У входа стояла Криспила. Вид у капитана айджи был смущенный.

– Ты очень дерзко говорила с принцем, – сказала она. – Я даже испугалась за тебя.

– Пустое. Принц умный мальчик. Он знал, что я не дам ему другого ответа.

– Каста, я… – Криспила сделала шаг и улыбнулась. – Я не ожидала. Ты поступила очень благородно. Чем я могу отблагодарить тебя?

– Принять подарок, – Каста взяла меч-танги, полученный от Ирмаса, и протянула айджи. – Возьми. Я настаиваю.

– Это твой меч, – Криспила ошеломленно попятилась к выходу, обратив к селтонке раскрытые ладони. – Нет, я не могу!

– Можешь. Этот меч напоминает мне о печальных днях моей жизни. И о совершенном мной зле, которое уже не исправить. Я не хотела бы снова брать его в руки. А тебе он послужит. Это работа мастера Хадоши. Совсем неплохой меч, клянусь Шантэ.

– Я знаю, что меч хороший. Просто отличный меч. Но у меня свой есть.

– Поступи, как я. Подари свой клинок одной из своих девушек. Саэ или Эмане. Они заслужили подарок от тебя своей отвагой там, в пещерах под Гойлоном. А мой меч оставь себе.

– А можно мне подарить свой меч тебе?

– Какой в этом смысл, Криспила? Нет, сделай так, как я прошу, – Каста протянула айджи меч. – Бери и владей.

Криспила была айджи. Опытным и отважным воином, которого с детства учили, что у девушек из элитной гвардии только один путь – сражаться за государя и умирать за него в бою. Но Криспила была прежде всего женщиной. И охватившие ее чувства выразила так, как и пристало женщине: подошла к Касте, обняла селтонку и поцеловала ее.

– Почему у меня нет сестры, похожей на тебя? – шепнула она.

– Не жалей об этом, Криспила. Я была бы скверной родственницей.

– Каста, ты сама не знаешь себе цену, – Криспила взяла меч, поднесла его к губам и, поклонившись Касте, вышла из комнаты. Айджи не хотела, чтобы наемница могла прочесть на ее лице чувства, совсем не подобающие командиру гвардии принца. Каста проводила ее взглядом и почувствовала неожиданное облегчение. Будто рухнула какая-то невидимая стена, разделявшая их с Криспилой до сих пор.

Она налила еще вина. В голове шумело, лицо Касты пылало – то ли от выпивки, то ли от волнения. Ее взгляд опять упал на кинжалы. Зачарованные кинжалы князя Хабу.

Оваро верит ей и надеется на нее. Вот смысл этого подарка. Нэни Береника не просила ее позаботиться о дальнейшей судьбе наследного принца Хеалада. Да и надо было ли об этом говорить?

Это не ее война. Но так уж получилось, что ей пришлось в ней участвовать. У нее и у Оваро один враг – Ирмас Удэн. Все равно придется сражаться. За свою жизнь, за жизнь этого мальчика – какая, в сущности, разница?

Но сначала надо выполнить волю нэни. Найти человека по имени Книжник.

Принц Оваро стоял на веранде и наблюдал, как во дворе Каста седлает коня. Криспила стояла за его спиной.

– Она бросает нас? – спросил Оваро, не поворачиваясь к айджи.

– Нет, мой принц. Она едет за помощью.

– Ты думаешь, кто-нибудь захочет мне помочь?

– Конечно, мой принц. Лорды дома Эдхо встанут на вашу защиту, как один. Они давали присягу.

– Ирмас тоже присягал мне и дяде Кадаи, – сказал принц, продолжая смотреть на Касту. – Никому нельзя верить.

– Не стоит отчаиваться, мой принц, – только и могла сказать Криспила. – Боги всегда были милостивы к дому Эдхо.

– Я не отчаиваюсь. Я знаю, что Каста вернется, потому и разрешил ей ехать. Я верю ей, Криспила. Она сможет защитить меня и Рану. Ты сердишься на меня, Криспила?

– Почему вы так думаете, мой принц?

– Я сказал, что Каста сможет нас защитить. Не моя гвардия айджи, а Каста. Тебе, наверное, неприятно это слышать.

– Мой принц, гвардия айджи готова сражаться за вас и умереть. А я готова назвать своим другом всякого, кто поднимет меч в вашу защиту.

