– Оттого что я привез вас на танцы? – недоуменно переспросил Конн. Встретив осуждающий взгляд Дженнифер, он слегка усмехнулся и уверенно произнес: – Нэн вам все разболтала!

Дженнифер не стала отнекиваться.

– И сегодня вы сопровождали Айлин на скачки, – продолжала девушка и быстро добавила: – Конечно, это не мое дело, но понимаете, она могла подумать, что вы пригласите ее и на танцы этим вечером.

– С какой стати! – разозлился Конн. – Айлин, конечно, милая девушка, но не более того. – Он сердито взглянул на Дженнифер. – А Нэн следовало бы помалкивать! – не удержался он. – Чешет языком направо и налево, не думая о последствиях. Как, впрочем, и ее муженек.

Затем целую минуту они смущенно молчали. Наконец Конн задумчиво произнес:

– Забавно, но чаще всего ваши родные совсем не понимают вас...

– Простите, – шепнула Дженнифер.

– За что? – удивился Конн.

– Сама не знаю за что!

Неожиданно оба рассмеялись. Конн схватил девушку за руку и потащил в сторону буфета.

– Пойдемте, – уговаривал он. – Давайте доберемся наконец до еды. Нам придется растолкать кучу народа, иначе умрем с голоду.

За огромными окнами зала уже брезжил рассвет, когда оркестр объявил последний на сегодня танец. Это опять был вальс. Огни притушили, гости разбились на пары. Полилась спокойная, умиротворяющая музыка. Кружась в объятиях Конна, Дженнифер ощущала, как ее разрывают противоречивые чувства. Тут были и нежность, и страсть, и влечение. Может быть, это любовь? Конн прижимал ее к себе все крепче. Дженнифер поддалась ему и положила голову на плечо мужчине. Он склонился к ней. Щекой девушка ощутила теплоту его дыхания.

– Вы все еще против поцелуев? – шепнул он ей прямо в ухо.

Дженнифер улыбнулась и блеснула глазами.

– Я – особа серьезная...

Конн усмехнулся в ответ.

– А кто вам сказал, что я вас поцелую понарошку?

Он так и не дождался ответа на вопрос, так как в этот момент оркестр заиграл «Песнь солдат» – национальный гимн Ирландии. Она возвещала окончание бала.

На следующий день они вновь заговорили о Дэррили-Хаус. Девушка возвращалась на машине Конна в коттедж после короткого сна в отеле «Куин» и легкого завтрака.

– Ну, и чем закончилась ваша охота за картинами великих мастеров? – весело поинтересовался он, когда они проезжали мимо ворот поместья. – Миссис Мёрфи вам помогла?

Прежде чем ответить, Дженнифер глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться. Напоминание о Дэррили-Хаус заставило ее сердце часто забиться. Прошлым вечером она обо всем забыла: и о своей вылазке в поместье, и об анонимном письме с угрозой. Теперь ей приходилось вновь спуститься с небес на землю.

– Мне показалось, миссис Мёрфи была не в восторге от моей затеи осмотреть дом и картины. Она долго откладывала наш поход, уверяла, что дом запущенный и опасный. Когда мне, наконец, было дозволено пойти с ней, то она велела держаться рядом и не отпускала меня от себя ни на шаг, – рассказала девушка.

– Но я же специально просил ее показать вам дом целиком! – сердито воскликнул мужчина. – Она показывала вам портреты в столовой?

– Нет. В столовой наглухо забиты ставни, сказала миссис Мёрфи, и ей не хотелось их открывать.

Конн искренне поразился.

– Что-то не похоже на старушку Мёрфи. С чего это она вдруг вздумала меня не слушаться? Видно, придется самому устроить для вас экскурсию по Дэррили-Хаус. В столовой как раз висят работы Огастеса Джона. На них стоит взглянуть. Когда этот художник однажды заехал в наши края, он как раз гостил в доме Роанов. Он написал два замечательных портрета мальчиков.

– Детей Роанов? – охрипшим от волнения голосом переспросила Дженнифер.

Конн кивнул:

– Да, замечательный портрет маслом Джона и Джеффри в гостиной Дэррили-Хаус. И набросал карандашом портрет младшего сына, Мартина. Только голову и плечи. Удивительно, почему только старая миссис Роан не уничтожила картину после своей знаменитой ссоры с сыном. Ведь Мартина с позором выставили из дома. Она тогда сожгла все его вещи и вообще все предметы, напоминавшие ей о младшем сыне, – одежду, книги, фотографии... По крайней мере, ходили такие слухи...

