— Ты в порядке? — спросил Грин.
— Я устал, — сказал Тайри очень тихо. — Я не хочу больше здесь оставаться.
— Черт возьми, — зло процедил Антонелли. — Надо было думать об этом раньше, до того, как ты убил ее.
Реймон оставил его замечание без ответа. Он понимал, что Тайри говорит не о камере. Он говорил, что не хочет больше оставаться в этом мире. Грин это тоже почувствовал. Именно поэтому он забрал у Тайри ремень и шнурки.
— Хочешь сэндвич или что-нибудь? — спросил Грин.
— Нет.
— Могу сходить в «Сабуэй».[20]
— Ничего не нужно.
Грин посмотрел на часы, потом на камеру и сказал: «Пять часов тринадцать минут». Он вышел из комнаты, а Тайри потянулся за сигаретой.
Реймон взглядом поблагодарил Грина. Они вместе с Рондой Уиллис направились к своим рабочим местам, расположенным неправильным треугольником в центре офиса. Все трое были старшими детективами отдела и друзьями.
Грин устало опустился в кресло, Реймон тоже сел, тотчас потянувшись к телефону, чтобы позвонить жене. Он звонил ей несколько раз в день и всегда, когда закрывал дело. По этому делу предстояло еще много работы, особенно бумажной, но сейчас детективы могли позволить себе небольшую передышку.
Детектив Антонелли и детектив Майк Бакалис, подвинув стулья, уселись рядом. Невысокого роста, широкоплечий и узкобедрый Антонелли был энтузиастом тренажерного зала «Голд». Сослуживцы в глаза называли его «заслонкой», а за глаза «затычкой». Бакалиса, из-за его крупного, напоминающего клюв носа, прозвали «трубкозубом», иногда его называли «Баклава». Бакалис появился в офисе только для того, чтобы напечатать повестку о вызове в суд, но поскольку он терпеть не мог возиться с бумагами, он только говорил об этом целый день.
На столах детективов среди фотографий детей, жен и родственников валялись фотографии жертв и мест преступлений, снимки подозреваемых, которые сумели уйти от суда, превратившись в навязчивую идею сыщиков. На тех же столах можно было найти распятия, изображения святых и цитаты из псалмов. Многие действительно были набожными христианами, другие только утверждали это, а некоторые полностью утратили веру в Бога. Разводы в их среде — дело обычное, впрочем, были и такие, которым долгие годы удавалось сохранять прочные семейные отношения. Слабостью некоторых была игра, другие крепко пили, а немногие пребывали в крепкой «завязке». В основном работники отдела после смены выпивали бутылочку-другую пива, и проблем с алкоголем у них никогда не было. Никто из них не походил на киношный образ героя-полицейского. Они работали, не рассчитывая сделать на этом хорошие деньги, и для большинства работа так и не стала призванием.
— Все в порядке? — спросила Ронда Уиллис, заметив, что Реймон, повесив трубку, нахмурился.
Реймон встал и, скрестив руки на груди, прислонился спиной к перегородке. Он был мужчиной среднего роста с хорошо развитой грудной клеткой и твердым плоским животом, который постоянно подкачивал. У него были черные волнистые волосы, еще нисколько не поредевшие и без единого седого волоса. Подбородок украшала мужественная ямочка. Он носил усы, единственное, что выдавало в нем копа. Среди белых парней носить усы было не принято, но они нравились его жене, и этого было достаточно.
— Похоже, мой сын опять проштрафился, — вздохнув, сказал Реймон. — Регине звонил заместитель директора и жаловался. Черт возьми, из этой школы нам звонят буквально через день.
— Он парень, — сказала Ронда, которая одна воспитывала четырех мальчишек, родившихся от двух мужей. Каждую свободную минуту она тратила на общение с сыновьями.
— Я понимаю, — ответил Реймон.
— Кто жалеет розги, тот портит ребенка, — встрял Бакалис, разглядывая порнографический журнал. У Бакалиса не было детей, но он посчитал нужным вступить в разговор.
Антонелли, который был разведен, взял несколько полароидных снимков со своего стола и бросил их Бакалису.
— Лучше посмотри на это.
