Незаметно дергаю Гиви за рукав и киваю в сторону берега. Тот бросает мимолетный взгляд за спину и с невозмутимым видом спрашивает у Белецкого:

– А что, Михаил Израилевич, тут всегда так безлюдно?

Белецкий с пониманием улыбнулся.

– Ну, у нас тут не Москва. Вот и Отто Юльевич безлюдью удивлялся. Но нас весь город провожать вышел. Шутка ли сказать, два новейших парохода одновременно отходят. Тут же почти все жители с морем связаны. На причалы ходят, словно москвичи на бульвар.

– Ну что же, – Гиви важно надул щеки, – не будем разочаровывать советский народ. Пусть этот ваш Кандыба выпускает капитана. Товарищ Шмидт, передайте ему мой приказ. А вы, Михаил Израилевич, тут еще и старпом? Так покажите нам нашу каюту. И непременно трехместную. Сами понимаете, секретные документы, то да се. Опять же времена сейчас тревожные, враги пролетариата не дремлют. А втроем вроде как на казарменном положении будем. Надеюсь, вы понимаете, как должны выглядеть казармы для старшего комсостава?

Восхищаюсь я Гаврилой в такие моменты. Какой талантище. Сталь во взгляде, гранит в голосе. Но и я молчать не намерен. Кем мне тут покомандовать? О, вот они, родимые. Может, оставить этого ефрейтора в порту? А потом его за дезертирство шлепнут. Да хрен с ним, пусть едет с нами.

– Так, товарищи красноармейцы, караул на сегодня заканчиваем. Живо на борт. Разводящего дожидаться не будем. И телефон не забудьте. Потом его в музей сдадим. И, кстати, товарищ Фарадей, где ваши погоны?

– Шутите, товарищ комбриг? – расплылся в довольной улыбке красноармеец. – Мы не для того с проклятым гнетом кровавого царизма боролись, чтобы пережитки прошлого на плечах носить.

Мне осталось только тяжело вздохнуть в ответ на мини-политинформацию и отправиться с Белецким искать трехместную каюту. Только все-таки почему этот красноармеец на причале был ефрейтором с погонами?

Изя чуть ли не с разбегу плюхнулся на койку возле иллюминатора, заняв тем самым лучшее место в каюте. И мотивировал эту беспардонную наглость тем, что у него самый чуткий сон, а потому враг, попытавшийся залезть в иллюминатор, будет немедленно обезврежен. Невозмутимый старпом с пониманием отнесся к требованиям безопасности и показал, как этот иллюминатор открывать на случай, если придется выбрасывать за борт труп капиталистического диверсанта-террориста. Ушел Белецкий, предварительно заверив, что через полчаса товарищей командиров будет дожидаться легкий завтрак в кают-компании.

Я тем временем пытался связаться с базой. Телепатия, она же мыслесвязь, она же «глас Божий», в полярных широтах не работает. Что-то там связано с проходимостью и ионосферой. Сотовый телефон по традиции показывал отсутствие сети, а применение нимба как средства экстренной связи означало «Вызываю огонь на себя». А вот этого бы не хотелось.

Лаврентий Павлович, сидя на койке, одной рукой что-то пытался достать из своего объемистого чемодана. Другой же чесал за ухом моего такса. А Изя, уже удобно развалился, закинул руки за голову и спросил:

– Что, нет связи? А Кандыба наверняка по рации с Москвой связался. Точно вам говорю, в прошлое мы попали.

– Наукой перемещения во времени не подтверждены.

– Какая наука, Палыч? – Изя повернул голову к Берии. – Наука и твое теперешнее существование объяснить не сможет. Нету тебя, Лаврентий. Нету.

– А вот в мою жизнь пусть наука не лезет, – нахмурился Берия. – А если больше заняться нечем, так я найду.

– Приземленные вы личности, товарищи комбриги. Нет в вас романтики. А вот представьте… Мы – настоящие попаданцы!

– Куда ты попаданец?

– Так в прошлое же! Нет, вы представьте, каких мы тут дел можем наворотить!

– Ну и каких же?

– Ну, что я, книжек не читал? Да я даже на форуме альтернативной истории зарегистрирован. – Изя привстал, выставил перед собой руку и принялся по очереди загибать пальцы. – Во-первых, по традиции мы должны научить аборигенов прогрессивному сексу.

