произнесла она.

- Да, - согласился он, - Как и я любил бы Анну-Марию.

О, да, другая причина его прихода. Его жена, ушедшая гораздо позже Зака. Ему нужно провести хотя бы несколько минут праздничного вечера с кем-то, кто поймет, потому что она пострадала от похожей потери.

- Да,- повторила она.

- Но мы любили их, когда они жили, вот, что действительно имеет значение. Было бы гораздо страшнее потерять любовь и жить с чувством вины за то, что мы не любили их, когда они были живы.

- Вы готовы любить снова, Барбара? - тихо спросил он. И неосознанно задержал дыхание.

Она легко рассмеялась, разглаживая шелк платья на коленях.

- Я лишилась этого права, когда легла с Заком и зачала его ребенка, - ответила она.

- Разве способность любить – право, которого можно лишиться или от него можно отказаться?

Она улыбнулась, смотря на свои руки. Нет, это не могло быть причиной его визита. Она даже не должна начинать думать о таких вещах. Она падшая женщина, он – наследник маркиза. Она не должна вызывать ненужную боль. Барбара подняла глаза на него.

Такое страдание и такую боль он увидел в них, что его улыбка исчезла. Боже, что это? Он пересек комнату, подошел к ней и встал на колени перед ее стулом, взял ее холодные руки в свои, прежде чем осознал, что делает.

- Барбара, - произнес он.

- Я готов. Я не думал, что это возможно или, по крайней мере, так скоро. Я подготовился вступить в удобный брак. Или возможно не совсем – брак из привязанности, скажем так. Я не знал, что готов снова любить. Пока не встретил Вас.

Слезы потекли из ее глаз, она смахнула их, закусив нижнюю губу.

- Не надо, - попросила она.

- Пожалуйста, не надо. Вы должны знать, как я уязвима, как одинока. Вы должны знать, как сильно искушаете меня. Но у меня не будет другого любовника. Даже если я буду в десять раз более одинока.

Если бы он не был перед ней, закрывая путь к двери, и если бы он не держал ее руки, она бы убежала из комнаты, оставив его самого искать выход из дома и возвращаться в ждущие объятия Евы. В эту секунду она ненавидела его. Она ненавидела его, потому что хотела его так сильно, и знала, что это может сбыться, только если он будет для нее одни словом.

- Любовник, - произнес он.

- Да, я хочу быть им для тебя, Барбара. И другом. И отцом Зака. И твоим мужем.

Ее лицо было так близко, но он не мог догадаться о ее мыслях. Виконт видел две слезы, бегущие по щекам, и сопротивлялся желанию, заключить ее в свои объятия.

- Я пришел сюда, просить тебя оказать мне честь, стать моей женой.

Она вскочила на ноги и отодвинулась от него. Она встала в центре комнаты, спиной к нему. Она смеялась, хотя в смехе не было веселья.

- Вы не понимаете, кто я?- спросила она.

- Шлюха! Слово, которое произносили при мне не один раз.

- Вы не понимаете, кто Закари? Убл…

Он поймал ее за плечи и повернул к себе лицом.

- Вы женщина, которая безоговорочно любила, а Зак – плод этой любви. Вы никогда не позволяли этим ярлыкам разрушить вашу гордость, Барбара. Почему вспомнили их сейчас?

- Почему? спросила она.

- Потому что Вы только что предложили мне стать Вашей виконтессой, невесткой Вашего отца, маркиза Хеймура. Потому что Вы предложили мне занять место в приличном обществе и допускаете, чтобы мой сын стал Вашим пасынком. Вы не понимаете крайнюю невозможность, того что Вы просите?

- Может быть только одна причина, по которой это невозможно, - вымолвил он. - Только одна, Барбара. Если Вы не любите меня. Иногда в последние несколько дней, я думал, что, возможно, Вы любите или, возможно, сможете полюбить, через некоторое время. Но, возможно, это было только Ваше одиночество или сострадание моему прошлому, которое похоже на Ваше. Или, возможно, просто дружба и большего не может быть.

Внезапно ее рука оказалась у его щеки, хотя она не могла вспомнить, как подняла ее.

- Наверху у меня есть конфета из коробки Закари, обернутая в платок, - сказала она, прямо глядя в его голубые глаза.

- Я знаю, что буду хранить ее всю свою жизнь, вместе с серебряным медальоном, который мне дал Зак в тот день, восемь лет назад.

Он накрыл ее руку своей, держа их у своей щеки.

- Тогда скажи это, - произнес он.

- Скажи, Барбара.

- А для чего? - спросила она.

- Я не могу выйти за тебя. Мы оба знаем это. И я не буду лгать тебе. Не буду. О, пожалуйста, не проси меня об этом, я могу сказать да, ты знаешь.

- Скажи это, - взмолился он. И его глаза прожигали ее, и ликование росло в нем.

- Тогда… Я тебя люблю, - произнесла она.

- Ну вот. Ты доволен? Я люблю Вас, милорд.

- Калеб, - сказал он.

- Кэл.

- Я люблю тебя, Кэл, - произнесла она.

- А сейчас, ты вернешься на бал? Мне пора ложиться спать.

Она выглядела страдающей. Одинокой.

- Ты уйдешь?

- Да, - сказал он.

Ее сердце ушло в пятки, и она поняла, сколько вреда уже нанес его визит и сколько бессонных ночей ее ожидало.

- Чуть позже. Есть несколько важных вещей, которые надо сделать в первую очередь. Он был готов кричать от радости, но еще слишком рано. Страдание вернулось в ее глаза.

- Что? - полюбопытствовала она.

- Для начала, это, - сказал он, наклонился и поцеловал ее.

Да, это правда. Даже если бы она не сказала это словами, он почувствовал бы это в ее теле, на губах и во рту. Она – его. Горячая и страстная из-за физиологической потребности, но теплая и нежная благодаря любви. Ее пальцы мягко играли с его волосами, когда ее тело прижималось к нему от плеч до коленок, а затем отодвигалось от талии, чтобы позволить его рукам коснуться груди.

Это правда. Он целовал ее, держал ее, ласкал ее, и пытался сохранить контроль, не позволяя, чтобы этот вечер стал для нее повторением событий восьмилетней давности. Брэндон хотел ее в брачной постели. Его кольцо на ее пальце, его подпись рядом с ее в церковной регистрационной книге, перед тем, как он будет полностью обладать ее телом. Прежде чем он одарит ее первым из их детей.