Это были посмертные снимки Жаклин Тейлор. На фотографиях обнаженный труп женщины лежал на черной пластиковой простыне. К моменту опознания тела сестрой, Жаклин отмыли от крови, но эти снимки были сделаны, когда ее только что привезли в морг.
Колото-резаные раны были особенно заметны на шее и груди, причем одна из грудей была почти отделена от тела. Один глаз был открыт шире другого, и от этого она казалась крепко подвыпившей. Картину довершал распухший и вывалившийся изо рта язык.
— Жуткое зрелище, — сказал Антонелли и закинул ноги на стол. Одна из штанин задралась, обнажив рукоятку «Глока», торчащую из кобуры на лодыжке.
Бакалис перебирал фотографии без каких-либо комментариев. Несмотря на то что они поймали убийцу, настроение у детективов было не лучшее, да и как можно было радоваться результату, видя такое.
— Бедняжка, — вздохнул Грин.
— Он в общем-то несчастный человек, — после паузы сказал Реймон. — Парень был нормальным и вполне законопослушным гражданином. Но вот год назад он теряет работу и начинает покуривать крэк, потом жена пускает к себе в постель какого-то ублюдка, который оставляет свои трусы в той же комнате, где спят детишки Тайри…
— Я знал его старшего брата, — вставил Грин. — Черт, я ведь встречал Уильяма, когда он был еще ребенком. У него была хорошая семья. И пусть никто не говорит, что наркотики не могут испортить вам жизнь.
— Даже если он подаст апелляцию, то все равно получит свой четвертак, — сказала Ронда.
— А у детей вся жизнь пойдет наперекосяк, — сказал Грин.
— Она, должно быть, была замечательной женщиной, — сказал Бакалис, все еще изучая фотографии. — Я хочу сказать, он так страдал, потеряв ее, что предпочел убить, лишь бы она не досталась другому.
— Если бы он не накурился этого дерьма, — сказал Грин, — то, наверное, соображал бы, что делает.
— Дело не только в наркотике, — возразил Антонелли. — Уже доказано, что женщина может спровоцировать убийство. Даже женщина, которой ты не можешь обладать.
— Женщина все может, даже тянуть товарняк, — сказала Ронда Уиллис.
Бакалис положил фотографии на стол, потом коснулся подушечками пальцев клавиатуры компьютера и замер, с глуповатым видом глядя на монитор.
— Эй, Заслонка, — позвал Бакалис. — Как ты посмотришь на то, чтобы напечатать повестку?
— А как ты посмотришь на то, чтобы пойти куда подальше?
Эти двое еще некоторое время лениво переругивались, но вскоре прибыл Джин Хорнсби и принес добытые в мусорном контейнере улики. Реймон поблагодарил его и принялся за работу. Ему предстояло заняться сопутствующей бумажной волокитой, включая занесение подробностей дела в «Книгу». В этот толстенный фолиант заносили все возбуждаемые и уже закрытые дела по убийствам, имена офицеров, которым поручалось дело, мотивы и другие детали, которые могли быть полезны работе обвинения, и, кроме того, «Книга» по существу была рукописной историей города.
К тому моменту, когда таймср отметил их уход с работы, следственная группа отработала уже три часа сверхурочно.
Джуз Реймон, Бо Грин, Джордж Хорнсби и Ронда Уиллис, выйдя из офиса, направились к машинам, припаркованным на автостоянке отдела ОТП, за торговым центром «Пенн-Бранч» на Саут-Ист-стрит.
— С огромным удовольствием заберусь сейчас в горячую ванну, — сказала Ронда.
— Тебе нужно куда-нибудь везти сыновей сегодня вечером? — спросил Грин.
— Сегодня, слава Богу, нет.
— Кто за то, чтобы попить пивка? — спросил Хорнсби. — Я не буду возражать, если вы захотите меня угостить.
— У меня тренировка, — быстро ответил Грин, который тренировал футбольную команду своего родного района.
— А что скажет «Виниловый Реймон»? — не унимался Хорнсби.
— В другой раз, — ответила за него Ронда, которая знала ответ еще до того, как Джуз успел ответить.
Реймон не слушал. Он думал о жене и детях.