Против воли Дженнифер сжала кулаки. Она попыталась успокоиться или хотя бы спрятать свое волнение от собеседника.

– Но почему? Что же он такого натворил, чтобы заслужить изгнание? – Девушка старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, выражая лишь легкое недоумение и любопытство.

– Мартин был паршивой овцой. – Конн слегка пожал плечами. – Во всех семьях такие есть. Не подходил он под высокие стандарты благородного семейства. Опозорил свой школьный галстук, разбил сердце своей бедной матери. Вот что натворил юный Мартин. – Он посмотрел на свою спутницу долгим задумчивым взглядом. – А то, что случилось с ним потом, – совсем уж неприятная история. Она не предназначена для ваших деликатных ушек.

Конн крутанул руль, объезжая большого серого пса, дремлющего прямо посреди дороги. До деревни оставалось всего полмили. Вскоре показались дома. Испуганные куры бросились врассыпную перед машиной, а гуси зашипели, вытягивая длинные белые шеи.

– Вам не надо ничего купить? – поинтересовался Конн.

Дженнифер с трудом сглотнула.

– Нет, спасибо, – ответила она механическим голосом.

История «не для ее деликатных ушек»... Но рано или поздно, она все-таки узнает правду. Она ведь уже так близка к разгадке тайны своего отца. Сначала разговор с миссис Мёрфи, теперь вот с Конном... почему все они как один отказываются говорить о Мартине Роане? Какое ужасное преступление совершил ее отец, чтобы заслужить такое к себе отношение? Дженнифер было тяжело на душе. Слепнущими от подступающих слез глазами она разглядывала пейзажи за окошком автомобиля, только бы не встречаться взглядом с О'Кэрролом. Из окошка ближайшего домика высунулась разлохмаченная голова Мамаши Мэгги. Она радостно помахала им рукой.

– Вот старая карга, – не удержался Конн. – Не прошло и полмесяца, как она уже профукала последний грош из своей пенсии. Вчера ко мне в офис почтальон принес письмо от нее. Представляете, она просит меня выдать ей аванс за следующий месяц. Надо будет заехать к Мамаше Мэгги, когда буду возвращаться из коттеджа.

Значит, Дженнифер не удастся сегодня услышать больше ни единого слова о Роанах? Она удрученно вздохнула.

– Надеюсь, вы не откажетесь от стаканчика шерри? – робко предложила девушка, выходя из машины у калитки коттеджа.

– Увы, не могу. Знаете, я бы с удовольствием... – В дымчато-серых глазах Конна отражалась внутренняя борьба. За его долгим взглядом скрывалось нечто большее, нежели разочарование от невозможности выпить стаканчик ликера.

Дженнифер стойко выдержала его взгляд. Молчание затянулось, казалось, на целую вечность.

– А ваш шерри не может обождать? – наконец спросил Конн извиняющимся тоном. – Например, до завтрашнего вечера?

Девушка быстро уцепилась за это предложение.

– Приходите ко мне на ужин, – предложила она. – Миссис Филан сказала, что ее сын может поймать для меня лосося в озере в любое время, стоит только попросить его. Мы могли бы отведать жареной рыбы... а потом шоколадного мусса.

Его лоб разгладился, грусть во взгляде сменилась радостью.

– Завлекаете меня шоколадным муссом? – спросил он с усмешкой. – Я бы согласился и на рисовый пудинг.

– Да не... завлекаю я вас, – с трудом проскрипела Дженнифер, чувствуя, как заливается краской. – Я просто хочу поблагодарить вас за прекрасный вечер...

– Не продолжайте, вы так все испортите – перебил ее Конн. – Можно подумать, будто я испытывал от этого невыносимые мучения. – И он расплылся в улыбке.

– Ну конечно же нет, – окончательно смешалась Дженнифер. – Я хочу, чтобы вы пришли завтра ко мне на ужин.

– В таком случае вы назначаете мне свидание, – легкомысленным тоном заметил Конн.

Знал бы он, как важен для Дженнифер этот ужин... Ведь это последний шанс возобновить разговор о семейных тайнах Роанов.