Это неправильно. И плохо. Отойди, держись подальше от меня.

Так нечестно, заплакала она, когда стена тумана надежно нас разделила. Теперь ее мысли долетали до меня словно издалека и были едва слышны. Посмотри, что ты натворил с моим сном! Мне с таким трудом удалось его создать, а ты все испортил. Куда ты уходишь? Ты самый настоящий грубиян!

Я разорвал с ней связь и понял, что могу проснуться. На самом деле я уже проснулся и, спустив ноги с кровати, провел рукой по торчащим в разные стороны коротким волосам. Я почти приготовился к обычной головной боли, но она, будто молния, промчалась по моему телу и безжалостно набросилась на мозг. Я делал глубокие вдохи, стараясь успокоиться и торжественно пообещав себе, что на сей раз меня не вырвет. Когда прошло немного времени, минута или полгода, я принялся упрямо и напряженно укреплять свои защитные стены. Неужели я проявил неосторожность? Неужели усталость и Дым их разрушили?

Или моя дочь настолько сильна, что может их обойти?

Моей щеки коснулся воздух, и я устало открыл глаза. Я задремал, несмотря на открытое окно и промозглое утро. Внизу, прямо передо мной, билось о берег море. Волны с белыми шапками перекатывались под серым небом. Я со стоном встал с кресла Верити и подошел к окну. Отсюда открывался поразительный вид – крутые скалы и лес, подступивший к самым стенам замка. В воздухе пахло грозой, ветер был пронзительно-холодным. Солнце уже поднималось над горизонтом, оставив далеко позади рассвет. Принц не пришел.

Я нисколько не удивился. Дьютифул, скорее всего, еще крепко спит после вчерашнего праздника. Совершенно естественно, что он забыл о нашей встрече или, проснувшись, подумал, что ее можно отложить, и снова уснул. Однако я все равно испытал разочарование, и не только потому, что принц посчитал сон важнее наших уроков. Он сказал, что встретится со мной здесь, и не пришел. И не просто не пришел, а даже не сообщил, что не придет, и я зря потратил время и силы, отказавшись от столь необходимого мне отдыха.

Такое легкомыслие – не самый страшный грех для юноши его возраста, но то, что не страшно для обычного молодого человека, недопустимо для принца. Мне очень хотелось хорошенько его отчитать. Чейд или Баррич непременно именно так и сделали бы. Я грустно улыбнулся. По правде говоря, разве я в его возрасте был лучше? Баррич, утверждая, что я могу проспать все на свете, постоянно приходил к моей двери рано утром, чтобы я не пропустил своих боевых тренировок с топором. А теперь я и сам был бы не прочь разбудить принца громким стуком в дверь, да личина слуги не позволяла.

Так что мне пришлось удовлетвориться запиской, оставленной мною на пыльном маленьком столе, стоящем рядом с креслом. «Я пришел, а вас не было». Коротко и точно. Принц наверняка поймет, что это выговор. И никакого имени. Такое послание вполне мог оставить сердитый паж для какой-нибудь нерадивой горничной.

Я закрыл окно и вышел так же, как пришел сюда, – воспользовавшись декоративной панелью, украшавшей камин. Лаз был довольно узким, и мне пришлось потратить немало сил, чтобы закрыть его за собой. Моя свеча погасла, и я стал спускаться по длинной темной лестнице. Сквозь крохотные щели во внешней кладке стен, пропускавшие внутрь холодный ветер и серые тени дня, пробивался лишь тусклый свет.

Спустя какое-то время я вышел на ровную площадку, окутанную непроглядным мраком. Она показалась мне длиннее, чем я помнил, и я обрадовался, когда мне удалось нащупать ногой следующую ступеньку. В конце лестницы я двинулся не в ту сторону и, когда в третий раз уткнулся носом в густую паутину, понял, что заблудился. Тогда я повернул назад и через некоторое время оказался в комнате Чейда, только на сей раз дверью мне послужил стеллаж с вином. Я вспотел, весь перепачкался и страшно разозлился.

