— Меня не было. Мы отошли с Толмидом, — сказал Филипп.

— Я был. И я помню, — сказал Иуда.

— Ну вот, — продолжал Фаддей, — Андрей улыбнулся, обнял Дионисия и сказал ему: «Не нужен тебе Спаситель. Мы сами твоего мальчика вылечим. Учитель дал нам власть изгонять бесов. Пойдем покажешь». И они пошли к мальчику. Он лежал без движения, а вокруг него толпились люди, которые пришли с Дионисием. Андрей возложил на мальчика руки, призвал имя Спасителя и прочел молитву, которую Он нам дал. И мальчик, у которого глаза были до этого закрыты, открыл их, улыбнулся Андрею, а потом… вцепился ему зубами в руку, так что кровь брызнула… Ты помнишь его лицо?

— Ты меня спрашиваешь? — спросил Филипп, потому что Фаддей на него смотрел.

— Глаза у него были зверские, — сказал Фаддей. — И бездна ада была в этих глазах. И ад ликовал и смеялся. Андрей же боялся пошевелиться, чтобы не сломать зубы ребенку, потому что вцепился он, как собака, как пес бешеный. А когда отец разжал ему зубы, Андрей усмехнулся и сказал: «Пусть кто-нибудь другой им займется. Похоже, я еще не проснулся как следует и нет во мне силы…» И, кажется, ты, Филипп, потом стал изгонять из него беса…

— Говорят тебе: меня не было с вами! — почти закричал Филипп. — Мы с Толмидом пошли в гору, потому что проснулись и увидели, что сверху из облаков вышли Учитель и Петр с Зеведитами. И мы пошли их встречать. А вы остались внизу.

— Андрей меняпопросил, — сказал Иуда. — Но я медлил. И тогда вызвался Иаков Малый, Алфеев. Но у него тоже не получилось. И тогда ты, Фаддей, подошел к отроку. И он, как только тебя увидел, сразу успокоился и сел, привстав на локтях. А когда ты достал свою склянку и стал кропить мальчонку ослиной мочой…

— Это ниранг, — перебил его Фаддей. — Он уже через неделю перестает быть просто мочой. А после сорока дней в погребе моча, смешанная с золой… Самое сильное средство из всех, которые мне известны, — вздохнул Фаддей и замолчал.

А Иуда прекрасно улыбнулся и ласково сказал:

— И огонь, который ты разжег, тоже не подействовал. Мальчик стал поносить тебя бранными словами. И не смущало его, что рядом стоит его отец, другие взрослые люди…

— Эти мерзкие книжники! — воскликнул Фаддей, но радостно и пылко. — Они и фарисеи всегда так появляется вокруг нас. Ты видел, откуда и когда они налетели? Я не заметил. Но когда оглянулся, они уже кружились и жужжали вокруг нас. И целую толпу привели за собой. И жалили нас взглядами и словами: вы, дескать, ни на что не способны, потому власти никто вам не дал, и ваш Назарей этого беса никогда не изгонит, потому что в отроке бес настоящий и мощный, а вам, шарлатанам, под силу лишь мелкая нечисть, которую любой ученик фарисейский чихнет и изгонит… «Род неверный и развращенный! Доколе буду терпеть вас?..» Правильно заклеймил их Спаситель, когда спустился с горы.

— Это Он книжникам сказал? — осторожно спросил Иуда, едва приподняв брови, которые сразу же стали самой красивой чертой его благородного лица.

— А кому же еще? — удивился Фаддей.

— Нет, я так. Мне просто помнится, что Иисус сначала посмотрел на Андрея, который перевязывал себе руку, потом — на тебя… На меня он тоже посмотрел, — тут же поспешно и деликатно добавил Иуда. — Произнося эти слова, Иисус на всех нас смотрел с грустью и сожалением.

— С этого момента я помню, — вступил в разговор Филипп. — Мы вместе с Учителем спустились с горы и увидели, как Фома и Малый препираются с книжниками и с некоторыми из толпы, которая вас окружала. И тут Дионисий упал перед Учителем на колени и стал просить Его вылечить сына, потому что вы не смогли… «Если Ты можешь что-то!..» Я эту фразу запомнил. И Петр потом подтвердил, что Дионисий произнес ее. То есть он не до конца верил, что Учитель может изгнать беса из мальчика! Стало быть, это его, Дионисия, Учитель обвинил в неверии, а не вас и не книжников! И когда следом за тем Дионисий со слезами воскликнул: «Верую, Господи! Помоги моему неверию», — Учитель тут же изгнал беса из отрока.

