Почти до следующего вечера председатель местного совета безуспешно старался избавиться от назойливого клиента из Варшавы. Вывезенный на машине не просто за город, а и за границы района, он в изумлении выслушивал поразительные и в большинстве случаев взаимно исключающие предложения главного инженера, употреблял пищу в неизвестных ресторанах, исследовал глубину придорожных рвов и осматривал натыканные по дороге санитарные устройства. Нарастающая боль головы мешала ему собраться с мыслями и понять, для чего все это делается. Волочащий его за собой парень выказывал поразительную фантазию и с редко встречающейся нерешительностью, что приводило его к постоянному изменению направления движения, поворотам, блужданиям и вращением по кругу. Председатель местного совета перестал в конце концов что-либо понимать, перестал слушать, перестал протестовать и в мрачном молчании мечтал лишь о том, чтобы наконец вернуться в собственный дом, лечь в тихом спокойном месте, положить холодный компресс на больную голову и закрыть глаза.

Главный инженер выполнил доверенное ему задание тщательно и безошибочно.

Во втором часу ночи весь персонал бюро облегчённо вздохнул, отёр пот со лба и триумфально поглядел на сотворённую вновь карту. Триумф был несколько затуманен мелким и мало значащим обстоятельством.

— Ты же брал те печати, как хотел, — сказал раздражённо Януш Каролеку. — Не мог уже посмотреть, не осталась ли какая-нибудь из них?

— Смотреть-то я мог, но ничего не было видно, — неуверенно отвечал Каролек. — Мне все мешало, а те очки совершенно были ни к чему.

— Вообще неизвестно, есть та печать там или нет, — недовольно произнесла Барбара. — Вероятно, она находится в пожарной охране.

— В пожарную охрану вламываться не будем, но немедленно это следует уточнить. Если есть та печать, то её нужно извлечь, отпечатать, а завтра подбросить при оказии. На старательно вычерченной карте не хватало маленькой, немного невыразительной печати инспектора противопожарной охраны. После некоторого размышления решено было забрать карту в ратушу и во время подбрасывания украденного оттиска приложить печать на нужном месте. Это сохраняло дальнейшие усилия и беспокойных сложностей.

Необычайно работящая уборщица снова вошла в ратушу. Из окна женского туалета вылетел шнур. Горбатый Лесь привязал к шнуру большой рулон. Горбатый Януш скрывался на площади в тени бани.

Горбатый Каролек следил за выходом улицы сзади дома. Главный инженер ждал на окраине городка в машине.

Через четверть часа раздался шум мотора, и весь персонал бюро, вместе с картой в сирене Стефана, возвращался обратно в пансионат, где сокрушавшийся Бьерн приготовлял несколько опоздавший ужин.

— Я должна сказать вам, что у нас было просто слепое счастье, — сказала Барбара, отпихивая валявшуюся под ногами подушку, снятую с себя. — Не знаю, что мы делали бы, если бы тот председатель не упился бы и не оставил бы все открытым. Ни одна отмычка не подходит ни к столу, ни к двери в кабинет, я специально проверяла. Замки испорчены и очень туго открываются. Подходит только только один — тот, к шкафу, потому что только там стоит новый прекрасный замок…

Разбуженные ролью графа старые чувства Леся снова опутали его воображение. Их огонь, правда, несколько уменьшился, но все же угли ещё тлели в его душе, только смысл их немного изменился. Руины замка вызывали романтические ассоциации, и глазам его явились образы разнообразных героических поступков. Он явственно видел заключённую в башню красивую кастелянку и спасающего её из затруднительного положения влюблённого рыцаря, бородатых разбойников, нападающих на даму в повозке, сорвавшегося с цепи медведя или тигра и нападающего на них с копьём энергичного оруженосца, отдельно какой-то поединок на ристалище… Победитель в поединке, влюблённый рыцарь, атаман разбойников и энергичный оруженосец несомненно имели черты лица, которые ежедневно он видел в зеркале.

Башня лежала в руинах и не была похожа на тюрьму ни в коем случае, тигров не было даже на лекарство, в качестве разбойников могли выступить лишь местные хулиганы, но и как хулиганы они были удивительно вялыми и мало агрессивными. Прозаичная действительность не давала нужных реквизитов, и волей-неволей Лесь должен был прекратить бесплодные мечты.

