Брать пример с кошки. Слушать, навострив уши, внимательно наблюдать, затаиться, быть всегда готовым к прыжку и, не раздумывая, неожиданно для жертвы пустить в ход когти уничтожающего удара (так ослепляют фары «леопарда», когда этот танк выскакивает из-за пригорка).

Учиться у кошки нужно также искусству хитро использовать местность, подкрадываться с наветренной стороны. (И снова титры: НАБЛЮДАТЬ! ДОКЛАДЫВАТЬ! НЕ ДЕМАСКИРОВАТЬ СЕБЯ!)

В зале включили свет. Первый захватывающий учебный фильм. Спали при его демонстрации лишь единицы.

Кто-то из четвертого взвода встал и спросил:

— Где снимался этот фильм? Ярмарка, которую показывали, мне знакома.

Вольф не знал.

— Дрянной фильм! — крикнул кто-то с задних рядов.

— Кто это?

— Канонир Бассемер, второй взвод.

— Встаньте, Бассемер!

Крикнувший встал:

— Это опасный фильм.

— Вы можете это доказать, Бассемер?

— Здесь всех подозревают, шпионят один за другим. Это рекомендуется как постоянная норма поведения. По-моему, такую ленту могли сделать только в полицейском государстве.

Отовсюду послышались восклицания протеста.

— Бассемер, как видите, вы одиноки. Нужно правильнее и яснее высказывать свое мнение. Иначе вам не удастся никому из коллег привить ваши политические убеждения, характерные для образа мыслей рабочего кружка, так называемых демократических солдат.[16] Вы просмотрели здесь один из хорошо поставленных учебных фильмов, которые показывают в любой армии мира.

Бассемер ничего не ответил. Несмотря на это, Шпербер счел его поступок мужественным. Он выступил как представитель демократических солдат.

В казарме шли разговоры о Бассемере.

— Он говорил неубедительно, — заметил Беднарц. По мнению же Шпербера, наоборот, не очень убедительно говорил о фильме лейтенант Вольф.

— Ты, стало быть, считаешь, что Бассемер прав? — Беднарц качнулся на стуле и хлопнул газетой по столу.

— А что, я разве сказал, что разделяю его точку зрения? — спросил Шпербер.

— Я нахожу его смелым, поскольку он отстаивает свою точку зрения. Вести же жаркие дебаты по поводу этого паршивого фильма так или иначе бессмысленно. Очевидно, можно было бы продемонстрировать фильм совершенно противоположного содержания.

— Я полагаю, Беднарц, ты считаешь Бассемера недостаточно культурным. Он должен был выступить мягче, — примиряюще сказал Бартельс.

Эдди причесывался перед зеркалом.

— Бассемер, однако, имеет среднее образование, и это говорит само за себя. Он носит маску. Это убежденный враг, должен я вам сказать.

— Шпион, — добавил Хайман. — Он действует не из личных убеждений, а по приказу. За спиной у него целая организация.

Откуда эта уверенность, это превосходство? Стоит Хайману открыть рот, как многие уже считают, что он прав. Некоторые, вроде Бассемера, наоборот, говорят с болью в сердце, но их манера не убеждает большинство.

Шперберу внезапно показалось, что за Хайманом, заполнив весь плац, стоят плотными рядами автомобили БМВ.

В один из последних, жарких по-летнему майских дней перед воротами казармы остановился «Рено-4». Шпербер заметил на автомашине солнечный кругляш — значок противника атомного вооружения. Наблюдает ли за ним кто-либо? Записывают ли номера?

Сюзанна открыла дверцу. Он сел в машину. Девушка была в приподнятом настроении.

— Поехали, — сказала она, бросив жакет на заднее сиденье, и сразу перешла на четвертую скорость.

По шоссе она ехала осторожно. Иногда, управляя машиной одной рукой, показывала другой на пробегавшую кошку, скачущую лошадь с развевающейся гривой, но ничего не говорила. Она притормозила, чтобы поглядеть на летящий планер, наклонила голову к ветровому стеклу и проводила взглядом парящую «птицу». Затем вновь дала полный газ. Когда девушка переключала скорость, Йохен обратил внимание на ее колени, по которым вверх и вниз двигался подол платья. Смотрел, не поворачивая головы, одним уголком глаза. Она работала ногами, управляя автомобилем, и не обращала внимания на небрежность в туалете. «Чрезмерно самоуверенна», — подумал он.

