"Ещё как останется, – изготовился к бою Алёша. – Правда, тётя Лариса?"

"Звёзд во Вселенной очень много, – припомнила образованная девушка. – Только это падают не звёзды, а фрагменты небесных тел".

"А что такое "небесное тело"?" – забыл про драку Алёша.

"То, что ты видишь на небе, и есть небесные тела".

"Не может быть", – на всякий случай сказал Ренат.

"Не может быть", – как эхо, откликнулся Салех.

"Вы как со взрослыми разговариваете? – понарошку осерчала Лариса. – Вы когда – нибудь слышали про квазары? Это самые далёкие известные нам небесные тела".

"Расскажите ещё что – нибудь", – попросил Алёша.

"Про что?" – умилилась будущая мама.

"Про звёзды", – подсказал пристыженный Ренат.

"Конечно, про звёзды", – поддакнул Салех.

"Я вам расскажу про самую знаменитую звезду по имени Солнце, – начала свой рассказ растроганная девушка. – А вы знаете, что каждую секунду оно худеет на четыре миллиона тонн?"

"Теперь детей приманивает", – заворчала за дверью пронырливая Зоя Львовна.

Она без приглашения влезла в комнату переводчицы и без зазрения совести потеснила ребятню. В Ларисе закипело раздражение, готовое в любой момент выплеснуться на бесцеремонную женщину. Зоя Львовна вмиг осеклась и пошла на попятный:

"Ларисочка, как тебя дети любят. Давай я с ними побуду, а ты иди к Иван Иванычу. Может понадобиться твоя помощь".

"Пусть всегда будет солнце", – затянула маленькая певунья.

Лариса сделала детям ручкой – и, подстёгиваемая любопытством, устремилась в гостиную. Рядом с Иван Иванычем она увидела советский телевизор «Рекорд», молодую женщину, очень похожую на русскую, и молодого мужчину – по всему видать, из здешних мест. Иван Иваныч источал приветливость и благорасположение.

"Са интерпрет[96] Лариса", – на сильно ломаном французском представил девушку предупредительный хозяин.

Гостья скромно улыбнулась, а гость прошепелявил нечто среднее между "je suis heureux"[97] и «vous désirez».[98]

"Лариса, познакомьтесь, пожалуйста: к нам из Бужи приехали супруги – Анна и Фарид. Они привезли телевизор".

"Ça… comme ça… "[99] – запутался невзрачный супруг.

"Моё приданое", – пришла на помощь белобрысая супруга.

"Неужели везли из Советского Союза?" – нетактично полюбопытствовала переводчица.

"Да уж", – выпятила плоскую грудь несуразная Анна.

"Он ещё хоть куда, – похвалил старьё Иван Иваныч. – Немного подлатаем – и он всех нас переживёт. Лариса, переведите, пожалуйста".

"Я понимаешь, я учился Москва. Советское значит лучшее", – припомнил идеологически подкованный алжирец.

"Тогда мужчины займутся ремонтом, а женщины займутся беседой", – задал тон безотказный Иван Иваныч и, засучив рукава, подступил к дряхлой аппаратуре.

"Ну что – займёмся?" – подсела к русской алжирке заинтригованная переводчица.

"Да уж", – кротко прореагировала недавняя соотечественница.

"Ты откуда?" – завязала светскую беседу светская львица.

"Из Ленинграда", – смиренно ответила убогая женщина.

"Да ну? А я подумала, что ты из самой глубокой глубинки, – удивилась зазнавшаяся москвичка. – Ну и как тебе живётся в Алжире?"

"Хорошо", – односложно объяснила нелепая алжирка.

"Страна нравится?" – продолжала любознательная Лариса.

"Да уж", – знакомо отозвалась освобождённая женщина Советского Союза.

"А как муж?" – начала разочаровываться девушка.

"Хорошо", – однообразно ответила пришибленная жена.

Натянула на коленки джинсовую юбчонку и, плиссируя лбишко, озвучила классическую фразу:

"Я за мужем как за каменной стеной".

"А вуаль ты случайно не носишь?" – так и подмывало спросить потерявшую терпение девушку.