Инвентаризационные работы подходили к концу. После захода солнца весь персонал бюро прерывал служебные работы, потому что в неосвещённом замке быстрее темнело, и измерения становились невозможными. Барбара, Каролек, Януш и Бьерн отдыхали на опушке рощицы вблизи городка, поедая с трудом добытые Барбарой помидоры и ожидая Леся, который был занят тем, что отдавал в вулканизацию шину мотороллера. Перед ними, на хорошо наклонённом склоне расстилалась поляна в цветах, на середине которой пасся молодой бугай.

— Чтобы их привлечь сюда для туристов, это было бы очень тяжело, — сказал Януш, посыпая солью помидор. — Будет все: гостиница в замке, бассейны, посещение шахты, но есть ли у вас понятие, как это все подать в рекламе?

— Бассейны есть всюду, — недовольно сказал Каролек. — Эта гостиница в замке и шахта — может быть в этом что-то есть…

— Ничего нет, а пропагандируем, — прервала его Барбара. — И люди приедут. Только мы все скрываем вместо того, чтобы показывать. Хороший человек для рекламы — вот чего нам не хватает!

— Что-то нужно придумать, — задумчиво сказал Каролек. — Что-нибудь вроде того, что один американец задумал здесь играть свадьбу. Распространить лозунг: только свадьба в польских замках даёт нам максимум удовольствия!

— И брать за это огромные деньги, потому что иначе это будет малопривлекательно…

— Весь объект окупится за два года, а остальное — это уже чистая прибыль. Понимаете? Мы выигрываем баталию за туризм, у нас есть заказы на десять ближайших лет, общее развитие строительства…

— А этого человека для рекламы уже имеешь? — иронически прервала его Барбара.

Нарастающий энтузиазм увял внезапно, как сорванный цветок. Каролек впихнул в рот целый помидор и с возмущением забормотал что-то неразборчивое. Януш недовольно пожал плечами.

На противоположном склоне появился Лесь. Он избавился от шины и теперь шёл медленно в направлении друзей, полностью поглощённый сценой побега на вороном коне с кастелянкой в объятиях. Погоню организовал несимпатичный муж кастелянки.

— Вот он спокойно себе пасётся, а как ударит ему что-нибудь в голову, так неизвестно, что будет, — вдруг сказал Януш, морщась от неудовольствия.

Наблюдая за Лесем, Барбара и Каролек ощутили нечто вроде беспокойства. Лесь шёл медленно с опущенной головой, но расстояние его лица от буйной травы была довольно большой. Ничего не указывало на то, что он будет в этот момент есть.

— Почему ты считаешь, что он пасётся? — спросила Барбара с нескрываемым интересом.

— Ну а что он делает? Ты же видишь, что он жрёт траву!

— Я не вижу, — запротестовал Каролек. — Он идёт и ничего не срывает.

Теперь уже и Януш ощутил странность положения.

— Ты что, поглупела? Что он должен срывать? Мордой жрёт непосредственно!

Барбара и Каролек вытаращили глаза на Леся в убеждении, что какие-то его действия ускользают от их внимания.

— Ты видишь, что он что-то жрёт? — спросила Барбара недоверчиво.

— Не вижу, — решительно произнёс Каролек. — Он идёт и даже не наклоняется. Ему, видимо, эти помидоры не пошли на пользу, и у него галлюцинации.

Януш оторвал взгляд от бугая и посмотрел с удивлением на Каролека.

— О чем вы говорите? — подозрительно спросил он.

— О Лесе. Он идёт и ничего не жрёт…

— А, вы о Лесе! Что вы, я ведь говорю о том бугае!..

Бугай пасся спокойно, как баран. Идущий через самую середину лужайки Лесь приближался к нему все больше. В сердцах персонала бюро начало пробуждаться любопытство.

— Я и не знал, что он такой храбрый, — удивился Каролек.

— Ну что ты! Он, вероятно, не видит…

— Сидите тихо, — буркнула Барбара. — Может быть, они не видят друг друга взаимно.