– Вопрос, – выставив перед собой указательный палец, перебил первый. – Откуда убийца мог знать, что у полковника чек, откуда он мог вообще знать, что джек-пот сорвал Крыльников, если после ухода полковника еще четверть часа никто не выходил на улицу?

Гаенко возмутился непроходимой глупостью гостей. Он смахнул со своего стола мобильный телефон и показал.

– У всех людей есть вот это! По нему можно передавать информацию! Например, позвонить на улицу и сообщить, что выйдет некто, у кого в кармане крупная сумма! Один в казино, второй на улице. Все слышали, как я просил Крыльникова подняться наверх за расчетом. Что вы хотите мне предъявить? – Он засуетился, бегая глазами от одного знакомого к другому. – Что я пообещал Крыльникову деньги завтра, он ушел, а я выписал кому-то чек, по которому этот «кто-то» получил деньги, которые мы с ним впоследствии «раскололи»?

Первый не выдержал и рассмеялся.

– А у меня все язык не поворачивался произнести хоть немного на это похожее! – Сунув в рот еще одну сливу, он вынул косточку и снова бросил ее в урну. На этот раз она ударилась о стену и выскочила на середину офиса. Он расстроился. – Вот именно это и тревожит хозяина. Именно это, Игорек!

Гаенко оттолкнулся от стола и сверкнул глазами.

– Да пошел ты!..

– Тихо! – вскричал любитель слив. – Закрой рот!.. Где деньги, недоносок?

И Гаенко внезапно успокоился. Провел по лицу ладонью, словно стирая волнение, вынул из пачки, взятой со стола, сигарету и совершенно неожиданно спокойным голосом проговорил:

– Я выписал чек Крыльникову. Тот взял чек и ушел. Что было дальше, меня не касается. Есть расписка в получении.

– Правда? – удивился первый и насмешливо посмотрел на спутника.

По большому счету на эту расписку обоим было наплевать. Не для установления юридического факта они сюда прибыли. Но, поджав губы, стали терпеливо ждать, пока управляющий откроет настенный сейф, замаскированный под репродукцию с картины Шагала. В принципе все было уже решено. Вне зависимости от того, скажет управляющий правду или утаит ее, участь его была заранее предрешена. Не правда ли, было бы удивительным уйти, оставив на пороге труп охранника, а в офисе свидетеля его убийства? Однако если есть расписка, то ее следовало забрать. Это прямое доказательство другого юридически значимого факта – не для них, конечно, для следствия. Если в сейфе убитого Гаенко находится расписка Крыльникова в получении чека на сумму почти в четыре миллиона долларов, то для Генпрокуратуры, которая взялась за дело, это четкое указание на то, что деньги Крыльникову были выданы. И Генпрокуратура, конечно, эти деньги станет искать. И не нужно сомневаться в том, что найдет. А вот это уже, простите, лишнее.

– Ты долго там шуршать будешь? – раздраженно спросил любитель слив, перегоняя косточку во рту.

– Все, нашел, – сказал Гаенко и развернулся.

Удивиться успел только тот, что убил охранника. И лишь потому, что первый выстрел предназначался не ему. С изумлением глядя на латунную гильзу, сверкнувшую в свете люминесцентной лампы, он посмотрел на руку, держащую пистолет. Заметив очередное движение пальца за скобой, он соскочил со стола, но это было все, что он успел сделать.

Рука управляющего, заметившего движение гостя, дрогнула, и вторая пуля, пробив насквозь скулу врага и раскрошив ему челюсть, вонзилась в стену. По полу вновь раздался цокот гильзы.

– А… а… – утробно загудел убийца охранника, вставая на колени и свешивая вниз голову. Нижняя часть ее, блестящая от крови, с торчащими из нее острыми осколками костей, была похожа на днище бочки, из которой выбили пробку. И теперь едко пахнущее бордо, выплескиваясь толчками, разливалось по всему полу на лакированный паркет.

Выйдя из-за стола, Гаенко подошел вплотную к раненому. Прикрывая рукой полу серого пиджака, приставил срез длинного прибора для бесшумной стрельбы к затылку жертвы.

Третий хлопок окончательно заполнил офис сладковатым смрадом сгоревшего пороха, веер брызг ударил в стену, и по флизелиновым обоям поползли потоки густой жижи.

