Большое внимание византийская дипломатия уделяла северному Причерноморью. Хазары, русские, венгры, печенеги, половцы издавна находились в сфере интересов Константинополя, натравливавшего их друг на друга. С Русью, совершившей с 860 по 988 г. пять походов против Византии, постепенно установились особые отношения, зафиксированные в серии специальных договоров. Русские купцы получили исключительные торговые льготы в самом Константинополе. За их правителя (Владимира) была выдана, как упоминалось, первая «порфирородная» царевна. Русь приняла христианство не под военным или политическим давлением. Русско-варяжские наемники в течение почти столетия составляли наиболее боеспособные части византийской армии.

Что касается стран европейского Запада, то с ними империя наладила постоянные связи гораздо позже, чем с народами Востока, Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы. Исключение составляли Венеция, папство и княжества Италии, с которыми империя, имевшая на Апеннинском полуострове до 1071 г. владения, издавна состояла в тесных отношениях. Однако в непосредственный и постоянный контакт жители коренных греческих земель вступили с представителями европейского Запада лишь с последних десятилетий XI в., когда норманны перенесли из Италии свои военные действия против империи на Балканы, а в византийской армии появилось множество наемных западных рыцарей.

*

Итак, ромеи постоянно сталкивались с иноплеменниками: с такими же подданными василевса, как они сами, с врагами и союзниками на поле брани или во время мирных поездок за рубеж. В городах империи, особенно в Константинополе, всегда находилось множество иностранцев: купцов, богомольцев, церковных деятелей, приезжавших по делам к патриарху, монахов, подвизавшихся в греческих или своих монастырях, воздвигнутых в византийских монашеских центрах (в начале XI в. на Афоне, например, был основан русский монастырь, еще ранее, — грузинский и амальфитянский монастыри, а позже — болгарский и сербский), иноземных наемников, служивших в течение краткого или продолжительного срока в войске и расквартированных как в городах, так и в селах, постоянно поселившихся в империи лиц иностранного происхождения, дипломатов и посланцев иностранных государей, проживавших в столице в течение недель или многих месяцев и даже нескольких лет.

Колонии иноземных купцов в городах Византии, в том числе в Константинополе, возникли, видимо, уже в IX- Х вв. Издавна существовала в Константинополе арабская колония, которая в Х и XI вв. имела свои мечети, с IX в. — грузинская колония, с Х в. — русская. Однако до XI столетия для большинства иноземных торговцев был установлен точный срок их пребывания в столице: один месяц, три месяца, полгода. Лишь с XI в. стали быстро расти, занимая целые городские кварталы с пристанями, постоянные купеческие колонии иностранцев, в особенности итальянцев: венецианцев, генуэзцев, амальфитян, пизанцев. Привилегированные колонии итальянцев практически были совершенно независимыми. Спаянные единством интересов, жившие на чужбине купцы и судовладельцы дружно приходили на помощь друг другу, причиняя нередко прямой ущерб приютившей их стране. Уже к середине XII в. венецианцы имели недвижимое имущество далеко за пределами отведенной им в столице территории. Местные ремесленники и торговцы не раз во второй половине XII в. поднимали восстания, в ходе которых громили итальянские кварталы. Некоторые василевсы пытались ограничить деятельность итальянцев в столице, но делали это крайне непоследовательно. Империя нуждалась в военной помощи итальянского флота, и после погромов императоры выплачивали итальянцам компенсацию. Иноземцы упрочивали свои позиции в империи.

