— Вы перенесли на берег радио? — спросил я.

— Нет, передатчик утонул вместе с самолетом.

— Погребли покойных?

— У меня не было сил. Но я пытался найти их потом, дважды летал с пилотом из Пор-Картье. Куда там! Здесь буквально тысячи озер.

— Тысячи. Но Львиное озеро одно,— сказал я и вновь почувствовал, как нарастает в комнате напряженность.— Вы знали, что это именно оно, не так ли? Эта скала в середине...

— Шел снег...— пробормотал Ларош.

— Когда вы разбились — да. Но потом... Разве вы больше не видели скалу? Она имела форму льва, не правда ли?

— Не знаю. Я не заметил.

— Но вы читали документы и помните содержание радиограммы, которую принял отец.

— Он просто фантазировал,— вмешался Макговерн.— Давайте допустим, что все правда и Бриф выходил в эфир, упоминая Львиное озеро. Вы знаете, где оно?

— К востоку от озера Атиконак.

— Черт возьми! Нам это известно. Место катастрофы мы определили с точностью до тридцати миль. Но озера не нашли. Как сказал Берт, там их тысячи.

— А Львиное одно,— упрямо повторил я. Ларош спрятал глаза и принялся набивать трубку.

— Вы не знаете, каково там, в тайге,— тихо сказал он вдруг.— Снег, туман, и столько надо было сделать...

— Так мы ни до чего не договоримся,— подал голос Макговерн. — Львиное озеро упоминается в книге Дюмэна и в газетных статьях, написанных... тем, кто выжил.— Тут он быстро взглянул на Лароша.— Так назывался их последний лагерь в девятисотом году. Ваш отец мог об этом читать. Там умер ваш дед. Вот почему...

— Да как вы не поймете! — взорвался я.— Мой отец был радиооператором...

— Очень жаль, но это беспредметный разговор.— Макговерн взглянул на часы и поднялся.— Мне пора. Спасибо, что приехали и поговорили с нами, однако поймите: ваш подход к делу слишком пристрастен.

— И вы не будете ничего предпринимать? — спросил я.

— А что я могу сделать? Призвать к возобновлению поиска? Для этого надо убедить власти, — президент компании покачал головой.

— Но ведь прежде вы искали вслепую! — воскликнул я. — А теперь у вас есть ориентир. Если б вы попытались найти озеро... — Я повернулся к Ларошу: — Ради бога, растолкуйте хоть вы ему! Или вы предпочитаете, чтобы этих людей никогда не нашли?

Ларош вздрогнул и поднял на меня глаза.

— Берт дважды летал туда,— сказал Макговерн.— Хотя ему велели оставаться в больнице. И он не смог найти озеро. Я понимаю вашу досаду и разделяю ее. Получив сообщение Леддера, я начал было надеяться...— Он отвернулся и пожал плечами, давая понять, что разговор окончен. — Ваш самолет летит в Монреаль?

Я кивнул. Мне больше не хотелось спорить.

— Сегодня вечером туда вылетает одна из машин с нашего аэродрома. Билл, ты сможешь договориться, чтобы этого парня взяли на борт?

— Конечно,— ответил Лэндс. Макговерн повернулся к Ларошу.— Если ты на колесах, подбрось меня до города. Я опаздываю.— Он подхватил свой портфель.— Спасибо вам, Фергюсон. Дайте знать, если я вам понадоблюсь.

— Ну что? — проговорил Билл Лэндс, когда за Макговерном захлопнулась дверь.— Здесь, на Севере людей в беде не бросают. Не пойму, на что вы рассчитывали.

Он ушел и вернулся через десять минут.

— Самолет отправляется в половине девятого вечера.— Лэндс вывел меня на улицу, и мы зашагали по плоской гаревой площадке, похожей на русло высохшей реки. Вдалеке тоскливо завыл гудок локомотива.— Поезд с припасами,— пояснил он.— Пошел к Железной Голове. Я завтра тоже туда, слава богу.

Мы расстались. Я пошел за чемоданом, а Лэндс — за машиной. Встретиться договорились в конторе железной дороги. Я чувствовал себя одиноким и разбитым наголову. Если б мне только удалось убедить Билла Лэндса! Хотя бы его.

Забрав чемодан, я вышел на улицу и стал ждать. Близился час отъезда, и именно теперь я вдруг почувствовал, как меня манит эта незнакомая страна.

