Некоторые люди уже рождаются злыми. Без детской травмы, без сварливого отца или матери алкоголички, обычная ровная жизнь, очень примитивная. Доктор Ясмин Купер, специализирующаяся на снах и эмпатии, считала, что это именно так. Она провела слишком много лет, исследуя разум убийц, чтобы убедиться в своем мнении.

Бернард С. порождал зло. Ему было шестьдесят, высокий и стройный, немного ссутулившийся с возрастом. Тонкие седые волосы спадали мягкими волнами вокруг сильного лица. В шестьдесят он все еще сохранил то очарование, которое позволило ему обольстить и убить шестнадцать женщин.

Он не был типичным серийным убийцей. Во-первых: он был старше обычного почти на пятнадцать лет, во-вторых: пока он не взялся убивать людей, он казался вполне нормальным. Никаких истязаний животных или детей, никакого проявления гнева, ничего. Если бы так не сложилось, его бы ни за что не заподозрили. Бернард был прекрасным мужем, пока его жена не умерла, когда ему было пятьдесят. Он воспитал двух детей, будучи им прекрасным отцом. Все, что он делал, было просто великолепным, кричаще нормальным, как казалось на первый взгляд. Слишком прекрасным, как совершенная, сыгранная актером роль.

Ясмин разглядывала фотографии: комната в подвале со старомодным хирургическим столом для вскрытия трупов. Бернард был гробовщиком, пока не ушел на пенсию. Ясмин считала, что гробовщики обладают самой устойчивой и уравновешенной психикой, чем кто-либо другой. Нужно обладать огромными силами, чтобы работать с мертвыми день за днем. Как гробовщик, Бернард был одним из лучших, пока не ушел на пенсию. Он заманил шестнадцать женщин в возрасте от сорока пяти до шестидесяти девяти лет на эти подвальным ступени. Он бил их по голове, не слишком аккуратно привязывал к своему столу и начинал процесс бальзамирования, в то время, как они все еще были живы. Большая часть из них умирала в момент слива крови. Бернард откачивал их кровь, наполняя вместо нее тела жидкостью для бальзамирования. Они истекали кровью. Но Ясмин знала, что все было не так уж просто, ведь они не сразу умирали, они боролись со смертью, как их губы напрягались, перетянутые лентой, как они бились в ремнях на запястьях и лодыжках, сдирая кожу, из-за чего истекали кровью еще быстрее. Чем старше вы становитесь, тем проще повредить кожу, более тонкую, напоминающую пергамент.

Ясмин отвечала за реабилитацию Бернарда. Полноценный сон. Легкие образы, как воздушные облака, проплывающие сквозь сознание. Краткие проблески декораций, людей, острый взрыв ярких эмоций. Спящий выныривает из сновидения, почти просыпается, видения перетекают из сна в его разум, становясь реальными. Яркие воспоминания в его снах, доставляющие наслаждение, как куча мусора собаке. Он помнил. Ясмин знала, что он никогда не забывал.

Бернард проснулся от плача. Это было лучшее, что смогла придумать Ясмин. Она постаралась вложить в него раскаяние, сочувствие жертвам, но Бернард был социопатом, он и вправду не верил в реальность других людей. Они для него были всего лишь забавой, не настоящими, не такими реальными, как он сам. Он заживо забальзамировал шестнадцать женщин, потому что он хотел это сделать. Для него это было приятным развлечением.

Она не могла бы заставить его почувствовать то, что он в принципе не мог ощущать. Его эмоции были сплошной ревущей тишиной. Но он мог чувствовать страх. Он чувствовал свою боль. каждую ночь, пока он спал, Ясмин причиняла ему боль. Она привязывала его к его собственному столу и показывала ему, как его жертвы разрывают его на куски. Она хоронила его заживо, она закрывала его в темноте, пока воздух не начинал выжигать его грудь, и он не начинал задыхаться. Она мучила его каждую ночь, пока Бернард не научился хотя бы одному чувству. Ненависти. Он ненавидел доктора Купера, но не горячей ненавистью к другому человеку, а холодной ненавистью социопата. Такая ненависть никогда не умирает, никогда не колеблется. Самое огромное желание Бернарда было привязать к столу доктора Купер.