– Гвардии больше нет, – сказал мальчик, глядя вслед одинокой всаднице, покидающей двор. – И моего дяди больше нет. Не сердись, Криспила. Просто я очень боюсь.

– Ваше высочество, мы не позволим врагу захватить дворец. Ваши айджи и… наемница – вместе мы остановим Ирмаса Удэна.

– Она уехала, – сказал Оваро. – Проводи меня в часовню, Криспила. Я хочу помолиться.

Ночь была теплая и светлая. Луна поднялась высоко, небо расчистилось от облаков, и теперь над головой Сакаши приветливо сияли все созвездия, которые только можно видеть на небосклоне над Хеаладом. Мирная, хорошая ночь, в которой тишину нарушают только вздохи ветра в верхушках деревьев и дружное пение сверчков в траве.

Маг выбрался из кустарника на тракт. Дорога была кое-где завалена упавшими в бурю деревьями, но для Сакаши это не было проблемой – Заклинание Ночного Путника давало достаточно света, чтобы разглядеть и обойти любое препятствие. Гораздо больше заботило Сакаши его будущее. Наверное, потому, что Сакаши для себя ничего хорошего в грядущем не видел.

План Рико провалился с треском. Пять элитных ассасинов мертвы, а проклятый айджи отделался парой ранений и едва не прикончил самого Сакаши. Когда Книжник из-за потери крови лишился сознания, Сакаши был так счастлив, что бросился бежать без оглядки и только через какое-то время сообразил, что следовало бы позаботиться о Книжнике. Нельзя давать пощаду такому опасному врагу, а еще Рике обещал за голову таинственного айджи аж десять тысяч сентер премии. Однако, вернувшись, Сакаши с досадой увидел, что над Книжником уже стоят какие-то люди – и постарался побыстрее убраться из деревни.

Полдня он отсыпался в заброшенной хижине неподалеку от дороги, а после наступления темноты направился на юг, в сторону Карании. Сакаши решил для себя, что сообщать Рике плохие новости, используя магическую связь, пока не следует. Уж лучше при личной встрече. К тому же, у него в сумке лежат свитки Таеши, и они смягчат гнев хозяина. Теперь главное, не нарваться на проклятых наемников…

– Сглазил! – с досадой процедил сквозь зубы Сакаши и бросился к обочине дороге, чтобы спрятаться в кустах.

– Стоять! – раздался окрик.

Всадников было много, человек пятнадцать – все в отличных черных лаковых доспехах, по которым пробегали лунные блики. Они появились так внезапно, что Сакаши ощутил суеверный страх. На наемников эти воины не были похожи: слишком дорогое вооружение, отменные сбруи, лошади такие, на каких и князьям не зазорно ездить. Сакаши склонился в угодливом поклоне и засеменил к воинам, надев на лицо почтительную улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – сказал единственный из кавалькады всадник, не облаченный в доспехи. Однако Сакаши понял, что именно он и есть командир этого отряда.

– Я бедный пилигрим, господин, – заговорил маг, уставившись в землю. – Иду из Дреммерхэвена в Каранию помолиться в Храме Всех Богов.

– Ночью добрые люди должны спать, – сказал командир отряда, сверкнув из-под капюшона алыми огоньками глаз. – Или ты не боишься того, что может скрывать ночь?

– Я… – начал Сакаши и замолк, потому что страх схватил его за самое сердце и лишил дыхания. Он увидел ноги коня, на котором сидел говоривший с ним воин. Вместо копыт странный конь имел трехпалые когтистые лапы.

– Ну, что замолк, проклятый санджи? – повысил голос всадник. – Отвечай, когда тебя спрашивают.

– Я… очень боюсь, господин, – дрожащим голосом ответил Сакаши и опустился на колени прямо в грязь. Он это сделал не только из почтительности: ослабшие от страха ноги не держали его. – Пощадите, господин.

– Что будем делать с ним, сын? – обратился всадник в капюшоне к другому, вставшему по правую руку от него. – Отпустим его, или же насладимся вкусом его плоти и крови?

– Господин! – взвыл Сакаши, протянув руки к Малхаи. – Пощадите, господин! Я не простой крестьянин, я маг. И я могу быть вам очень полезен. Я знаю, кто вы такой. Я должен был понять это с самого начала. Прошу вас, господин, не убивайте!

– С чего ты решил, червь, что мне нужна твоя помощь? – ответил фамар. – Что ты можешь знать такого, чего не знаю я?