Через семь лет после свадьбы, когда старик скончался, меня в соответствии с обычаем оставили умирать в яме посреди джунглей. Да, забыла сказать, что о соблюдении этой традиции меня предупредили только в день похорон. Прекрасно понимаю, почему ни одна местная княжна не согласилась выйти замуж за пожилого правителя. Только когда я ходила по дворцу и рассматривала фрески с изображениями моих предшественниц, я и не догадывалась, почему все жены правителей были чужестранками. Точнее, я не понимала, почему ни одна жительница Негара не желала выйти замуж за обеспеченного раджу, который никогда и ни в чем не отказывал женщинам.

На Негара есть такое поверье: вдова знатного человека должна сидеть в гробнице мужа и готовить ему обед. Если через семь дней дух покойного не забирает несчастную женщину, то ками, высшие существа Негара, карают ее душу, и после смерти бедняжка не может попасть ни в ад, ни в рай. Чтобы верная жена не долго мучилась, народ придумал изощренное жилище – яму глубиной в десять размахов, на дно которой опускали гроб с телом мужа, его нажитое добро и супругу. А каждое утро приходили слуги, снимали плетеную крышку-решетку и спускали вниз корзину овощей и фруктов, из которых вдова должна была приготовить блюдо для загробного мира. Может, ками, действительно, существовали, потому что каждый раз вся еда куда-то исчезала.

Я пыталась сидеть, не смыкая глаз, чтобы узнать, кто ест мои лакомства. Но как только я начинала слышать, будто кто-то снимает решетку, я засыпала и открывала глаза уже утром, когда передо мной стояла до верху заполненная корзина, а в голове не было иных мыслей, кроме: надо сделать ужин еще вкуснее, чем вчера. Мысли о смерти куда-то улетучивались и возвращались только к вечеру, когда делать было совершенно нечего, и я сидела на сундуке напротив гроба, с отвращением рассматривая золотую маску, прикрывающую изошедшее трупными пятнами лицо мужа. Я каждый день поднимала это украшение, чтобы протереть его лицо специальным бальзамом, что выдали мне жрецы перед погребением. И с каждым разом оно становилось все страшнее, а по яме распространялся леденящий душу смрадный запах, от которого у меня кружилась голова. Я боялась предположить, как я буду выглядеть после смерти. О моем теле никто заботиться не станет.

Умру я скоро, через пару дней. Потому что несчастной жене ками не позволяют даже опробовать приготовленную еду. Откушать пищу загробного мира – страшнейший грех, за который после смерти душа хозяйки подвергается страшнейшей каре. Еще недолго, и я исхудаю, не смогу готовить, и слуги раджи сбросят в мою яму факелы, и я сгорю вместе с телом старика и всеми его богатствами, так и не узнав, кто и для чего украл меня семь лет назад. За семь лет, что я провела на Негара, я поняла только одно – раджа оказался очень удивлен, когда ему привезли молодую жену. Это могло означать лишь то, что правитель острова не просил специально похитить для его девушку с севера, а оказался такой же жертвой обстоятельств, как и я.

Мне не попасть мне ни в ад, ни в рай, я не любила своего престарелого мужа, без особого усердия я нарезаю ему салат на могиле. Вряд ли он явится, чтобы спасти мою душу. Меня сожгут. И, к великому счастью, никто не увидит моего тела, покрывающегося синюшными пятнами.

И вот опять шелест наверху. Я чувствую, как руки отказываются двигаться, а перед глазами все плывет, словно в тумане, а трупный запах становится особенно ощутим.

Когда я открыла глаза – все было как обычно: спелые фрукты и завернутые в банановые листья, вымытые не кем иным, как жрецами в священной воде, корнеплоды.

Я попыталась встать, однако ноги отказались слушаться меня, и я упала ничком. Все. Конец. Милый раджа, сегодня ты в последний раз откушаешь мой ужин. Все понятно, почему рату Негара с первого же дня после свадьбы учат готовить. Знала бы – сбежала. Я сидела на сундуке, вжавшись спиной в стену, и тяжело дышала. Кто знал, что в один ужасный день мне придется умирать вот так: жертвой обычая. Гадалка из южных земель, которую однажды пригласил к себе в башню мудрый маг, предсказывала мне вовсе не такое будущее. Я не могла, не хотела вставать, и поэтому просто решила вздремнуть, надеясь на то, что кто-нибудь даст мне сил приготовить последний ужин.

