– Так вот… – говорил Борька, опираясь руками о край стола.

Стоя в дверях и заслоняя проход копошившимся за моей спиной караульным, я с любопытством смотрел на герцога: с нами он никогда не разговаривал так категорически и высокомерно. Побить его сейчас, в присутствии младших, я не мог: таков был неписаный кодекс чести. Надо было дождаться конца высокого собрания. Вдобавок мне было интересно, что может предложить этой мелкоте мой аристократ.

– Так вот, повторяю. Пока мне нужна лишь охрана у дворцовых дверей, сменяющаяся каждые полчаса, и пара связных. Кроме того, во дворе дома шестьдесят с четырех до девяти вечера должен постоянно – повторяю: ПОСТОЯННО – находиться контрольный пост. Дислокация – у второго подъезда. Описания объекта усвоены?

– Так точно! – отозвался Котька и усмехнулся.

– Усмешечки? – вскипел герцог.

– Виноват, – пробормотал лейтенант.

– Лишаю тебя жалованья на сутки!

Котька съежился и ничего не ответил. Лейтенанты посмотрели на него осуждающе.

– Обо всех передвижениях объекта сообщать мне немедленно, – ровным голосом продолжал Борька. – Сопровождающих лиц фотографировать, пленку вручать мне лично в руки ежедневно в двадцать один ноль-ноль.

– А где аппарат взять? – деловито спросил Ведя.

– Аппарат будете получать от меня, – резко ответил герцог. – Посторонних снимков не делать, ясно?

– Ясно! – хором подтвердили лейтенанты.

– Командовать разведкой будешь ты. – Герцог властно указал пальцем на Котьку, Котька просиял. – Фотографировать умеешь?

– Так точно! – улыбаясь во весь рот, вскочил Котька. – Так точно, ваша светлость!

– Сиди, – повелел ему Борька.

Застыв у дверей (караульные за моей спиной притихли), я пытался сообразить, кто из наших девчонок живет в доме шестьдесят. Слава богу, это была не Маринка, но все-таки стоило послушать дальше.

– Я устанавливаю вам ежедневное содержание в триста дублонов каждому, – продолжал герцог, и лейтенанты переглянулись. – Рядовым – сто. Кроме того, особо отличившимся будут вручаться правительственные премии. Фальшивые ассигнации изымайте, виновников приводите ко мне. Для наказания фальшивомонетчиков организуется военный трибунал. Председателем трибунала утверждается Бедя.

Бедя насупился, важничая, потом ухмыльнулся.

– Левка будет командовать дворцовой стражей, – продолжал герцог, – а тебе, Виталий, поручается вербовка рекрутов и связь.

– Я в разведку хочу, – покраснев, пробормотал Виталька.

– Для разведки ты слишком заметен, – отрезал герцог. – Вопросы есть? Нету.

Подойдите к столу и возьмите каждый по восемьсот дублонов. Триста себе, остальные солдатам.

Лейтенанты вскочили и молча бросились к письменному столу.

Я хотел было отступить в коридор, но в это время из-за спины моей вывернулся Севик.

– Ваша светлость! – плаксиво сказал он. (Герцог обернулся, увидел меня и смутился.) – Ваша светлость, тут ворвался один, говорит, что член Совета.

– Поч-чему ушел с поста? – справившись со смущением, рявкнул Борька. – Начальник стражи! Разобраться и наказать.

Он быстро взглянул на меня – я был серьезен.

– Заседание Генерального Совета объявляю закрытым, – поспешно сказал герцог.

– Можете быть свободны.

Левка решительно схватил Севика за шиворот, и лейтенанты, построясь в затылок, промаршировали мимо меня в коридор.

– Видал, какие молодцы? – с воодушевлением спросил меня Борька. – Герцогская гвардия, опора режима. А то что за удовольствие сидеть на острове Гарантии в одиночку! Я решил выйти в народ.

Я ничего не ответил, подошел к письменному столу и принялся разглядывать оставшиеся дублоны. На узких полосках фотобумаги был четко отпечатан замысловатый герб: зубастый орел в овале из дубовых листьев (видимо, скопированный из разных учебников по частям) попирал лапами лориальский глобус. С правой стороны точно такой же овал, но без листьев и с надписью внутри: «Великое герцогство Лориаль». А посередине под короной из земляничных листьев (все по правилам, не придерешься!) красовались написанные толстыми «денежными» буквами слова: «Сто золотых дублонов». И ниже мельче: «Обеспечено всем золотым запасом о-ва Гарантии».