— Если машина не была нужна Ульфу, — начала Сюзанна, — я иногда ездила в Остию или к Альбанским горам. Медленно и всегда по правой стороне. При этом я думала. Во время одной из таких доездок я и решила бросить Ульфа.

— Почему?

Сюзанна не ответила. Она посмотрела в зеркало заднего обзора, включила сигнал поворота, дала полный газ и обогнала какой-то автомобиль. Когда маневр был закончен, она промолвила:

— Я установила, что вообще не знаю, кем я была. Я всегда концентрировала свое внимание на Ульфе и на образе, который он создавал. Сначала мне чертовски льстило, что такой человек так ценит меня. Что-то я собою представляю, казалось мне. Так продолжалось до тех пор, пока я не поняла, что здесь имеет место преклонение перед идолом. Он со мною не считался. Когда я попыталась выяснить с ним отношения, он просто уклонился от разговора. На мои попытки сделать что-либо самостоятельно он или смотрел с кислой миной, или смеялся над ними. Свои слабые стороны никогда не признавал. Становилось ясным, что близкими мы бываем лишь в постели, да и то не всегда.

— А потом вы стали совместно пользоваться квартирой?

— Да, тогда началась новая фаза.

— Это ты называешь фазой. Интересно, в какой фазе ты находишься сейчас?

Сюзанна засмеялась. Когда она сосредоточенно смотрела в зеркало или на спидометр, пробовала, полностью ли отпущен ручной тормоз, он чувствовал себя пассажиром, и только. Каждым движением руки или головы девушка показывала, что руководит она, а он приглашен в автомобиль только для того, чтобы показать ему ее превосходство. Он не хотел с нею спорить по такому поводу. Однако мысль об этом сковывала его. Если он, расслабившись, откидывался на спинку сиденья и вытягивал ноги, то лишь тогда, когда они чрезмерно уставали.

Сюзанна выключила радио и сконцентрировала все внимание на дороге. На автостраде, ведущей к морю, произошла автомобильная катастрофа. Им пришлось отправиться в объезд. Она свернула на боковое шоссе и, проехав несколько деревень, вновь выбралась на автостраду.

Они выехали на побережье. Сюзанна остановилась, вынула из багажника коробку с продуктами, закрыла багажник и проверила, заперты ли дверцы автомашины. Шпербер спросил, кому принадлежит эта машина.

— Один студент с моего курса дал мне ее напрокат.

— Ты, вероятно, опять хорошо устроилась.

Вместо ответа она показала на берег:

— Пошли?

Он как-то растерялся и даже не попытался взять коробку, которую несла Сюзанна. Она держала ее так удобно.

Пробежав немного вдоль переполненного пляжа, Сюзанна сняла сандалии, он же остался в ботинках. На участке пляжа, покрытого крупнозернистым песком вперемешку с гравием, где было посвободнее, девушка остановилась и положила коробку. Они сели. Сюзанна откинулась назад и стала смотреть в небо. Он уставился в море, которое его не особенно интересовало.

— Ты близко его знаешь?

— Кого?

— Владельца автомашины.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь.

— Я тоже не знаю, — промолвил он, рассердившись. Когда Шпербер вновь взглянул на море, оно показалось ему хмурым и неприветливым. Он постарался освободиться от чувства ревности, чтобы не испортить себе настроение на весь день. Ее молчание было слишком продолжительным. Когда Йохен почувствовал, что ему все ясно, он встал, стянул брюки и пошел в воду. Волны, как бы разговаривая с кем-то, полировали прибрежный гравий. Шпербер поднял маленький камешек и бросил его в Сюзанну. Она засмеялась и медленно пошла к нему.

Мысли, которые нужно было бы высказать, не приходили ему в голову. Особенно тогда, когда они сидели на берегу, тесно прижавшись друг к другу, и глядели на воду. Ему было особенно приятно, когда она молча прижалась головой к его груди, однако он старался не признаваться себе в этом.