В тишайшем провинциальном Тристауне он жил так давно, что сам себе казался иногда аборигеном. Что ж, это только должно способствовать выполнению возложенной на него миссии, думалось ему по вечерам, когда он сидел на пороге своей лавчонки, раскланиваясь со своими клиентами, если они попадались среди прохожих.

Поначалу, путешествуя по планете, он долго искал наиболее подходящий для акции регион, пока выбор не пал на Юго-Восточную Азию, куда он перебрался.

Потекли незаметные годы.

Здесь, в Тристауне, он поселился в заброшенном домишке на городской окраине, собственноручно прибив вывеску: «Часовых дел мастер. Ремонт, а также сборка часов по вкусу клиента». На вывеске сам же намалевал усатого молодого человека, который жестом факира выхватывает из ничего, из воздуха пару часов. Лицо молодого человека получилось свекольно-красным, а один ус явно длиннее другого. Если говорить по правде, художником он был никудышным.

Подходящую для себя профессию он долго обдумывал загодя и решил, что часовщик – самое надежное. Ведь едва ли не все поголовно люди пользовались часами – в сущности нехитрым, даже примитивным прибором для измерения времени. Врожденного чувства времени, без которого он себя не мыслил, у них не было.

Занимаясь ремонтом и сборкой часов, он решил сразу несколько проблем.

Во-первых, он мог заработать на безбедное существование, не прибегая к помощи необычной аппаратуры, которая могла бы привлечь нежелательное внимание.

Во-вторых, у него завязывались естественным образом контакты с местными жителями, для которых он по прошествии времени стал своим.

В-третьих – и это главное, – будучи в безопасности, он мог без суеты и спешки готовиться к выполнению основной своей задачи.

Частенько, проходя мимо распахнутых настежь дверей мастерской, тристаунцы видели, как в глубине ее возится с микроскопом и детальками, склонившись над столом, часовщик. Откуда им было ведать, что занимается старик вовсе не часами, а прибор с микрометрическим винтом и тубусом – вовсе не микроскоп?..

…Планета, как и предполагалось, оказалась чрезвычайно богатой рудами и минералами, так что с загрузкой синтезатора никаких проблем не было.

Ему предстояло собрать из выращенных деталей два тончайших аппарата, чем он и занимался в течение долгого времени.

Таиться от любопытных, как все провинциалы, тристаунцев не следовало – это только навлекло бы на него подозрения. Потому он, тонкий психолог, и действовал в открытую.

Аппараты, которые он в конце концов собрал, резко отличались друг от друга как по назначению, так и по внешнему виду. Форму, впрочем, он мог придумать им любую – она определялась только его собственной фантазией.

Первый прибор – мыслепередатчик – имел сравнительно небольшой радиус действия, три-четыре километра в земных единицах. Больше, по его расчетам, для первого опыта и не требовалось.

С усилителем – вторым аппаратом – дело обстояло сложнее. Дело в том, что если передатчик никуда не надо было транспортировать, он должен был до конца находиться при нем, то усилитель необходимо было отправить на стационарную орбиту вокруг Земли на расстояние порядка полумиллиона километров.

Оба прибора он собрал давно. Усилитель вышел компактным – размером чуть побольше булавочной головки. Однако с выводом его в ближний космос получилась загвоздка. Вывести его на орбиту с помощью малой ракеты? Вроде бы неплохо, и такая возможность у него имелась. Однако запуск необычной, пусть даже и малогабаритной ракеты наверняка не пройдет незамеченным для местных жителей, а [это может вызвать самые нежелательные последствия.

Этот план не годился.

Много времени размышлял он, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, даже бессонницу нажил. Бродил по городку, здоровался с многочисленными знакомыми, забредал то в стерео, то в политеатр, заглядывал в речной порт, на аэродром – своего космодрома у Тристауна не было. Плохо, что он ни с кем из местных жителе не имел права посоветоваться, хотя среди его новых приятелей были, по его мнению, и весьма неглупые люди.

