Успокаивая моего духовного отца, я сам не очень верил в скорые результаты расследования. Единственный свидетель инцидента – холеный незнакомец в костюме исчез вместе с сатанистами. Уже после того как на место аварии приехала милиция, я вдруг подумал, что в момент столкновения незнакомец вполне мог находиться на заднем сиденье джипа и, не желая светиться, приказал Люциферу и Поросу самим решить проблему. И, лишь когда ситуация неожиданно вышла из-под контроля, а я завладел оружием, он незаметно покинул джип и, прикинувшись хозяином строящегося рядом коттеджа, разыграл весь этот спектакль с телефоном-автоматом «за углом»…

Уснуть в этот день мне так и не удалось – промучившись в постели до семи утра, я встал, принял душ, еще раз смазал ссадину на лице бальзамом из трав, который оставил мне уехавший в храм отец Сергий, надел чистую одежду взамен измаранной при аварии, заварил себе чаю, а потом, поколебавшись, снял трубку старенького, как и все в доме настоятеля, телефона «VEF». Я набрал навсегда записанный в памяти прямой номер моего бывшего командира, а ныне – генерал-лейтенанта ФСБ Алексея Трофимовича Корнача. За прошедшие три года я пользовался этим каналом связи лишь однажды…

Если на происшедшую со мной по вине чертопоклонников аварию, разбитую машину и оставшуюся просто сотрясением воздуха угрозу убийства я еще мог закрыть глаза, то спускать на тормозах демонстративное осквернение святыни было выше моих сил! Помня, как по моей просьбе начальник «аналитического отдела» ФСБ спас невинного парня, осужденного за убийство семи женщин, в том числе и моей Вики, на пожизненное заключение, я верил, что секретное ведомство сможет сделать то, на что не способна обычная милиция, – найти и покарать подонков.

Я набрал номер. После пятого гудка чужой бесцветный голос произнес:

– Слушаю.

– Я бы хотел поговорить с Алексеем Трофимовичем, – столь же лаконично сказал я.

– Кто его спрашивает?

– Старый знакомый. Мое имя вам ничего не скажет.

– По какому вопросу? – продолжал допытываться блеклый, словно измененный компьютером голос, и это мне совсем не понравилось.

– По личному. Он в курсе…

– По этому номеру его уже давно нет, – чуть помолчав, жестко сообщил голос. – Назовите свое имя.

– А как мне связаться с генералом? – Из неизвестного службиста каждое слово приходилось вытаскивать словно клещами.

– Нет информации, – прозвучал содержательный ответ.

– Это срочно. – Ощутив неотвратимо надвигавшуюся перспективу услышать в трубке короткие гудки, я решил немного приоткрыть карты. – Передайте, что звонил Аверин. Я в городе. Алексей Трофимович поймет…

На сей раз ответа вообще не последовало. В мембране щелкнуло, и раздались гудки. Я положил трубку. Вот так сюрприз! Остается надеяться, что мой разговорчивый собеседник с бесцветным голосом электронной машины передаст Корначу мою просьбу выйти на связь.

Позавтракав на скорую руку, я решил сделать то, что собирался сделать накануне днем, – навестить Анжелику Гай и Дмитрия Нагайцева, журналистов еженедельника «Невский репортер», с которыми столкнула меня судьба вскоре после прибытия на Каменный остров и которых я венчал в Троицком храме. Они попросили меня специально приехать для этого в Петербург. С тех пор я три года не был в родном городе.

В отличие от номера Корнача, номер телефона редакции и номер однокомнатной квартирки на проспекте Маршала Жукова наизусть я не помнил, а моя записная книжка осталась на далеком острове, так что пришлось ехать без приглашения. Глянув на часы, я понадеялся, что в рабочее время кто-нибудь из супругов будет в редакции.

По дороге в «Невский репортер» я зашел в один из детских магазинов на Ленинском и купил в подарок двухлетней Лизочке Нагайцевой не слишком большого, по ее возрасту, но очень симпатичного пушистого розового слоненка с гофрированным бантиком на хвосте.

Лучше бы я этого не делал…

Секретарь еженедельника Марина, приятная дама бальзаковского возраста в брючном костюме горчичного цвета и швейцарских очках, узнала меня буквально с порога и от удивления даже всплеснула руками.