– Это без меня, – сразу вскинулся Берия, – я человек пожилой, консервативный. И все больше по старинке предпочитаю, без новомодных штучек. Вот Карл Маркс был человек прогрессивный, а что получилось? Товарищу Энгельсу потом подарки на Восьмое марта дарил.

– Да я ничего такого и не подразумевал. – Изя в оправдание даже руками замахал. – Ладно, но во-вторых, нам надо обязательно изобрести порох, отлить пушки, построить самогонный аппарат и вселиться в тело Николая второго.

– Изя, ты совсем дурак? – спросил я сквозь смех. – Если сейчас точно тридцать третий год, то кому нужны твой порох и пушки? Не говоря уже о самогонном аппарате. А про Николая второго что скажу, ты что, бес, чтобы в людей вселяться? Нам не положено.

Я тоже прилег на кровать и достал сигарету. Но закурить помешал все тот же Изя.

– Гиви, ну что ты делаешь? Мы же настоящие попаданцы. И потому ты должен сигарету не спеша понюхать, соблюдая положенный ритуал, а уже потом прикурить от длинной спички и со вкусом затянуться.

– Со вкусом чего?

– Не знаю. Да и какая разница? Главное – со вкусом.

– Изя, это было написано про сигары. Даже могу сказать где и на какой странице.

– Сигары? – переспросил Изя. – Нас не поймут. Сигары слишком вызывающе и буржуазно. А мы, как красные командиры… Постойте, так мы что, не будем делать развилку истории? Я знаю ближайшую.

– Какую?

– Ну хотя бы «Варяг»…

– «Варяг» не трогай. Его в хороши руки отдали. Без тебя справятся. Да и как ты туда попадешь? У них там сейчас свой параллельный мир, и пересечься у нас не получится.

– Но сюда-то мы попали. Так, значит, и татаро-монголов не получится победить? А жалко. Но зато у Лаврентия ноутбук есть.

– А ты откуда знаешь, товарищ Раевский? – подозрительно прищурился Берия.

– Так у тебя же чемодан открытый. А зачем тебе ноутбук, Лаврентий Павлович? Или ты знал, что мы в прошлое попадем? Заранее готовился к прогрессорству? Может, там у тебя и эскиз атомной бомбы есть?

– Не говорите ерунды, Изя. То есть Изяслав Родионович. У меня действительно в ноутбуке есть много чего интересного. Да что там говорить, у меня там все есть. Но нужен он мне для совершенно других целей. – Берия поправил пенсне (наверное, оно мешало говорить). – Я пишу диссертацию, и мне просто необходимо иметь при себе кучу документов. Не таскать же с собой сотню чемоданов с бумагами.

– Ага, диссертация. – Изя радостно потирал руки. – Я знал, что товарищ Сталин был прав, называя тебя гнилым интеллигентом. А зачем вам, товарищ Берия, диссертация?

– Для повышения квалификации. Сейчас я просто один из новомучеников, на земле русской воссиявших. А сдам кандидатский минимум, то могут и к великомученикам причислить. А это Божьей благодати уже вдвое против прежнего. Тем более – подготовительная работа уже ведется. Да на любой сайт фантастики можете заглянуть, – ответил Лаврентий Павлович.

– Я так и думал, – Изя ханжески возвел взгляд к небу, – даже в раю меркантильные интересы. А вот скажи, Лаврентий…

Закончить вопрос Изя не успел, так как в дверь вежливо постучали. В коридоре с несколько растерянным видом стоял Шмидт.

– Что, уже завтрак готов? А почему до сих пор у причала стоим?

– Извините, Гавриил Родионович, – замялся Шмидт, – но капитан Воронин заперся в карцере изнутри и выходить отказывается.

– И чем товарищ Воронин объясняет свой отказ?

– А непечатными словами и объясняет. Вы бы поговорили с ним, Гавриил Родионович. Прикажите, в конце концов. Владимир Иванович дисциплину понимает, он еще в германскую на «Савватии» торпедирован был. Человек-то почти военный.

– Разберемся. Товарищи, пойдемте. Такс, остаешься на посту. В случае постороннего проникновения кусать на поражение. И еще, Отто Юльевич, пусть тогда старпом командует.

Ох и нелегкая это работа – вытаскивать упрямого капитана, забаррикадировавшегося на продуктовом складе.

– Не поведу я это корыто никуда, и не надейтесь, – доносилось из-за запертой двери.