Слетать к океану, где расположен ближний космодром, и, отыскав корабль подходящего рейса, пристроить на нем усилитель? Опасно: прибор могут при уборке вымести с мусором, ненароком уничтожить или, того хуже, взять для исследования… Это риск, а риск следовало если не устранить, то хотя бы свести до минимума. Попросить какого-нибудь пассажира взять с собой вещицу? И это не годится: неизбежно пойдут расспросы, которые ни к чему.

Получался замкнутый круг.

Задание, которое он должен был выполнить на этой планете, состояло из двух этапов. Первый этап – проверить эффективность воздействия мыслепередатчика на землян. Второй, – если все будет удачно и прибор произведет ожидаемый эффект, радировать об этом на материнскую планету. Для этой цели понадобится усилитель на стационарной орбите вокруг Земли.

Между тем, время, отведенное ему для выполнения операции, истекало. Он ощущал это по внутреннему своему биоритму, без всяких часов, хотя в последние годы мастерил эти безобидные игрушки, необходимые для людей, с большим увлечением, заполнив собственными изделиями каждый уголок своей лавки.

Когда он был уже близок к отчаянию, делу помог случай. Да, что ни говори, случай играет важную роль в нашем существовании. Важную, что бы там ни говорили верховники!

Однажды он возился у токарного станка, вытачивая детали для клепсидры – прибора для измерения времени, которым пользовались древние греки. Он вычитал описание в каком-то пыльном фолианте и решил воспроизвести его.

Звякнул колокольчик.

В лавку вошел широкоплечий молодой человек в новенькой, с иголочки, форме слушателя Звездной академии.

– Чем могу служить? – привычно обратился к нему старый часовщик, отрываясь от токарного станка.

– Увидел витрину и залюбовался вашими часами, – сказал посетитель.

– Вот как?

– Нигде не встречал таких, вот и решил зайти, – простодушно улыбнулся посетитель.

– Что ж, смотрите, – широким жестом повел часовщик. – Может быть, какие-нибудь вам и подойдут.

Молодой человек медленно прошелся вдоль прилавка.

– Очень любопытная работа… – пробормотал он. – Эти… Эти… И вот эти.

– Нравятся какие-нибудь?

– Все! – категорическим тоном произнес курсант, не отрывая взгляд от прилавка.

– Ну, все – это для вас, пожалуй, многовато, а вот выбрать что-нибудь по душе действительно можно, – заметил часовщик. Он не почувствовал себя особо польщенным, поскольку восхищение покупателей, впервые попавших в лавку, не было ему в диковинку.

Часовщик из вежливости улыбнулся. Улыбка его была какой-то странной, вроде приклеенной. Впрочем, курсант, занятый рассматриванием часов, не обратил на нее внимания.

Часы и впрямь были удивительные! Разных форм, размеров, основанные на различных физических принципах, все они шли, и все показывали абсолютно одно и то же время, что являлось лучшим показателем их высокого качества.

– Откуда у вас все это великолепие, разрешите поинтересоваться? – спросил посетитель после продолжительной паузы. – Кто ваши поставщики? Может быть, венериане?

– Самый распространенный вопрос, – заметил часовщик, погладив седую окладистую бороду. – Нет у меня поставщиков.

– Вы хотите сказать, что…

– Вот именно. Все часы, которые перед вами, собрал я сам, вот этими руками.

– Сам?

– Сам, именно сам, – подтвердил часовщик, и в голосе его посетителю почудились металлические нотки.

– Удивительно! – сказал курсант. – Я сам в свободное время немного увлекаюсь точной механикой, электроникой, кой-чего мастерю. Но такое!.. Это просто чудо.

– Не чудо, а любовь к своему делу. Ну и многолетняя практика, – добавил старик.

– Опыт.

– Можно сказать и так. Бьюсь об заклад, вы не местный житель. – вдруг произнес часовщик, круто меняя тему разговора. – Верно?