– Ой, здравствуйте, отец Павел! Что ж вы не позвонили, не предупредили о своем приезде?! Вы давно в Питере? – Вскочив из-за стола, Марина, цокая каблуками по паркету, подошла ко мне. Ее взгляд, переметнувшийся на торчащую из пакета милую игрушку, на секунду застыл, рот слегка приоткрылся, губы дрогнули. Аккуратно тронутое дорогим макияжем загорелое лицо выражало растерянность.

– Вчера приехал, – наблюдая за женщиной, машинально отозвался я. – Что с вами?

– Это для Лизы?! – осторожно спросила Марина. В ее голосе сквозила боль.

– Да. А в чем дело?.. – задохнувшись от дурного предчувствия, пробормотал я.

– Вы… вы разве ничего не знаете?! – взяв себя в руки, осторожно спросила Марина, тщательно подбирая слова. – Девочка пропала! Три дня назад! Бабушка, мама Анжелики, гуляла с внучкой во дворе, на минутку зашла в квартиру за кофточкой для ребенка, а когда снова вышла, Лизочки в песочнице уже не было, только игрушки… Ужасное несчастье!

Марина вздохнула и покачала головой. Курившие в сторонке у окна двое журналистов подавленно замолчали, бросая на меня унылые взгляды.

– Простите, – это было единственное, что я смог сказать, стараясь держать себя в руках. – Простите меня… Я не знал… До свидания.

Пакет с ни в чем не повинным розовым слоненком теперь жег мою ладонь сильнее раскаленного металла.

Развернувшись, я на ватных ногах направился к выходу и уже взялся за дверную ручку, когда кто-то тронул меня за локоть. Обернувшись, я увидел одного из двух куривших у окна парней. Имени его я не знал, но видел его во время моего прошлого визита в редакцию. Он, как и весь коллектив еженедельника, был на венчании. В опущенной руке журналиста все еще дымилась сигарета.

– Отец Павел, они сейчас дома, – сказал он почти шепотом, глядя мне в глаза. – Уверен, им сейчас как никогда необходима ваша поддержка. Вы знаете адрес?

– Проспект Маршала Жукова, пятьдесят шесть, – кивнул я. – Я как раз собирался туда ехать…

– Нет, это старый адрес, – покачал головой парень. – Дима недавно получил приличный гонорар за изданную в Швеции книгу о боссах русской мафии и купил новую четырехкомнатную квартиру в Озерках. Маришка, – парень обернулся к стоявшей у стола женщине, – я отвезу отца Павла к ребятам, хорошо? А ты, если шеф спросит, замолви за меня словечко…

– Конечно, конечно, Толик. О чем ты говоришь! – поспешно кивнула дама и, не зная, куда девать руки, кончиком указательного пальца поправила очки. – Можете ехать! Аркадий Григорьевич не зверь какой, поймет…

– Пойдемте, отец Павел, – сунув в рот сигарету и распахнув тяжелую бронированную дверь редакции, сказал журналист. – К сожалению, я не смогу зайти к ребятам вместе с вами, сами понимаете, – словно извиняясь, предупредил он, когда мы уже входили в кабину распахнувшего двери лифта. – Что бы ни случилось, мы, журналюги, как врачи и менты, должны работать, несмотря ни на что…

– Конечно, Анатолий, я понимаю. Спасибо тебе. У вас замечательный дружный коллектив, – пребывая в шоке от известия об исчезновении ребенка, я проговорил первое, что пришло на ум.

– Ну… – замялся парень, даже в лифте не пожелавший расстаться с сигаретой, – если совсем честно, то коллектив у нас тот еще. Имени Павлика Морозова. Подковерная борьба за должности, за собственные рубрики, интриги, стукачество и прочее… Как в любой газете. Думаете, главный мне не воткнет за то, что я свалил без разрешения? – Толик ухмыльнулся и покачал головой. – Как бы не так! Просто сейчас все делают вид, что сочувствуют и наповал убиты горем, а на самом деле большинству глубоко положить и на Нагайцева, и на Анжелику! Везунчиков мало кто любит, больше притворяются…

«Вот он, наш двуликий, лицемерный мир, – подумал я, слушая откровения парня. – И он всегда был таким – и сто, и пятьсот лет назад. Улыбки в лицо и нож в спину…»