Эти достижения, как и следовало ожидать, в конечном счете подтолкнули противника, узнавшего, что его опыты детально распознаются, к принятию контрмер технического характера. Сейчас можно так «укрывать» атомные взрывы и под землей, и на больших высотах, что нелегко определять как мощность, так и тип взрываемых устройств. Теперь очередь, конечно, за энергичными специалистами по техническим средствам сбора информации: они должны найти способы разведки, несмотря на контрмеры.

Длительные переговоры, которые ведутся последние годы с Советским Союзом по вопросу о разоружении и запрещении испытаний ядерного оружия, связаны. именно с этими проблемами. В ходе переговоров стадо известно о поразительно сложных исследованиях, до сих пор являвшихся секретными, которые проводятся нами и Советами в области маскировки опытов с ядерными устройствами и обнаружения их даже в тех случаях когда они тщательно скрываются.

Современная техника пытается таким образом обнаруживать некоторые научные и военные эксперименты других государств и следить за ними, основываясь на «побочных последствиях» этих экспериментов. Успехи в исследовании космоса дают уникальную возможность для осуществления подобного контроля. Космические летательные аппараты во время полета посылают на Землю сообщения о своей работе и об околоземном пространстве с помощью электронных сигналов, или телеметрии. Эти сигналы, разумеется, предназначаются для баз и станций страны, запустившей аппарат. Но, как и в случае обычных радиосообщений, ничто не может помешать тому, кто имеет соответствующее оборудование, «слушать» и фиксировать их. Поэтому государства, соревнующиеся в области освоения космического пространства, безусловно, будут перехватывать друг у друга телеметрические сообщения, чтобы узнать, в чем заключается суть экспериментов противной стороны и насколько эти эксперименты успешны. Главная трудность заключается в том, чтобы правильно расшифровать фиксируемые сигналы.

Многие важные военные и технические объекты однако, являются стационарными и не выдают своего местоположения или характера своей деятельности какими бы то ни было сигналами, которые могут быть обнаружены, выслежены, проконтролированы или перехвачены. Строящиеся заводы, верфи, арсеналы и базы ракетной оружия не дают знать о своем существовании какими – либо внешними проявлениями, поддающимися обнаружению с больших расстояний. Чтобы обнаружить существование таких сооружений, надо подойти к ним вплотную или пролететь над ними на очень больших высотах, вооружась фотокамерами дальнего действия.

Именно такова была задача самолета У-2, который мог собирать информацию с большей скоростью, точностью и надежностью, чем любой агент, находящийся на советской территории. Результаты его полетов можно приравнять только к получению технических документов непосредственно из советских учреждений и лабораторий. У-2 знаменовал собой новый, высший уровень в деле научно-технического сбора разведывательной информации. Томас С. Гэйтс-младший, занимавший во время инцидента с самолетом У-2 (1 мая I960 г.) пост министра обороны Соединенных Штатов, заявил 2 июня I960 г. на заседании сенатской комиссии по иностранным делам: «В результате этих полетов мы получили информацию об аэродромах, самолетах, ракетах, испытаниях ракет и обучении личного состава ракетных войск, о складах специального оружия, строительстве подводных лодок, атомной промышленности и дислокации военно-воздушных сил… то есть все виды важнейшей информации. Полученные данные были учтены при разработке наших военных программ. Мы, по всей видимости, были основными потребителями этой информации, и больше всего в ней заинтересованы».

Позже именно полеты высотных разведывательных самолетов У-2 дали нам в конце октября 1962 года «достоверную» информацию о размещении на Кубе советских ракет среднего радиуса действия. Если бы ракеты не были обнаружены в то время, когда работы на базах еще продолжались, и их удалось бы замаскировать, базы эти могли бы стать тайной и смертельной угрозой для безопасности США и стран Западного полушария. Здесь мы также наблюдаем интересный случай, когда классические методы сбора информации в сочетании с техническими средствами дают исключительно ценные результаты. Внедренные агенты и беженцы с Кубы сообщали, что на острове строится нечто похожее на базы ракетного оружия, и точно указывали место строительства. Для проверки этих сообщений мы и прибегли к помощи воздушной разведки.

Красноречивое свидетельство важности научного сбора информации, сотни раз доказавшего свою ценность, приведено Уинстоном Черчиллем в его книге «Вторая мировая война».[37] Черчилль рассказывает о применении англичанами в ходе оборонительных боев за Англию в сентябре 1940 года радиолокатора, а также о серьезных работах по должной оценке фальсифицированных радиосигналов, посылавшихся Берлином с целью введения в заблуждение англичан. Все это он называет «колдовской войной» и в заключение пишет, что, «если бы английская наука не превзошла немецкую и если бы ее новые возможности не были эффективно использованы в борьбе за выживание, мы вполне могли бы оказаться побежденными, а будучи побежденными – уничтоженными».

Наука будет и впредь важнейшим средством разведки. Мы находимся в напряженнейшем соревновании с коммунистическим блоком, особенно с Советским Союзом, в области развития науки и должны позаботиться о том, чтобы сохранить за собой первенство. Когда-нибудь это может оказаться для нас не менее важным, чем наличие радиолокатора для Англии в 1940 году.

Другим техническим средством шпионажа являются скрытые микрофоны и передатчики, передающие с объекта информацию в виде разговора на расположенный неподалеку пункт контроля. Подключение к телефону и скрытая установка микрофонов в помещениях называются в разведке «слуховым контролем». Для его успеха необходимы первоклассное миниатюрное электронное оборудование, хитроумная маскировка аппаратуры и агент, который смог бы проникнуть в помещение и скрытно установить это оборудование.

В начале июня 1960 года посол Генри Кэбот Лодж продемонстрировал в Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке большую государственную печать Соединенных Штатов, висевшую в кабинете американского посла в Москве. В ней Советы спрятали крохотный аппарат, который, будучи приведен в действие, передавал на советский пост контроля все, что говорилось в кабинете посла. Установка такого аппарата не была особым достижением Советов, поскольку все иностранные посольства в Москве вынуждены обращаться к услугам местных электриков, рабочих телефонной сети, водопроводчиков, уборщиц и т. п. Советам нетрудно добиться того, чтобы их граждане сотрудничали с их разведкой или же они могут послать в посольство разведчика под видом технического специалиста.

В Советской России и в крупных городах стран сателлитов в гостиницах для иностранных туристов отводятся специальные номера, поскольку они заблаговременно оборудуются подслушивающими устройствами. В этом случае не приходится поспешно размещать микрофоны всякий раз, когда на сцене появляется «интересный» иностранец. Микрофоны уже находятся на месте, и размещать нужно только иностранцев. Все гостиницы принадлежат государству, и в их штате имеются в качестве постоянных работников полицейские агенты. Именно на них возлагается обязанность селить иностранцев в «соответствующих» номерах.

Канцлер Аденауэр прибыл в сентябре 1955 года в Москву со своим ставшим знаменитым визитом, чтобы обсудить вопрос о возобновлении дипломатических отношений между Россией и Западной Германией в немецком служебном поезде. По прибытии Аденауэра в Москву Советы с огорчением узнали, что лукавый канцлер (в то время у него не было собственного посольства, где он мог бы расположиться, не опасаясь контроля за его беседами с сотрудниками) во время своего пребывания там намеревается жить в этом поезде и не собирается воспользоваться советским «гостеприимством» – апартаментами в одной из московских гостиниц для важных иностранцев. Рассказывают, что перед отбытием из Германии немецкие специалисты оборудовали поезд канцлера новейшими устройствами противодействия всякому слуховому контролю.