По полу, умиротворяясь, катилась третья гильза.

Гаенко добежал до входной двери, отделяющей крошечное фойе от остальной части казино, перешагнул через труп охранника и защелкнул замок. Потом, стараясь не наступать в три кровавых озера, постепенно сливающихся в одно, вынул из урны заточку и вложил в руку любителя слив. Пистолет свой, так выручивший его несколько минут назад, тщательно вытер и вложил в руку охранника.

Подумал и подтащил своего стража к последнему им убитому. Теперь более правдоподобно. Третий выстрел был в упор, как-никак. В затылок.

А теперь нужно уходить, и делать это по возможности быстро. Прихватив с вешалки куртку, Гаенко чертыхнулся – рукав ее по локоть был испачкан кровью. Пришлось возвращаться к столу и выдергивать из ящика несколько салфеток.

Когда на рукаве кожаного пуховика не осталось и следа крови охранника, Гаенко накинул его на плечи, намотал на шею шарф и только теперь почувствовал, как непослушны руки. Они мешали ему, делали свое дело, не ориентируясь на команды мозга. А быть может, они как раз в точности и следовали его распоряжениям – выполняли установки, предлагаемые сознанием, мечущимся в клетке страха Гаенко.

Заставив себя успокоиться и расслабить лицо, черты которого были заострены и бледны, как после тяжелой болезни, управляющий улыбнулся, потом еще и повторял это еще несколько раз, чтобы не выйти в зал со страшным оскалом. Все должно быть естественно. И сейчас он сможет улыбнуться легко, не тушуясь.

Он вышел и прикрыл дверь. В уши ударил знакомый перестук автоматических вертушек, цокот шарика по рулетке, команды крупье. Все знакомо и близко по духу. Казалось, он рожден для того, чтобы быть управляющим казино. Однако теперь со всем этим придется проститься.

Спустившись по лестнице, он завернул за угол и подошел к кассе.

– Как дела, Верочка? – спросил, двигая послушными, мило поджатыми губами.

– Все хорошо, Игорь Викторович, – ответила Верочка. – Правда, сегодня меньше, чем вчера.

– Ну-у, – рассмеялся он. – Если у ворот нашего заведения каждый день будут стрелять всех, кто возьмет джек-пот, то скоро мы все останемся без работы. Ладно, присматривай тут. Который час? – Он засуетился и посмотрел на часы. – Тоже мне, «ролекс» называется.

Верочка посмотрела куда-то под стойку:

– Ноль часов сорок восемь минут, Игорь Викторович.

– Нет, – ухмыльнулся тот, – все верно. А у меня такое впечатление, что уже почти утро. Верочка, сними-ка мне кассу…

Сначала она его не поняла. Потом поняла и стала бряцать ручкой сейфа. На то, чтобы принять у нее двадцать девять тысяч долларов и сто шестьдесят три тысячи рублей, ушло минут двадцать. А что делать? Но так даже лучше. Во-первых, Верочка потом обязательно вспомнит, что управляющий никуда не торопился. Во-вторых, двадцать девять тысяч долларов на дороге не валяются. Как и сто шестьдесят «деревянных».

Похлопав ее по руке, он дошел до бара, постоял еще с минуту, давая последние наставления охране, и вышел вон.

Несмотря на то что его тут же окутал двадцатиградусный мороз, Гаенко мгновенно покрылся потом.

Нашел на стоянке свой «Мерседес», забрался внутрь и почти сразу тронул машину с места. Так «убивают» двигатели своих машин неопытные женщины и водители-первогодки. Но управляющему нынче было не до забот о собственном авто. «Убивать» двигатель своего автомобиля, чья мощность превышала триста лошадиных сил, было не так страшно, как убивать двоих, чьих общих усилий не хватило и на одну.

Тренировка «Олимпа» подходила к концу. Разбившись на две равноценные команды по велению тренера, футболисты перетащили на себе ворота, поставили их поперек поля, что свидетельствовало о том, что борьба будет на ограниченном пространстве, то есть на каждом участке игрового поля. Одни надели оранжевые майки-накидки, другие – синие. Так легче отличать своего от чужого – не надевать же клубную форму. Прием прост, он пришел из Европы.