Оторваться от бинокля его заставила какая-то непонятная возня рядом. Обернувшись, он уперся взглядом прямо в Фашиста поудобнее прилаживающего к плечу винтовку с оптикой. На тонких бескровных губах змеилась знакомая жестокая усмешка, верная предвестница очередного отчаянно бесшабашного поступка. Судя по всему, Фашист намеревался, не отходя от кассы исправить ошибку судьбы, подарившей жизнь злосчастным танкистам. Извернувшись всем телом, Волк дернул напарника за рукав, сбивая прицел. В ответ раздалось раздраженное шипенье. Волка это впрочем, ничуть не смутило.
— Ты чего еще удумал, стервец?! — свистящим шепотом прошипел он в ответ. — Тебе что мало что ли? Или совсем жить надоело?! Только обозначься сейчас, потом не выпустят!
Фашист повернул к нему белое как мел, с горящим на щеках лихорадочным румянцем лицо, зрачки — узкие черные точки, будто наведенные в упор ружейные стволы, впились в глаза Волка.
— Не мешай! — хрипло прокаркал напарник. — Я их сейчас достану. Только не мешай!
— Остынь, придурок! — уже всерьез взъярился Волк. — Они же нас тут в землю вроют потом!
— Уйдем! Ни хера не будет! Всегда уходили, и тут уйдем!
— Да ты чего, Фаш?! Совсем звезданулся? Крови тебе что ли мало? Уймись!
— Мало, — неожиданно тихо и задумчиво отозвался Фашист, глядя сквозь Волка пустым невидящим взглядом. — Их поганой крови мне всегда будет мало…
— Отставить, я сказал! — в голосе Волка опасно звякнул металл. — Все, группа отходит! Понял меня? Нет?
— Понял, — неожиданно легко согласился Фашист. — Ты начальник, я — дурак. Отходите, я прикрою.
Несколько секунд Волк испытующе сверлил его взглядом, но Фашист уже натянул приличествующую случаю маску тупого исполнительного служаки и пробивать ее, чтобы увидеть, что под ней прячется, не было уже ни времени, ни сил. Волк ограничился лишь стереотипным:
— Смотри у меня…
На что получил вполне ожидаемый ответ:
— Все нормально будет, дядя Жень, ты не волнуйся…
Волк не видел издевательской улыбки, искривившей губы напарника едва он отвернулся. Иначе трижды подумал бы, стоит ли оставлять Фашиста на прикрытии. Но занятый выбором маршрута отхода Волк вовремя не оглянулся, потому ничего не заметил. Действительно, сейчас, самое разумное, что могли сделать «голуби», так это тихо исчезнуть со склона, предоставив израильтянам думать, что и танк и дозорный «хаммер» просто неудачно налетели на давно устроенное здесь минное поле. Планировавшийся ранее огневой налет стоило отложить до лучших времен, противник обладал слишком явным превосходством в огневой мощи, а и эффект неожиданности уже был безвозвратно упущен. Не зачем рисковать, награда и так выйдет более чем солидная, а всех денег, как известно не заработаешь… Так что отставить лишний фанатизм, и аккуратненько назад, пока не заметили и не накрыли снарядом из пушки уцелевшего танка.
Отходить было не далеко, метров пятьдесят до верхней точки гребня холма ползком и на получетвереньках, обдирая локти и колени в жесткой траве, матерясь про себя по-русски и по-арабски, цепляясь оружием за хлесткие ветки кустарников. Но всему в этом мире рано или поздно приходит конец, пришел он и этому пути к гребню. Вот ползший первым Абд-второй, нырнул в заросли на вершине, привстал, метнулся, пригнувшись вперед. Волк замер в ожидании. Если догадались выслать группу в обход, то вот сейчас должны ударить выстрелы. Секунды тянулись, как расплавленный воск, наполненные бьющейся в висках кровью, хриплым прерывистым дыханием, стуком трепещущего в груди сердца. Нет. Тишина. Значит, прошел чисто, теперь можно двигаться и самим. Последний рывок, а там останется только сбежать вниз с холма, прыгнуть в замаскированный в роще ровер и с ветерком унестись в укрепленный район Бинт-Джебейля, где ожидают отдых и вожделенная награда.
Он уже скользнул между ветвями спасительных кустов на вершине холма, погружаясь с головой в их зеленые объятия, когда снизу, оттуда, где остался Фашист, дважды хлестко ударила снайперка. Характерный звук его винтовки заряженной особыми патронами с усиленной пороховой навеской Волк не спутал бы ни с чем.
— Сука! — взвыл в голос диверсант. — Что же ты делаешь, урод?!
