— Это Отец Предков, это он защитил нас, — услышал Конан благоговейный шепот суеверных холков рядом с собой и сразу вспомнил об Ахайне.

Девушка все еще была без сознания. Киммериец неумело попробовал привести ее в чувства, но тщетно.

— Лекаря! — исступленно закричал он. — Лекаря!..

На плечо ему легла чья-то тяжелая рука. Он раздраженно попытался ее стряхнуть, но рука только крепче сжала его плечо. Конан резко вскочил, готовый в клочья разорвать наглеца, глаза киммерийца полыхали от гнева и ничего не видели перед собой.

— Конан! — услышал он знакомый голос, который доносился, будто издалека. — Ты понимаешь меня? Очнись, капитан!

Киммериец помотал головой, прогоняя с глаз пелену.

— Она мертва, Конан. Она была мертва уже тогда, когда ты принес ее на корабль. Смирись с этим, — терпеливо втолковывал ему рыжебородый ван.

— Сигурд?.. Что?! Что ты сказал?!

Конан проглотил подкативший к горлу комок и медленно повернулся к Ахайне. Долго-долго смотрел на ее милое лицо, даже после смерти казавшееся таким живым. Потом устало поднял глаза. И было в этих глазах что-то такое, отчего старый боевой товарищ киммерийца едва не попятился.

Корсары в исступлении вопили, потрясая оружием:

— Конан с нами! Конан! Амра! Конан!

Гигант тяжело, будто с трудом, вдохнул соленый морской воздух.

— Я рад, что ты вернулся. — Сигурд вновь сжал плечо киммерийца, а потом, повинуясь порыву, распахнул медвежьи объятия. — Принимай команду, капитан!

Конан крепко обнял старого друга. Над его головой шелестели черные паруса.