– Ну-ну, – скептически усмехнулся Бизон. – Если нужно будет твоей службе безопасности в воспитательных целях рыло начистить, звони, приеду.

Аркадий захохотал и пообещал вызвать нас из Сибирска на торжественное открытие своего кафе.

Последние летние денёчки таяли и улетали как пугливые птицы… Мы с Бизоном купались, загорали, бездельничали и больше не поднимали вопрос как мы живём – вместе, или отдельно.

Вася заявил, что это не отпуск, а «сплошной огнестрел», и улетел в Саратов. Он очень переживал потерю куска своего уха, и как мы его не убеждали, что в любом Васе – уши, это не главное, он уехал в полной уверенности, что стал инвалидом, который неинтересен девушкам.

А вот Сазон не торопился домой. Он просаживал деньги в казино и записался в группу юных дайверов.

– Всё равно меня жена бросила, – отмахивался он от наших уговоров вернуться домой и помириться с Кармен. – Вот нырну как-нибудь, и не вынырну, пусть потом плачет и волосы рвёт.

Тогда Бизя решил взять ситуацию в свои руки.

– А то ведь правда не вынырнет, – обеспокоенно сказал он. – У него плавучесть как у ржавого топора.

Бизон куда-то звонил, с кем-то разговаривал, и, наконец, поймал Сазона в акваланге на учебном катере прямо перед погружением на дно морское.

– Ты знаешь, что твоя жена беременна? – сурово спросил он деда.

– Ась?! Что говоришь, сынку?!

Видимо, перед погружением Сазон снял слуховой аппарат и теперь ничего не слышал.

Бизя сорвал с него маску и заорал в ухо:

– Ты в курсе, что Кармен носит твоего второго ребёнка?!!

– Кармен завела жеребёнка?!! – вылупился на него дед.

– Где его вещи? – заорал Бизон и начал так носиться по палубе, что катер едва не перевернулся. Инструктор торопливо принёс из каюты брюки и куртку Сазона.

Бизя вытащил из кармана слуховой аппарат и, зачем-то поплевав на него, вставил в ухо Сазону.

– Тебе известно, старый хрен, что твоя испанка скоро родит?! – наконец спросил он.

– Так она ж уже родила, – опешил Сазон.

– Она ещё раз родит! – завопил Бизя. – До этого она родила мне тётку, а теперь родит дядьку!

– Дядьку?!! – отшатнувшись, Сазон чуть не улетел в море. Бизя поймал его за загривок, вернул на борт и сухо пояснил:

– Твои дети для меня тётки и дядьки, запомни это уже наконец. Кармен от тебя никуда не уходила. Она легла в больницу на сохранение, а ты, старый пень, этого даже не понял. Ей ни разу апельсины никто не принёс! Как вы там живёте?!! Что происходит?!!

– В аэропорт!!! – заорал Сазон. – Немедленно отвезите меня в аэропорт!! Я заплачу! Сынку, где тут в море апельсинов можно купить?!

– Акваланг сними, чудо-юдо, – вздохнул Бизя и помог деду переодеться.

– Дядька, дядька, – бормотал Сазон. – Сколько щас твоему дядьке?

– Шестнадцать недель.

– Да он же здоровый уже, его вовсю воспитывать нужно!

Через час Сазона и след простыл. Он улетел каким-то спецрейсом, который сам себе организовал.

– Элка, мы теперь не сможем жить отдельно. Не имеем права, – сказал как-то Бизя, когда мы валялись на пляже.

Я хмыкнула, потому что не чувствовала пока никаких ограничений, что я имею право делать, а что нет.

– Элка, я билеты домой купил, – счастливо сказал Бизон, протягивая два бумажных прямоугольника.

Я развернула их и прочитала конечный пункт назначения – Сибирск.

– Постой, почему мы едем на поезде? – опешила я.

– Тебе сейчас на самолёте нельзя, – отвратительно-елейным голосом заявил Бизя. – Там перепады давления и радиация.

– Что ещё мне нельзя? – разозлилась я.

– Скакать на лошадях.

Мне захотелось немедленно оседлать лошадь, но на пляже ничего такого не было, поэтому я вскочила и с разбегу бросилась в море.

– Плавать тебе тоже нельзя! – заорал Бизон. – Ты должна лежать, приподняв ноги, пить соки и не волноваться!

– Сам лежи, приподняв ноги, – огрызнулась я.

Моя маленькая, незначительная беременность становилась невыносимой.