За моей спиной послышался скрип гравия под торопливыми шагами, и мгновение спустя мягкий, немного чудной из-за акцента голос спросил:

— Мистер Фергюсон?

Повернувшись, я увидел девушку с черными волосами, подстриженными на мальчишеский манер, и смуглым лицом. У нее были пухлые губы без какого-либо намека на косметику.

— Да,— ответил я.

— Меня зовут Паола Бриф. — Мне показалось, что я знал это с самого начала.

— Альберт говорит, ваш отец умер. Поэтому вы здесь.— Она говорила тихо, стараясь владеть своим голосом, который дрожал, выдавая ее состояние.— Я понимаю вас... понимаю... Но ведь ему теперь не поможешь! Прошу вас, возвращайтесь в Англию, оставьте нас в покое.

— Я приехал не из-за своего отца, а ради вашего.

— Вы оскорбляете людей, даже не замечая этого.

— Ваш отец...

— Он мертв, мертв!

— Но давайте хотя бы допустим, что мой отец был прав, что радиограмма...

— Боже! Вам наплевать на нас, на наши чувства. Вы не хотите признавать, что ваш отец спятил, вот и приехали мутить воду! О, простите, я не должна была так говорить! Но все это просто ужасно. Я не за себя волнуюсь. Папа мертв, и тут ничего не сделаешь. Но Альберт... он сойдет с ума. Я только что разговаривала с ним... Вы говорили страшные вещи!

— Но вдруг он действительно ошибся?

— Вы ничего не поняли. Отец умер на руках Альберта. И вот являетесь вы, чтобы обвинить его во лжи! А сами-то вы знаете правду?

— Правду? — Я не представлял, что ей ответить.— Нет, я знаю лишь то, что записал мой отец. Он был убежден, что мистер Бриф выходил в эфир из точки, которая носит название Львиное озеро.

— Что?! Откуда вы знаете про Львиное озеро?

— Из радиограммы.

— Но там говорилось лишь об узком озере со скалой! — Ее голос слегка дрожал.

— Однако в рапортах Леддера упоминалось именно Львиное озеро.

Я рассказал ей о карте в комнате отца, об экспедиции Фергюсона и радиожурналах. Она слушала меня с широко раскрытыми глазами и бледным от потрясения лицом.

— Львиное озеро,— повторила она, когда я умолк.— Отец часто рассказывал о нем на ночевках у костров. Он знал эту историю и все время мечтал найти его. И искал... Имя Фергюсона никогда не сходило с его уст. Господи, спаси и помилуй! По крайней мере, вы честный человек. Простите, я должна о многом подумать...

Она повернулась и побрела прочь. Я устремил взор к северу, чувствуя, как мое лицо овевает студеный ветер Лабрадорского плато.

Так и застал меня Билл Лэндс, когда подъехал на своем замызганном фургоне.

— Садитесь,— велел он.

— Я не поеду.

— Что это значит?

— Я остаюсь здесь. До тех пор, пока не узнаю правду.

— Правду? — Он нахмурился. — Вы знаете ее от Лароша… Поехали, говорят вам! — Лэндс схватил меня за руку и потянул в машину. Упираться было бессмысленно: силой его бог не обидел.

— Вот что,— сказал я,— вы можете довезти меня до аэродрома, но не в вашей власти заставить меня сесть на самолет.

— Не понимаю,— мрачно произнес он.— Черт возьми, почему вы не можете поверить рассказу Берта и оставить все как есть?

Я промолчал.

— Сколько у вас денег в канадской валюте?

— Нисколько.

— Так я и думал.— Он улыбнулся.— Ну и как вы собираетесь жить?

— У Стаффена не хватает инженеров. А я инженер.

— Алекс не даст вам работу, когда узнает цель вашего приезда.

Мы подкатили к аэродрому, и Лэндс затормозил возле диспетчерской.

— Улетайте. Можете не соглашаться со мной, но улетайте. И не вздумайте хитрить,— с угрозой добавил он.— Если я застану вас здесь сегодня вечером, до полусмерти изобью. Я серьезно.

Небо у горизонта побагровело. Неподалеку от нас виднелся черный силуэт «дакоты». Ее загружали с помощью подъемника. Рядом стояла группа людей. Они собрались лететь на трассу, и мне вдруг захотелось туда же.

— Вон ваш самолет, он уходит в половине девятого.— Лэндс махнул рукой в сторону маленького двухмоторного самолетика, стоявшего позади нас. Я устало выбрался из машины.