В вопросе о шпане у меня личная заинтересованность: полгода назад нас с Маринкой удачно подстерегли в переулке ребята из ее двора. Собственно, какие там ребята! Такая же вот мелкота. Но эти как раз опаснее всех, потому что у них в голове еще мякина, они не понимают причинной связи событий. Когда такое стадо изнывает от скуки, только попадись. Не забуду, как посыпали они на меня: воротники деловито подняты, кепки надвинуты на лоб, а один, который фонариком светил мне в лицо (тоже, должно быть, начальник связи), все приплясывал от азарта и приговаривал: «По глазам его, по глазам! Чтоб забыл дорогу!»

Я лупил кулаками в темноту, раза два кто-то удачно подвернулся, но фонарь мешал: очень сильный был у щенка рефлектор.

Герцог по-своему истолковал мое молчание.

– Тебя шокирует, что я в ваше отсутствие распоряжаюсь нашим общим золотым запасом? – Он подошел и с вызовом поддернул штаны. – Но, между прочим, идея денег моя. Гляди, какой монетный двор соорудил. Разве вам догадаться!

Я повернулся.

В углу комнаты на полу стояла настольная лампа. По обе стороны ее – два стула, на спинках которых лежало чудовищной толщины стекло. На нем – фонарь с красными стеклами и увеличитель.

– Производительность – десять тысяч дублонов в час, – хвастливо сказал герцог. – В моей казне сейчас двадцать пять тысяч дублонов.

– Весь двор купить собираешься? – сухо спросил я.

– А может быть, и куплю, – ответил герцог. – Надо же как-то сплотить всю эту братию. Ведь у меня ни много ни мало двадцать четыре человека под ружьем.

– С кем счеты сводить собираешься? – поинтересовался я.

– Не бойся, не с тобой! – обозлился Борька.

– Да я и не боюсь.

– Чего ж ты из штанов лезешь?

– Кончай дурить малышам головы, – хмуро сказал я.

– А ты попробуй сам подури. Не выйдет, приятель. За меня они в огонь и в воду пойдут, а за тебя – сомневаюсь.

– Мог бы обойтись без Лориали в своих махинациях. Другого ничего не мог придумать?

– А кстати, не ты эту идею подал. А у Шурки я любую идею куплю.

– Мне ты тоже кое-что должен.

– За что это?

– А за имя, которое ты треплешь. Не хочу я, чтоб оно было на твоих паршивых бумажонках.

– Имя тоже покупаю.

– Дорого обойдется.

– Сколько?

– А вот столько.

Я размахнулся ногой и ударил по верстаку. Стул покачнулся, стекло упало на пол – и не разбилось: ковер помешал. Борька едва успел подхватить увеличитель.

– Ах, так!

Поставив на пол аппаратуру, он подошел ко мне вплотную.

– Зло берет, кишки дерет? – проговорил он, презрительно усмехаясь. – Другие клянчат, а тебе принципы не позволяют? А жвачки-то хочется… Хочется, по глазам вижу.

И мы подрались. Дублоны веером разлетелись по комнате. Тетя Дуня с трудом нас разняла.

Я вышел во двор с синяком под левым глазом и с царапиной на щеке. На ступеньках герцогского подъезда кипела бойкая торговля. Деревянные мечи и кинжалы шли по сто дублонов за штуку.

Остров Гарантии, косой обломок выступающей из моря скалы, был в пятидесяти минутах лета от моего континента.

Я промчался над зеленым океаном на бреющем, стараясь скрыться среди барашков и пены, чтобы меня как можно позже заметили с деревянной наблюдательной вышки на восточной оконечности острова. Океан был неспокойным, но солнечным, все кипело, блестело и зеленело вокруг, и я, задыхаясь от испарений чужой воды и от солнца, рад был в десяти милях от острова оторваться от водной поверхности и взмыть высоко в небо.

Остров Гарантии, весь оранжевый от листвы, был как маленький яркий флажок на зеленом фоне океана. С высоты десяти километров я с трудом различил белый командорский дворец, точную копию Парфенона, окруженный пестрым парком из зеленых, желтых, розовых и фиолетовых трав. Еще во времена троевластия парк был засажен растениями разных пород со всех четырех континентов. Сейчас сад разросся, и дворец с двумя флигелями и массивным желтым фортом на южном берегу был едва виден сверху в этой пестроте разнотравья.