Ясмин знала это, чувствовала. Терапия работала. И если бы у Бернарда С. когда-нибудь был бы такой шанс, он сделал бы с доктором Купером нечто гораздо более худшее, чем просто убийство. И он был не одинок. Если бы опросили заключенных Тюрьмы Особого Режима Кларксон, чего они больше всего на свете хотят, у каждого в мечтах была бы доктор Купер.

В Тюрьме Кларксон были самые высокие показатели по реабилитации самых жестоких преступников по стране и даже в мире. Некоторые из них видели чувствовали во сне вкус чужих слез, и наконец, симпатию к людям. Другие ощущали вкус крови, предсмертный пульс их собственных сердец.

Расстояние не защищает от парапсихических способностей. Доктор Купер знала каковы на вкус их мечты, она могла найти их повсюду, даже когда они выйдут. Только смерть могла бы освободить их от нее, и то полной уверенности не было.

Доктор Ясмин Купер, врач-эмпат, самый ненавистный человек и единственный, которого боялись в этих стенах, скрывающих монстров, сидела за своим столом, просматривая документы, когда зазвонил телефон. Она проигнорировала звонок, зная, что автоответчик поднимет трубку. Он так и поступил. Ее голос просил говорить после сигнала, потом послышался голос мужчины:

-Привет, Ясмин, это снова доктор Эдвард Бромлей. – Настала тишина. – Хорошо, у нас в школе есть проблема, которая требует вашей специальной консультации. Это уже пятое сообщение, которое я оставляю, Ясмин. Позвоните мне или ребенок будет уничтожен.

В последний момент она сняла трубку.

-Доктор Бромлей.

Ее голос был совершенно нейтрален, всего лишь уловка, которую она практиковала на пациентах.

-Ах да. Ясмин. Я рад, что вы ответили. Мы можем поговорить по видео-связи?

Она уставилась на крошечный, не больше кредитки, экран над телефоном. Экран светился серебристо-серым.

-Нет. – Ответила она. – Что в хотели, доктор Бромлей?

Он вздохнул.

-Ясмин, или мне называть вас доктор Купер?

-Это было бы прекрасно. Что вы хотели?

-Мне действительно хотелось бы видеть ваше лицо во время нашего разговора.

-Почему?

-Черт побери, Ясмин… Доктор Купер. Вы знаете, как трудно это было для меня, обратиться к вам?

-Нет. – Солгала она. Его беспокойство медленно сочилось по телефонному проводу, дрожа электроволной и немного страхом. Что-то было не так.

-Скажите, что вы хотели, Бромлей. Почему вам понадобилась моя особая консультация? – Ее голос источал легкий аромат сарказма, сочившегося сквозь профессионализм. Она чувствовала, как перестает владеть своим лицом. Она не могла позволить Бромлею видеть это. Она ощущала, как ненависть заполняет ее глаза и струится по ее рукам. Он тоже это бы заметил. Даже он не был настолько слепым, чтобы не заметить.

-В школе проблема. – Он колебался, было слышно только его дыхание.

-Какая проблема?

-Плохие сновидения, даже кошмары. Ужасные, чудовищные, кровавые кошмары. У нас уже была одна попытка самоубийства.

-Ученик или учитель?

-Ученик, но он был одним из лучших. У него уже шло обучение, но кошмары сожрали его живьем. Он исполосовал свои запястья, лишь бы больше никогда снова не заснуть.

Ясмин улыбнулась.

-Вы скрывали это достаточно долго, Бромлей. У вас в школе необузданный навеватель снов. Полиция может справиться с этим сама.

-Мы уже пробовали, Яс.

-Нет, - прервала она, - никто больше не смеет меня так называть. – Старое прозвище прошлось по коже, поднимая волоски на ее руках.

-Ясмин, вы помните Никки?

-Он был навевателем снов, чуть старше меня.

-Да. Он мертв.

Она уставилась на телефон, задаваясь вопросом, на что похоже в данный момент лицо Бромлея, в эту вот самую минуту. Струйка пота пересекла ее лоб, она вытерла ее тыльной стороной ладони.

-Что произошло?

-Он пытался разобраться с кошмарами. Мы думаем, что он вступил в контакт с нашим нелегалом, и тот устроил ему кровавый фейерверк из сосудов мозга. Эмболия.