– А вторая душа, что живет у вас в груди, ищет отдушины у Визе, и Визе играет ей «Преподнесение серебряной розы», хотя в клавире это звучит отвратительно! – Она рассмеялась. – Меня, однако, радует, что со мной вы не кривляетесь. Жалуйте же меня и впредь своим доверием. Но научитесь не обижаться на шутку. По-моему, вам только полезно, чтобы над вами шутили.

Ута поднялась с шезлонга и подошла к перилам балкона. Прислонясь к ним, она продолжала:

– Но если вы думаете, что я счастливее вас… – Она замолчала. А потом закончила, словно сама над собой подшучивая: – …то вы находитесь в приятном заблуждении. – Ветер, игравший ее волосами, бросил ей в лицо шелковистую прядь. – Разумеется, когда у меня на исходе карманные деньги, я могу, как вы трогательно выразились, «довериться» маме! – Опять она шутила. – Но ведь все это пошлые житейские мелочи… Погодите-ка! – Она взяла в комнате какую-то книгу и снова уселась в шезлонг. – «Во всем же, что нам дорого и насущно важно, – прочитала она вслух, – мы несказанно одиноки».

Он разобрал на корешке название книги: Рильке, Письма. «Во всем, что нам дорого и насущно важно… несказанно одиноки», – мысленно повторил Хольт. Но почему же?

– А ведь каждому надо иметь близкого человека, которому он полностью доверяет! Вот мы сейчас кое-что задумали. Может, мне скоро понадобится такой человек. Захотите ли вы помочь мне, если я обращусь к вам за помощью?

– В вашем доверии есть что-то сокрушительное, – ответила она, снова впадая в шутливый тон. – Впрочем, ладно. Попробуйте! Я сделаю все, что в моих силах!

Во второй половине дня Хольт, нахохлившись, сидел у камина. На вопросы Вольцова он только отмахивался. Феттер, Земцкий и Гомулка играли в скат. Теперь, на пороге настоящего приключения, Хольта лихорадило от возбуждения, и он напрасно старался собой овладеть. Но вот Гильберт незаметно подмигнул ему. Когда они вместе поднялись наверх, Хольт спросил:

– Ну, как по-твоему! Получится у нас?

– А ты слушай! – Вольцов вынул из ящика свой «вальтер» и протянул его Хольту. – Держи его все время под прицелом. Главное – чтобы он не удрал. При первой же попытке к бегству стреляй в спину, не рассуждая. Я беру парабеллум. Ну как, не сдрейфишь?

Хольт стиснул в руке пистолет.

– Главное – чтобы не удрал, – повторил Вольцов. – Держи его под прицелом, пока не подпишет. А там можешь отвести свою пушку. О том, чтобы он подписался, позабочусь я. Да и все остальное – моя забота. А теперь пошли. Только не волнуйся, разыграем все как по нотам.

Хольт заранее приготовил фразу: «Привет тебе от Руфи Вагнер!» Это во имя справедливости, твердил он себе, во имя справедливости!

В голосе Вольцова, доносившемся снизу из холла, слышались повелительные командирские нотки. Он засек время:

– Девятнадцать часов двадцать восемь минут… Зепп! Ровно в восемь доставишь лодку к Шварцбрунну, повыше Паркового острова, да смотри захвати бечеву. Как только стемнеет, тащите всю поклажу к лодке – задворками и огородами. К этому времени явимся и мы. Никаких вопросов! Все ясно? Пошли, Вернер!

Оба друга обогнули Скалу Ворона и приблизились к ней с северной стороны. Лес тянулся до самого подножия громоздящихся друг на друге базальтовых глыб. К почти отвесному склону примыкала узкая полянка, сплошь в высоких – по пояс – папоротниковых зарослях. Сюда не заглядывало солнце.

Почва здесь была сырая и мшистая. Вольцов притаился за деревьями на лесной опушке.

Под навесом скал сгущались сумерки.

– Идет! – крикнул Вольцов после долгого ожидания. Хольт забился в расщелину, где залегли темные тени.

– Идет вдоль лесной опушки, – услышал он. – Спрячься, мы возьмем его в обхват!

Вольцов скрылся в лесу. Хольт стоял неподвижно, прильнув к скале, правой рукой он стиснул в кармане рукоятку пистолета. При первой же попытке к бегству стрелять, не рассуждая! Во имя справедливости!

Прошла целая вечность, прежде чем на лесной опушке послышались шаги. Хольт увидел в кустах рослую фигуру Мейснера, за ним перелеском крался Вольцов.