Отлежавшись, как я поняла, несколько часов, я принялась очищать плоды от шкурок. Воды внизу было очень мало – только для полоскания очищенного. Зажмурившись, я грызла все шкурки, на которых оставалось хоть немного мякоти, чтобы мало-мальски набраться сил. Вряд ли отходы тоже относились к пище для загробного мира, поэтому особого греха в этом я не находила. Мое некогда красивое голубое платье с золотыми тесьмами выглядело, словно одежда прислуги, у которой не хватает денег купить отстирывающий порошок. Волшебные штучки стоят везде очень дорого. А на лице у меня – земля и липкий сок фруктов, к тому же оно покусано любопытными насекомыми, что не боятся ночами опускаться в погребальную яму.

Таково поверье: женщина во время жизни слишком легкомысленна, и именно она виновата в скорой кончине супруга. Искупить вину возможно только одним способом – работой. И когда жертва, измученная вдова, попадает в царство мертвых, ей и мужу воздается по заслугам. Поработала на славу – живи красиво, а коли нет – бродить тебе вечно за Краем и не найти покоя. Мне уже все равно, куда я попаду. В Нордэрде говорится, что после смерти человек переселяется в другое церство, что находится где-то очень далеко, где ему и воздается по заслугам.

И вот снова вечер. Последний в жизни принцессы Нордэрда. Завтра меня не станет, а на престол после кончины моего отца взойдет противный Карл, сынок верховного министра. Он всегда хотел стать родоначальником новой королевской династии северных земель. Вот и сбудется его мечта.

Я аккуратно поставила котелок на крышку гроба раджи и уселась в угол. Ну, может, хоть напоследок ками Негара откроют мне тайну, кого я кормлю по ночам. Последняя засечка на стене гробницы. Я пытаюсь выковырять грязь из-под ногтя. Зачем? Все равно я умру. Нет, коли я принцесса, у меня должны быть чистые руки. Но у меня ничего не получается, и ноготь ломается. Противно. Приходится откусывать его зубами. Видела я, как нищенки грызут свои ногти. Теперь я ничем не отличалась от них. Что я сделала? Перед кем я виновата, если мне пришлось пережить столько страданий?

Так, что там говорила южная гадалка: «Ты взойдешь на престол и станешь мудрой справедливой королевой, если у тебя хватит сил и отваги научиться тому, о чем не написано ни в одном фолианте!» Ее пророчество сбылось. Рату – это королева. Насчет мудрости не знаю, но справедливости по отношению к островитянам мне хватало. Что же касается таинственного знания – наверняка мудрец рассказал мне сию неписанную тайну, просто не обратил на нее внимания.

Шаги, те же самые, что и предыдущие восемь дней, скрежет открывающейся решетки. Затхлый запах мертвечины как всегда вырывается наружу вместе с убираемой преградой. И я чувствую, как опять кружится голова. Нет, никогда мне не увидеть ками.

Проснулась я от громкого чавкающего звука. Я не сразу сообразила, что это могло означать, а потом и вообще разочаровалась.

В тусклом свете чего-то зеленого я увидела высокого плечистого парня в красной бандане. Он сидел на гробу раджи и жадно жевал приготовленный мной салат.

– Ками? – прошептала я, с испугом глядя на него.

Нет, не ками. Судя по желтой рубашке, перетянутой ремнями и черным кожаным штанам, заправленным в грязные сапоги, этой личности до высшего существа, ой, как далеко. Будь я сейчас в лесах Нордэрда, то назвала бы этого мужика, рассевшегося в чужом захоронении как у себя дома, разбойником. Бегло оглядев его, я заметила, что у него на ремнях висело три увесистых меча: ятаган южан, древний фламмер из Эстэрры и катана из Хигаши-но-Чикию. Точно, не ками. Если те и владеют оружием, то не мечами с волнистым лезвием, что запрещены властями Нордэрда даже во время военных действий.

– Что ты тут делаешь? – прожевав мясо, спросил парень.