К тому же представители столичной бюрократии с конца IX-начала Х в. тоже стали превращаться в крупных землевладельцев. Сохраняя под своим контролем казну государства как основной источник доходов, чиновная знать выступала уже в качестве конкурента провинциальной аристократии в эксплуатации зависимого населения. Гражданское чиновничество оттесняло с XI в. военную аристократию и от фемного управления: падала роль крестьянского ополчения, а вместе с нею — и роль стратига. Главенство в феме переходило от ее военного распорядителя к судье фемы, вместо ополчения на арену выступало подчиненное непосредственно центру наемное войско.[6]

С обострением борьбы и приближением ее решающей стадии обе стороны прибегли к мобилизации всех своих резервов. Огромное значение в политических комбинациях и собирании сил приобрели родственные связи. Василевс опирался не только на своих приверженцев и соратников по их сословной принадлежности и политической ориентации, но и на широкий круг представителей своего родственного клана, обеспечивая ему основные материальные и должностные преимущества.

Свобода волеизъявления монарха становилась все менее бесконтрольной, а его изоляция от простых подданных — все большей. Амплитуда "вертикальной подвижности" заметно сократилась еще до 1081 г. — года окончательной победы провинциальной аристократатии, а со времени этой победы стала едва заметной. Трагедия империи состояла, однако, в том, что победа пришла слишком поздно Византия безнадежно отстала от передовых стран Запада. С одной стороны, косность изживших себя государственных традиций, а с другой — особенности внешнеполитической обстановки помешали провинциальной аристократии, пришедшей к власти, найти выход из тупика: история империи с конца XII в. стала историей ее затянувшейся агонии. Ближайшее окружение ставленников провинциальной аристократии, состоявшее из родственников и соратников, очень скоро обнаружило приверженность к традиционным методам господства, связанным с огромными расходами на содержание государственного аппарата.

*

Еще до победы провинциальной знати отдельные императоры пытались осуществить некоторые реформы, но получали то прямой, то замаскированный отпор столичной бюрократии. Пытавшийся урезать жалованье чиновникам Исаак I Комнин через два года был вынужден отречься от престола, пренебрегший интересами высших гражданских сановников Роман IV Диоген был отстранен от власти и уничтожен физически. Даже половинчатые реформы государственной системы разбивались о молчаливое сопротивление аппарата власти, саботировались, глохли; отработанный в течение веков механизм функционировал зачастую уже независимо от воли василевса.

Центральное управление концентрировалось в нескольких ведомствах-секретах: ведомстве логофета (управителя) геникона — главном налоговом ведомстве, ведомстве воинской кассы, ведомстве почты и внешних сношений, ведомстве по управлению имуществом императорской семьи и др. Помимо штата чиновников в столице, каждое ведомство имело должностных лиц, посылаемых с временными поручениями в провинции. Главную роль во внутригосударственной жизни играло первое из названных ведомств, от деятельности которого в основном зависело состояние казны империи.

Кроме того, в столице находилось ведомство эпарха, власть которого современники уподобляли царской — "только без порфиры". Он ведал снабжением Константинополя, заботился о его безопасности, благоустройстве, организации внутригородской и внешней торговли, поддержании порядка; он был также одним из главных столичных судей (его приговоры мог отменить лишь василевс), контролировал работу всех общественных учреждений, в том числе тюрем и полиции. Организация строительных государственных работ в городе, церемоний, празднеств, представлений на ипподроме, казней, похорон членов царской семьи также являлась обязанностью эпарха.

Наконец, существовали еще и дворцовые секреты, которые управляли непосредственно обслуживавшими царский двор учреждениями: продовольственными, гардеробными, конюшенными, ремонтными. Огромное количество слуг василевса сановников, прислужников и рабов — наполняло дворец, и каждый из них имел определенный круг обязанностей.

Василевс принимал сановников утром для разбора важнейших дел. Беседы удостаивались немногие, но явиться на поклон обязаны были все, кому полагалось по ритуалу. Синкелл (духовное лицо высокого ранга) Евфимий, впоследствии патриарх, тяготился этой обязанностью и испросил у Льва VI привилегию являться на поклон не чаще одного раза в месяц.