Мейснер был уже в нескольких шагах от Хольта. Остановившись, он повернул голову направо, потом налево. «Алло!» Посмотрел на часы. Хольт выступил из расщелины. Мейснер увидел Хольта, узнал его и, удивленный, воскликнул:

– Это еще что такое!

Хольт медленно обошел вокруг Мейснера, прижав его этим маневром к базальтовой стене. Волнение сдавило ему горло. Тут подоспел и Вольцов. Мейснер, глаз не спускавший с Хольта, повернулся вокруг собственной оси. Увидев Вольцова, он опять сказал:

– Этого еще не хватало… Господа, оказывается, явились на пару!

– А ты, небось, ждал Сюзанну? – ухмыльнулся Вольцов.

Хольт шаг за шагом приближался к Мейснеру, все еще сжимая в кармане пистолет. Вольцов с безразличным видом держался поодаль. Но вот Хольт подошел к Мейснеру вплотную.

– Не рассчитывай встретить здесь Сюзанну, – сказал он. – Ты попался на удочку. Письмо написал я.

– Ах, вот оно что! – выкрикнул Мейснер; голос его дрожал от ярости. – Шантажом занялись! Иначе бы вы не рискнули!

Хольт вытащил из кармана пистолет, направил на Мейснера и сказал:

– Привет тебе от Руфи Вагнер!

Мейснер медленно отступил назад. Хольт – за ним. Мейснер неподвижным взглядом уставился на дуло пистолета. Голос его звучал надтреснуто:

– Чего вам от меня нужно?

– Немногого, – сказал Хольт.

– Берегись! – рявкнул Вольцов. Хольт невольно отступил на шаг. Мейснер тенью промелькнул мимо, в темноте грянул выстрел, и Мейснер, споткнувшись о подставленную Вольцовом ногу, рухнул в чащу папоротников. Мгновение, и Вольцов очутился у него на спине. Мейснер пытался освободиться, но Вольцов крепко прижал его щекой к земле и раза два со всего размаха двинул в ухо.

– На помощь! – заорал Мейснер.

– Я тебе помогу! – сказал Вольцов. – Ну-ка, Вернер, вяжи ему ноги!

Хольт выдернул из кожаных штанов пояс и стянул им ноги Мейснеру. Руки они ему вывернули и тоже связали в локтях. Потом сквозь чащу папоротника поволокли его к базальтовой стене и посадили спиной к камню.

Тем временем стемнело. Вольцов карманным фонариком осветил лицо Мейснера. Нижняя губа у него была рассечена и сильно вздулась.

– Что вам от меня нужно? – с трудом выговорил Мейснер. Вольцов достал из кармана заготовленную бумагу и прочел вслух: «…в тайную связь, а когда она оказалась в интересном положении, застращал ее угрозами и прогнал…»

Мейснер медленно поднял голову. Растерянность, страх, ярость были написаны на его лице.

– Ну вот. Это ты подпишешь, – потребовал Вольцов.

– А если… не подпишу?

– Подпишешь! Сам знаешь: когда кто не хочет, найдутся способы его уговорить.

Молчание.

– Ну а если я все же не подпишу?

Вольцов ничего не ответил. Он взял себе сигарету и протянул коробку Хольту, но тот отрицательно покачал головой.

– Что ж, оттащим тебя в лес и там прикончим. – Вольцов сказал это таким равнодушным тоном, что у Хольта задрожали руки. – Даю тебе пять минут на размышление. Пошли, Вернер!

На лесной опушке Хольт спросил шепотом:

– А вдруг откажется?

– Подпишет, будь уверен. У него не хватит духу.

– Ну а если нет? Неужели мы… его…

– А что нам еще остается? – Вольцов говорил все тем же равнодушным тоном. – Не можем же мы его отпустить! У нас нет выхода! Нападение на фюрера гитлерюгенда, да еще вооруженное! Тем более он знает, что мы в курсе его дел с покойной Вагнер. Если мы его укокаем, придется инсценировать самоубийство – все же какой-то шанс уцелеть. Нельзя, чтобы он на нас донес, иначе нам с тобой несдобровать. Ну, пойдем к нему, пять минут прошло.

Хольт последовал за ним обратно к скале. Убийство! Хладнокровное убийство! – мелькнуло у него в голове.

– Ну как? Надумал?

– Не подпишу! – заявил Мейснер. Вольцов не торопясь дал ему в зубы.

– Злодеи! Бандиты! – взвизгнул Мейснер.

– Молчать! – заорал Вольцов и, схватив его под мышки, легко поставил на ноги. Развернувшись, он с силой ударил его по лицу, а потом еще и еще раз.