"Пожалуй, промолчу – а то хуже будет", – урезонила себя Лариса и надела на лицо светскую маску.

"Видно, нам ещё предстоит повозиться, – обречённо произнёс Иван Иваныч. – Ну что – погутарили? А про политзанятие не забыла? Ох, придётся обойтись без меня. Скажете шефу, что я ремонтирую телевизор".

"Политзанятие лучше этой затюканной жены", – определилась переводчица и пошла к себе готовить политическую речь.

В своей комнате она никого не обнаружила, зато из супружеской спальни доносился детский плач и женский вопль.

"Бедняжка, – пожалела Лариса. – Но в конце концов это не мой ребёнок".

Девушка взяла с тумбочки "Matin"[100] – дар шефа миссии, перечитала статью о запутанных алжирско – марокканских отношениях, подчеркнула несколько значимых предложений – и посмотрела на норовистый будильник.

Часы показывали половину шестого.

"Надеюсь, что не обманывают", – обнадёжила себя Лариса, похлопала будильник по циферблату и, вооружившись газетой, направилась к шефу миссии.

"Что – то рановато", – подметил зоркий Иван Иваныч, не спуская глаз с допотопного телевизора.

"Пойду пообщаюсь с коллегами", – бросила через плечо переводчица, на скорую руку попрощалась с не очень дорогими гостями – и вприпрыжку сбежала на нижний этаж.

Как и предполагала Лариса, в неурочное время в квартире не было никого, кроме хозяев. Дверь открыл сам Илья Борисович. Девушка приняла меры предосторожности и подалась назад, но, рассмотрев шефа, поняла, что в этом не было необходимости. Шеф выглядел спокойным, как древнегреческий олимпиец. Лариса почувствовала лёгкую досаду.

"Зря спешила", – мелькнуло в ветреной головке.

"Позвольте вашу ручку, мадмуазель?" – шутовским тоном произнёс Илья Борисович и, кривляясь, шаркнул длинными ногами.

"А может быть, не надо?" – красивое лицо переводчицы сморщилось, как печёное яблочко.

"Не надо – так не надо", – послушался Илья Борисович и, демонстрируя образцовый политес, сопроводил даму в нарядную гостиную, убранную комнатными цветами, газетами и журналами.

"Располагайтесь, где вам удобно, готовьтесь к выступлению, а я, с вашего позволения, встречу остальных гостей. Прошу прощения за причинённые неудобства".

Лариса по – другому взглянула на шефа, сильно смахивавшего на джентльмена из туманного Альбиона.

Политика её не привлекала, и, миновав газеты, она потянулась к журналу "Elle".[101] С неприязнью рассматривая куриные шейки и спичечные ножки измождённых моделей, девушка проглядела явление старшей переводчицы.

"Как из концлагеря, правда?" – завладела журналом раскованная Земфира Наумовна.

"Правда", – сию секунду подхватила скрывавшаяся за её спиной переводчица Тамара.

Вторая младшая переводчица имела такие же прелести, как французские манекенщицы. На этом сходство заканчивалось, так как её туалет ни с какой стороны не подходил для журнала мод.

"Кого – то мне напоминает эта серая мышка, – задумалась Лариса. – Ну, конечно, – вылитая новоиспечённая алжирка Анна", – осенило светлую головку.

Земфира Наумовна взяла со стола старый номер «Elle»; Тамара, как тень, отразила все её движения.

"Посмотри сюда. Совсем другое дело", – старшая переводчица ткнула пальцем на шикарную манекенщицу с тонкой талией и крутыми бёдрами.

"Действительно, – убедилась Лариса. – Совсем другой тип. Ничего не понимаю".

"А я сейчас поясню, – увлеклась Земфира Наумовна. – Обрати внимание: для старого номера позировали броские красотки с отчётливыми женскими формами. Потом их заменили худосочными подростками с мальчишескими фигурами".

"У французов изменились пристрастия?"

"Вот именно. Вернее, у модельеров. Чует моё сердце: это до добра не доведёт".

"Девочки, спускайтесь с облаков, – зашикала Зоя Львовна. – Мы же на политзанятии".

Лариса обвела глазами вокруг: для полного состава миссии не хватало детей и Иван Иваныча.