— Иисус сначала произнес слова осуждения и уже потом стал разговаривать с отцом бесноватого, — твердо сказал Иуда. И рот его, мужественный, стал самым прекрасным на его лице.

— Не о том говорим! — в нетерпении воскликнул Фаддей, сверкая из сплошной бороды черными глазами. — Не для этого я вспомнил о ермонском бесноватом! «Тут же изгнал беса» — это неправильно, Филипп. Потому что изгнал Он демона с великим трудом. Сначала Он велел, чтобы к Нему привели мальчика. А зачем его было приводить, когда Спаситель стоял над ним? И как его можно было привести, когда ноги его были парализованы?.. Потом Он стал разговаривать с отцом и расспрашивать его о болезни сына. Следом за этим Он потребовал, чтобы Дионисий исповедовал свою веру в Него и Его силы… Истинно говорю вам: Учитель никогда так не поступал до этого. Он, словно воин, собирался с силами: осмотрел оружие, изучил противника, убедился в преданности и надежности своих солдат. И только тогда обратился к отроку и к бесу. И сперва сказал: «Я запрещаю тебе». Но мальчик остался лежать на земле, как будто никакого слова над ним произнесено не было. И тогда Спаситель громко истрого воззвал: «Дух немой и глухой!» А отрок вскочил и весь затрясся. «Я повелеваю тебе: выйди из него!» — велел Спаситель. И тогда мальчик, продолжая содрогаться, упал на землю и корчился, сотрясаясь и испуская пену. «Выйди из него и впредь никогда не входи!» — еще громче воскликнул Спаситель. И отрок дико закричал. Его словно подбросило над землей и снова брякнуло оземь. И он сделался как мертвый. И долго лежал без движения, так что заплакала какая-то женщина и кто-то вздохнул и сказал: «Ну вот, он умер». А отец мальчика, Дионисий, я помню, в ужасе смотрел на Спасителя. И только тогда Иисус улыбнулся, взял отрока за руку, поднял его, и тот встал… А ты говоришь: «Тут же изгнал беса». И Матфей говорит: «Тут же…» Меня Он действительно исцелил тотчас.А беса из сына Дионисия изгонял долго и трудно.

— А после, — продолжал Фаддей, — когда Дионисий, безумный от радости, пригласил нас в свой дом и мы вошли в него, помнишь, Филипп, ты спросил: «Почему мы не могли изгнать беса?» Помнишь, что Он ответил?

— Во-первых, — отвечал Филипп, все более раздражаясь, — мы не пошли к Дионисию и пойти не могли, потому что дом у него в Кесарии, а мы в Кесарию Филиппову никогда не ходили. Во-вторых, я ни о чем по этому поводу не спрашивал Учителя. В-третьих, я уже который раз пытаюсь объяснить тебе и напомнить, что я, Филипп, в неудачных попытках изгнания не участвовал.

— Помнишь, что всем нам ответил Спаситель?! — не слушая, воскликнул Фаддей, продолжая глядеть на Филиппа. — Он сказал, что бесы и демоны такой силы изгоняются только молитвой и постом, а без этой долгой и старательной подготовки изгнать их никому невозможно.

— Про молитву и пост не помню. Может, и говорил, — сказал Филипп. — Но точно помню, что Учитель объяснил ваше поражение вашим неверием. Слишком уж возомнили себя специалистами по злым духам и их изгнанию. А о вере в Бога, в Красоту Его, Свет, за которым Учитель поднимался на гору и в котором, сияя, спустился к темным, слепым, бесноватым… — Филипп тяжко вздохнул и с досадой махнул рукой.

— Правильно! — восхищенно прошептал Фаддей. — Он для того и поднялся на гору, чтобы исполниться силой и с головой погрузиться затем в битву и брань с Врагом человечества и Князем мира сего.

Филипп еще раз вздохнул и больше не возразил Фаддею.

А Иуда спросил:

— Вы обратили внимание, что тогда же Иисус упомянул о каком-то предательстве?

Никто ему не ответил. Филипп только покачал головой. А Фаддей смотрел вдоль дороги, где недавно стояли два богомольца, вышедшие за ними из пальмовой рощи, и где теперь никого не было.

— Исчезли. Растворились, — тихо и радостно объявил Фаддей, Иуда Иаковлев, апостол Христов из города Хоразина.

Глава девятая

ПОСЛЕДНЯЯ БИТВА

Второй час третьей стражи

— Я эту фразу помню почти дословно, — вдруг отозвался Иуда. — Иисус сказал: «Запомните хорошенько и в уши себе вложите: Сын Человеческий будет предан в руки человеческие…»