Не только накопленная последними днями усталость замедляла ее походку. Но голову Ангел несла высоко, зная, что выиграла первую, но очень важную схватку грядущей битвы.
Корабль Марши подлетал к станции Боза, как стальная пчела к центру огромной хромированной маковой головки, купаясь в свете, отраженном от распустившихся громадных лепестков серебристой пленки, растянутых вокруг комплекса. Дальше циклопический глаз Юпитера затмевал звезды бесконечным водоворотом красок, размешанных кистью безумного художника; и его огромность просто подавляла воображение. Старушка Земля затерялась бы в Юпитере, как горошина в ведре, — такие размеры просто не помещались в человеческой голове. Юпитер всегда оказывался больше, чем тебе помнилось, даже если ты видел его всего час назад.
Искусственно поддерживаемая гелиостационарность станции Боза всегда держала ее в виду яркой булавочной головки далекого Солнца. Для этого надо было тратить энергию. Само существование станции было громкой декларацией богатства и силы компании-владелицы, такой громкой, что от нее не отмахнешься.
Станция была центром всей работы «ОмниМат» в зоне Юпитера — раскидистый комплекс причальных деревьев, размещенных в невесомости заводов и свалок, транзитный пункт очищенного сырья, добытого и выделенного автоматическими заводами, грызущими луны ближе к планете. Из центра станции десятикилометровыми тычинками торчали магнитные катапульты для запуска в сторону солнца кораблей и контейнеров с товаром, выдерживающим долгие перевозки.
Боза — станция, где никогда не кончается день и не прекращается работа. Автопилот корабля Марши замкнулся на диспетчера местного движения и уже прокладывал себе путь среди трудолюбивых роев погрузчиков и неповоротливых буксиров контейнеров. Джон перезвонил, когда корабль Марши уже вставал на отведенную ему стоянку возле главного жилого цилиндра комплекса.
Марши уже переоделся в мягкие серые брюки и крахмальную белую рубашку и как раз прилаживал на место серебряный значок, когда на экране появился Джон.
— Док, у нас неприятности, — сказал он без предисловий.
— Рассказывайте. — Приколов значок, Марши взялся за чашку кофе. Пить ему не хотелось, но надо было куда-то девать руки, а если грызть ногти, то об эти протезы зубы сломаешь.
— Я лучше покажу.
Изображение Джона мигнуло и вернулось небольшой вставкой в левом верхнем углу экрана. Все остальное сменилось видом откуда-то сверху на погрузочный ангар Ананке. Наверное, от камеры-шпиона, которых Кулак насовал десятки в каждый уголок своей империи.
— Они влезли в тот же док, что и вы, — объяснил Джон, перекрывая приглушенный рокот из ангара. — Неудивительно, потому что он только один и функционирует. Но они как-то перехватили управление трубой и вбили свой шлюз прямо впритык к нашему, высадив наружную дверь.
Появилась вторая вставка — вид с камеры снаружи шлюза под углом, но показывающий секцию матово-черного корпуса, туго прижатую к каменной стене. Этим ребятам ничего уже не мешало выйти из корабля и войти во внутренние двери воздушного шлюза.
Ничего — кроме маленькой одетой в белое фигурки, стоящей на широком пандусе перед внутренними дверями и загораживающей путь.
— Ангел, — выдохнул Марши, холодея изнутри до температуры метанового снега.
— Может, и нет.
— А кто тогда? — спросил он, повышая голос, и тут же понял, что знает ответ, и предчувствия превратились в кошмар.
— Сцилла. — Джон беспомощно развел руками. — Ангел не боец, но она-то уж точно. Да никто из нас не боец, вы это знаете. Так как нам казалась, что самая большая опасность — это если они нас разделят на части, то мы и решили собраться все в шлюзе, сесть и сцепиться руками, то есть попробовать пассивное сопротивление. Но только мы собрались, как тут появляется она, проталкивается, не глядя, только говоря тем, кто попадался, чтобы уходили. Там она и встала и с тех пор не шевельнула и мускулом.
Камера дала увеличение, но мало что показала нового. Ангел была одета в плащ до пола, скрывающий ее экзот, и даже ног видно не было. Голову она держала вниз, будто в молитве, капюшон плаща закрывал лицо. Руки она скрестила на груди, сунув их в рукава.