Первым порывом было кинуться обратно, на выручку бестолковому снайперу, которого наверняка сейчас обнаружат, выковыряют огнем танковой пушки из отрытой на склоне норы и просто разорвут на куски. Он даже успел сделать несколько шагов назад. А потом на место естественному желанию выручить попавшего в беду товарища, пришла холодная злость. В самом деле, какого хрена он должен подставлять под огонь свою шкуру, выручая напоровшего косяков напарника. Ведь, что ни говори, им теперь тоже угрожает не малая опасность. Изикам после снайперского обстрела доподлинно известно, что враг находится здесь, на склоне. Что это не просто подрыв на заранее подготовленном минном поле, а спланированная диверсионной группой засада. И можно голову отдать на отсечение, парни из бригады «Голани» сделают все, чтобы сравнять счет сегодняшней встречи. Чего-чего, а упорства, дерзкой смелости и умения воевать, этой бригаде не занимать, имели случай лично убедиться. Помедлив еще несколько секунд, Волк решительно тряхнул головой, будто отгоняя какое-то назойливо зудящее насекомое и махнул рукой замершему рядом Абду. Все, двигай вперед! Ливанец не заставил себя упрашивать и стремглав рванул через заросли, ему тоже отнюдь не улыбалась встреча лицом к лицу с разъяренными потерями израильтянами. Воровато оглянувшись назад, будто всерьез рассчитывая увидеть нагоняющего его Фашиста, Волк тяжело вздохнул и неторопливой рысцой потрусил вслед за проламывающимся сквозь кусты Абдом. Туда, где ожидал их замаскированный покрытыми чахлой зеленью ветками ровер. За его спиной откашлялся и, набирая обороты взрыкнул тяжелой полновесной очередью крупнокалиберный пулемет. Следом хлестко тявкнула танковая пушка, ухнул на склоне взрыв.
До машины они добрались быстро, повинуясь молчаливому кивку Волка, Абд-второй уселся за руль, плавно повернул в замке ключ зажигания. Хорошо отрегулированный мотор не подвел, мерно зашуршал на холостых оборотах, готовый унести хозяев прочь из опасной зоны. Абд-первый вольготно расположившийся в одиночку на заднем сиденье, беспокойно посматривал на медлившего с посадкой Волка. Абд-второй тоже то и дело бросал в сторону командира вопросительные взгляды. Пора было давать команду на отход. Рвать отсюда когти, пока изики не очухались окончательно и не зажали. В конце концов, решение было принято еще там, в нескольких метрах от вершины холма, когда они с Абдом-первым рванули сюда вместо того, чтобы прикрыть огнем отход незадачливого снайпера. Где-то за гребнем, на противоположном склоне в гулком реве автоматических пушек и пулеметов, продолжала танцевать смерть. Это значило, что Фашист все еще жив. Жив и ведет бой. Тот бой, который по всем законам войны должен стать для него последним. Ну что ж, каждый выбирает сам…
— Время, поехали, — деланно равнодушным голосом произнес Волк.
Сопроводил слова для верности красноречивым жестом, мало ли, его корявый арабский, Абды вполне могли и не понять. То ли дело Фашист, тот трещал на их выламывающей язык мове, как на родном русском. Эх, Фашист, Фашист… И что тебя, дурака, дернуло? Осуждающе качнув головой, Волк, по-стариковски кряхтя, принялся забираться в машину. И когда он уже собирался захлопнуть дверцу, последний раз кинув взгляд на гребень холма, за которым под ураганным огнем погибал его друг, разглядел вдруг в кустах какое-то движение.
— А ну, постой! — он схватил за локоть уже готового тронуть машину с места Абда. — Погоди, погоди, обезьяна нерусская! Понимаешь, что говорю? Нет?
Ветви кустов отчетливо заколыхались, будто сквозь них отчаянно торопясь продирался какой-то крупный зверь. Абд-первый, что-то ворчливо пробурчал по-арабски с заднего сиденья и выставил в окно автоматный ствол. Но Волк уже знал, кто это ломится к ним сквозь кустарник, и автомат ливанца тут был совсем ни к чему. С треском обломанных веток из зарослей вывалился Фашист, не устоял на ногах, зацепившись за какой-то корень, и кубарем покатился вниз. Ткнулся спиной в ствол молодого деревца на склоне, зацепился за него рукой, тормозя падение, и поскакал дальше на четвереньках, словно какое-то огромное насекомое. Снайперку он волочил за собой на ремне. Напряженно ловившему каждое его движение Волку показалось сначала, что напарник ранен, но нет, крови видно не было, и двигался Фашист четко и слаженно, используя все четыре конечности, просто видимо охваченный страхом погони мозг гнал тело вперед, не давая и секундной передышки, чтобы сообразить, что нужно подняться на ноги. Дохнувший в лицо порыв ветра, донес с той стороны холма резкие крики, команды на чужом языке и короткие автоматные очереди. Израильская пехота начала прочесывать склон, простреливая на своем пути все подозрительные места. Это было плохо, судя по звукам стрельбы и команд, эти парни уже через несколько минут будут здесь.