Чейд, который сидел в своем любимом кресле у камина, вздрогнул от неожиданности и поставил на стол чашку с чаем.

– А вот и ты, Фитц Чивэл, – воскликнул он, и в этот самый миг на меня обрушилась волна Силы.

Ты меня не видишь, песья вонючка.

Я покачнулся, и мне пришлось ухватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах. Не обращая внимания на Чейда, который хмуро меня разглядывал, я сосредоточился на Олухе. Дурачок-слуга с перепачканным сажей лицом стоял у рабочего очага. Из-за приступа головокружения мне показалось, будто его силуэт пляшет и извивается. Если бы ночью я не восстановил защитные стены, чтобы оградить себя от неловких попыток Неттл связаться со мной, думаю, ему бы удалось сделаться для меня невидимым. Я сжал зубы и сказал:

– Я тебя прекрасно вижу. И всегда буду видеть. Но это вовсе не значит, что я сделаю тебе больно, если, конечно, ты не станешь на меня нападать или вести себя невежливо.

Мне ужасно хотелось применить против него Дар, ударить в него могучей животной силой, но я сдержался. Силой я тоже пользоваться не стал, иначе мне пришлось бы убрать защитные стены и открыть ему, на что я способен. «Сохраняй спокойствие, – приказал я себе. – Ты должен победить себя, и тогда тебе удастся справиться с ним».

– Не нужно, Олух! Прекрати. Он хороший. И может здесь находиться. Это я сказал.

Чейд разговаривал с ним, словно с трехлетним ребенком. И я, хоть и понимал, что маленькие глазки, сверкавшие злобой на круглом лице, не светятся интеллектом, равным моему или любого другого нормального человека, вдруг почувствовал возмущение, которое Олух испытал, оттого что Чейд так себя с ним ведет.

Не отводя взгляда от Олуха, я сказал Чейду:

– С ним не нужно так разговаривать. Он не глуп. Он… – Я попытался отыскать подходящее слово, чтобы объяснить Чейду то, что вдруг почувствовал. – Он просто другой, – закончил я не слишком охотно.

Ну, например, как лошадь отличается от кошки, а животные не похожи на человека. Но он не хуже нас. Я почти чувствовал, как его разум устремляется в сторону, противоположную той, в которой работал мой, придавая значение вещам, казавшимся мне неважными. Точно так же, наверное, я не видел ничего особенного в чем-то, что он считал значительным.

Олух некоторое время хмуро разглядывал меня и Чейда, а затем взял метлу, ведро с пеплом и углями из очага и вышел из комнаты.

Когда он скрылся в одном из потайных ходов, я успел уловить его последнюю мысль:

Песья вонючка!..

– Я ему не нравлюсь. И он знает, что я Одаренный, – пожаловался я Чейду, усаживаясь на другой стул, а потом раздраженно добавил: – Принц Дьютифул не пришел на встречу со мной в башню Верити сегодня утром. А сказал, что придет.

Мне показалось, что старик не обратил ни малейшего внимания на мои слова.

– Королева хочет тебя видеть. Прямо сейчас.

Сегодня Чейд надел простой, но очень элегантный голубой костюм, однако на ногах у него были мягкие меховые тапочки. Наверное, после танцев болят ноги, подумал я.

– Зачем? – спросил я, вставая, чтобы последовать за ним.

Мы подошли к стеллажу для вина и открыли потайную дверь.

– Олух, кажется, нисколько не удивился, увидев, как я сюда вошел, – заметил я.

Чейд пожал плечами.

– Вряд ли ему хватает ума удивляться подобным вещам. Думаю, он вообще не обратил на это внимания.

Я задумался над его словами и решил, что он, скорее всего, прав.

– А почему королева хочет меня видеть?

– Потому что она мне так сказала, – язвительно заметил Чейд.