Вечером, за два часа до поезда, в калитку поскреблась юная парочка – по виду студенты, страдающие от недостатка еды, витаминов и секса.

– Домик случайно не сдаёте? – смущённо спросил юноша с рюкзаком.

– А сдаю! – вдруг отважилась я. – Три тысячи рублей в неделю и живите, сколько хотите, только петуньи поливайте и канареек кормите!

А почему я не должна страдать деловой хваткой, какой страдали до меня обе Гели Абрамовны?!!

– Ура! – закричали студенты и всучили мне мятые, липкие тысячи, которые достали из несвежих карманов.

Я повела их в дом, где Бизя паковал чемодан.

– А как вас зовут? – привязалась девчонка.

– Геля Абрамовна, разумеется.

– Почему – разумеется? – удивился юноша.

– Скоро узнаете.

– Ой, а петуньи-то умерли. Зачем их поливать?

– Для очистки совести.

– А канарейки где? – оглядела девчонка пустые клетки.

– Наловишь, – распорядилась я.

– Ну, ты даё-ёшь! Зачем голову детям морочишь? – спросил Бизя, когда мы сели в такси. Свою «аудюху» я продала, поэтому на вокзал пришлось ехать на жёлтой «Волге» с чёрными шашечками.

– А это ты видел?! – Открыв сумку, я показала ему пачку мятых тысячных купюр.

– Спрячь! – зашипел он. – Не хватало ещё, чтобы нас за мошенничество повязали!

На перроне толчея, как водится, соперничала с духотой и вонью.

Я ненавидела поезда – ехать в них скучно и долго.

До прибытия нашего поезда оставалось целых пятнадцать минут…

Заметив пустую скамейку, я легла на неё, положив ноги на чемодан.

– Элка, ты что делаешь?! – опять зашипел Бизон.

– Лежу, приподняв ноги, – огрызнулась я.

– Это нужно делать в джинсах, а не в короткой юбке!

– Всё-то ты знаешь про юбки, – буркнула я, но ноги с чемодана сняла.

– Братцы! – закричал позади нас знакомый голос. – За время знакомства с вами я похудел на целых три килограмма!

К нам подбежал Сом с огромным букетом роз и корзиной, от которой пахло жареным мясом.

– А по тебе и не скажешь, – похлопал его по пузу Бизон. – Что, решил проводить нас? Будешь стоять на перроне, утирать слёзы и махать белым платочком?

– Буду. И не один. Кстати, тут вам шашлычки на дорожку. – Он всучил корзину Бизону и помахал кому-то рукой.

Из здания вокзала плавно выплыла Софья Владимировна с эскортом из Боцмана и Пале-Рояля. Парни были причёсаны на косой пробор и широко улыбались.

– Кошмар, – прошептала я, забирая у Сома букет.

– Есть тема, Элла, – затараторила Софья Владимировна. – Есть отличная тема! Как вы смотрите на то, чтобы каждое лето приезжать к нам отдыхать?!

– Как смотрите на это, парни? – подмигнула я бывшим чусовским прихлебателям.

– Мы будем рады, – ответил Боцман, не снимая с лица светской улыбки.

– И мы будем рады, – поддержал его Пале-Рояль.

– Господи, как всё запущено в этом мире, – вздохнул Бизон и зачем-то поцеловал Софью Владимировну в напудренную щёку. – Конечно, мы будем приезжать. Может, не на следующее лето, но через год – точно.

– До отправления поезда номер шестьсот двенадцать, следующего по маршруту Солнечногорск – Сибирск, осталось пять минут! – объявил в динамике гнусавый голос.

Это был наш номер, наш поезд и наш маршрут.

Бизя подхватил чемодан и начал считать вагоны, отыскивая нужный.

– Глеб! – Какой-то пацан, пулей пронёсшийся мимом меня, запрыгнул Бизону на загривок. Это был Прохор. – Глеб! Я тебя люблю! – Прохор, потёрся носом о затылок Бизона.

Обернувшись, я увидела, что к компании провожающих присоединилась Ирма Андреевна и Арно. Смущенно улыбаясь, Громова помахала нам букетиком фиалок, а её охранник поднял вверх сцепленные руки в жесте солидарности.

– Я тоже тебя люблю, старина, – похлопал Прохора по спине Бизя.

– Я тебя никогда не забуду! – прижался к его щеке Прохор.

– И я не забуду.

– Если ты не приедешь ко мне, то я удеру из дома и приеду к тебе! И тогда мы зажжём…