Сознание своего превосходства над «варварами» и озлобление, испытываемое после неудачных попыток противостоять торгово-промышленной конкуренции, порождали у ромея чувство неприязни не только к «латинянам», но и к таким же православным, как и он сам, грузинам и русским. Их монастыри на Афоне не раз терпели притеснения от монахов окружающих греческих обителей и от местных властей. В связи с этим весьма интересна оброненная Атталиатом фраза: рассказывая о голоде в столице в 70-х годах XI в., историк заметил, что стали умирать во множестве "не только иноземцы", но и горожане-ромеи.[7]

В привилегированном положении находились иностранные наемники, служившие в Константинополе, особенно — в дворцовой гвардии. Они размещались в зданиях дворца, всегда окружали василевса и пользовались его щедротами. Им доверяли и жизнь императора, и проведение наиболее важных акций (например, арест патриарха). В таком положении долго были русские и варяги. При провозглашении нового василевса вельможи и их ставленник испытывали особое беспокойство и страх, если дворцовая гвардия не торопилась его славословить. Узурпаторы более всего опасались верности наемников законному василевсу.

Кекавмен предупреждал, что наемные воины не должны получать важных титулов и должностей: они обязаны нести службу "за хлеб и одежду", как он говорит, "посматривая на длань императора"; высокая плата и почести могут развратить их, а главное — оскорбить чувства ромеев, охладить их служебное рвение; возвышение иноземцев опасно и для международного престижа империи — на родине наемника будут смеяться над ромеями, вознесшими никчемного человека, не сумевшего ничего добиться у себя дома. Мало того, по мнению Кекавмена, Романия процветала именно потому, что до середины XI в. василевсы не жаловали иноземцев.

Но этим рекомендациям императоры обычно не следовали ни до, ни после Кекавмена. Они проявляли особую щедрость по отношению к тем знатным иностранцам, которые навсегда поселялись в империи. Эти люди быстро продвигались по службе, становились сановниками, порой командовали основными военными силами государства. При Михаиле III знатный перебежчик, крещеный перс Феофов, настолько возвысился, что больной василевс, боясь за участь наследника, приказал тайно убить Феофова в его собственном доме и похоронить там же. Полутурок-полугрузин Чауш пользовался огромным доверием Алексея I. Блестящую карьеру при этом императоре сделал выходец с Кавказа Григорий Бакуриани — он стал великим доместиком, т. е. первым после василевса полководцем империи.

*

Переходя к вопросу об отношении иноплеменников к византийцам, упомянем прежде всего о том, что самим ромеям негреческого происхождения была свойственна дихотомия (раздвоение) этнического чувства. Даже знатные ромеи-иноплеменники сохраняли двуязычие, а порой, сколь ни прочны были их связи с господствующими кругами империи, в случаях опалы или взрыва народно-освободительной, борьбы против Византии на их родине многие из них тотчас «вспоминали» о своем происхождении и бежали туда в надежде на удачу и почетную роль. Весьма примечательно, что упомянутый Григорий Бакуриани, основавший в 1083 г. во Фракии крупный монастырь (Бачковский, или Петрицонский) добился у императора предоставления монастырю статуса «автокефального» (самоуправляющегося) и в написанном самим Григорием уставе запретил монахам-грузинам (а может быть — и православным армянам) допускать в обитель чиновников и монахов-греков. Необходимо это потому, аргументировал свой запрет крупнейший полководец Романии, чтобы греки, "будучи насильниками, болтливыми и жадными, не нанесли какого-либо ущерба монастырю и не оттягали игуменство или под каким-нибудь предлогом не присвоили обитель, что часто случается"…[8]

Сталкиваясь преимущественно с византийскими дипломатами и сановниками, иностранные деятели считали хитрость, спесь, льстивость и расчетливость, присущие им, характерными чертами всех жителей империи. "Греци льстивы и до сего дни", — говорится в русской летописи. Никита Хониат, осуждая вероломство, с горечью заметил: "Недаром мы прокляты всеми народами".[9]

Византийской надменности правители окружающих империю стран противопоставляли свой кодекс чести, основанный прежде всего на военном могуществе. Святослав с презрением говорил послам василевса, что ромеи ремесленники, добывающие хлеб трудом рук своих, а русские — храбрые воины, берущие добычу мечом.