Иногда император созывал синклит, состоявший из внесенных в особый список высших светских и духовных сановников. Синклитиков были тысячи, но собирались лишь главнейшие из живущих в столице. В XI–XII вв. синклит стал по преимуществу парадным учреждением, выражавшим, как правило, восторг по поводу "мудрых решений" императора, что, однако, не мешало сановникам интриговать вне дворца, а порою и внутри него.

Назначение на должности (кроме самых низких постов) было связано с присвоением титулов-чинов. Чины делились в Х-XI вв. на четыре иерархически соподчиненных разряда; несколько чинов стояли особняком, вне разрядов, — это были высшие титулы (также иерархически соподчиненные). Присвоение титула сопровождалось особой для каждого случая церемонией с участием василевса. Обладатель титула получал точно установленные права и положенную носителю данного титула должность. Нормальным считалось постепенное восхождение по иерархической лестнице. Но все чаще в XI в., к огорчению одних и радости других, сановные персоны так же быстро возносились, как и скатывались вниз.

Должность титулоносителя бывала порой символической — он только участвовал в церемониях. Некоторые титулы присваивались как с назначением на должность, так и без назначения. В последнем случае руга была менее весомой. Для высших титулов (кесарь, новелиссим, магистр, анфипат, патрикий) не полагалось никакой особой должности, но они считались наиболее почетными.

Немало титулов и соответствующих должностей (главным образом дворцовых) предназначалось специально для евнухов. Духовные лица также имели право на получение ряда титулов.

Время от времени значение разных титулов падало или росло, некоторые из них вообще выходили из употребления, вводились новые титулы. Это была далеко не безобидная прихоть монарха: Пселл называл систему присвоения титулов одним из важнейших рычагов власти, наряду с выдачами денег из казны и содержанием войска.[7]

Особую роль в управлении, независимо от занимаемой ими должности и присвоенного им титула, играли упомянутые временщики (Заутца при Льве VI носил высокий титул «василеопатора» — "отца василевса", а Иоанн Орфанотроф при Михаиле IV был лишь попечителем сиротских домов). Такие доверенные лица после коронации василевса заново комплектовали весь или почти весь дворцовый штат, меняли сановников, распоряжались казной, владениями короны, решали судьбы армии, войны и мира. Иоанн I Цимисхий, проведший почти все свое недолгое царствование в походах, посетовал с грустью, проезжая мимо цветущих поместий на недавно отвоеванных им у арабов землях, что он лично и войско, терпят лишения, а все попадает в руки паракимомена (спальничего) Василия Нофа. Временщику донесли о высказывании василевса, и говорили, что именно за это неосторожное слово столь дорого заплатил василевс: вскоре он умер.

Всесильный советчик Михаила V Калафата, его дядя, евнух новелиссим Константин, черпал из казны полной горстью: после свержения Михаила в домашнем тайнике новелиссима было найдено около полумиллиона золотых монет. В присутствии временщика Феодора Кастамонита придворные не осмеливались садиться, будто в присутствии самого императора Исаака II Ангела.

*

Существенную эволюцию претерпело управление провинциями. До середины XI в. главную роль в феме играл ее стратиг, которому были подвластны все прочие военные и гражданские чины провинции, в том числе судья фемы и начальники более мелких административных единиц фемы: банд, турм, клисур. Фемы имели разные ранги в соответствии с их значением для государства — отличались поэтому по рангам и стратиги. Со второй половины XI в. важную роль в феме, как было упомянуто, начал играть судья. Границы самих фем стали нечеткими, фемы часто дробились или укрупнялись.[8] Стратиг укрупненной, обычно пограничной, фемы (его называли дукой, или катепаном) сохранял большие полномочия. Что же касается мелких, отдаленных и бедных фем, то назначение туда на пост стратига или судьи рассматривалось как ссылка (нередко это соответствовало действительности).