— Может, она их капельку и задержит, — говорил Хален. — За то время, что я сюда шел из ангара, ничего не случилось, но…
— Но рано или поздно они попытаются выйти, — закончил за него Марши со свинцовой уверенностью. Он поглядел на информацию диспетчера и увидел, что до входа в док и разрешения на высадку осталось минуты две. И снова взгляд его вернулся к белой фигурке на страже у двойных дверей шлюза.
Он знал, что видит Ангела, а не Сциллу. Например, Сцилла ни за что бы не стала прятать свой экзот. И не стала бы пассивно ждать — она пошла бы к ним сама. Но это же не то что Ангел здесь, а Сцилла в безопасном далеке — на Луне, в преисподней или в Лос-Анджелесе!
Она все время со мной. Так сказала ему Ангел. Как злобный джинн в хрупкой бутылке. Потри стекло не в ту сторону, и она вырвется во всем своем ужасном величии.
Ангел в некотором смысле была захлестнута волнами уже с головой. Как бы ни были благи ее намерения, если положение изменится к худшему, хрупкая скорлупа, которую она построила вокруг ужасного создания Кулака, разлетится вдребезги, и Ангел превратится в Сциллу.
В этом случае угроза наверняка будет нейтрализована. Сочетания свирепой личности Сциллы и боевого экзота более чем хватит на полдюжины наемников, сидящих в корабле. Ни колебаний, ни пощады не будет. Она их разжует и выплюнет, а остатки втопчет в землю.
Разжевав и выплюнув по дороге то, что осталось от Ангела. Второй раз ей никак не уйти от Сциллы.
— Черт! — буркнул он, проклиная ситуацию, себя самого, ее за то, что боялась избавиться от экзота и стать Ангелом на самом деле. Было у него гнетущее чувство, что она пытается доказать его неправоту, пройдя испытание огнем, своею волей вступая в ад, где ее темная сестра может овладеть их общей личностью.
Под пультом связи был ящик. Марши лихорадочно стал в нем копаться, ища мини-рацию. Найдя, показал ее Джону.
— Я возьму ее с собой, чтобы можно было со мной связаться. Раздобудьте такую же и передайте ей…
Он замолчал, пытаясь подумать обо всем сразу, перевел дыхание и начал снова:
— Кого-нибудь из детей пошлите, если сможете. Это не покажется угрозой для людей на корабле, а она тогда скорее ее возьмет.
— Сейчас, подождите, — кивнул Джон. Отвернулся, что-то кому-то быстро сказал, выслушал ответ, снова кивнул. — Сейчас сделаем. Марши тут со мной и говорит с кораблем. Они строят из себя деточек, говорят, что прилетели только помочь.
— Тяните сколько сможете, — попросил Марши, вставляя рацию в ухо. Прибор включился от тепла тела. — Держите меня в курсе, — постучал он по пульту серебряным пальцем.
[Будет сделано, док. ] Голос Джона доносился из рации и из монитора одновременно. Джон отвернулся на голос Марши.
— Дэнни уже послали вниз с пультом. Думаете, если с ней поговорить, это поможет?
— Вряд ли, — отрезал Марши. Судя по результатам, он каждый раз только делал хуже.
Звонок — сигнал подсоединения шлюза корабля. Пора. Марши скривился:
— Ладно, Джон, извините.
Он последний раз поглядел на Ангела, надеясь, что еще сможет ей сказать, как ему жаль, что он с ней так обращался. Она была такая маленькая, такая беспомощная. Во многом она была еще совсем ребенком. Неискушенная и ранимая. Доверчивая. Понимает ли она, как сильно рискует?
Да, наверное. Быть может, потому, что никогда не умела лгать себе так, как он.
— Док?
Марши перевел взгляд на угловую вставку, где было лицо Халена.
— Да?
В горле будто что-то застряло, и голос стал хриплым, как ржавые петли.
Джон поднял искалеченную руку, будто благословляя.
— Если кто-то может разобраться в этой каше, то это вы. Мы уповаем на тебя, брат наш, и не забудь об этом.
Марши подумал, откуда бы это Хален черпал уверенность в себе? Он бы тоже не отказался от дозы.
