Наконец мой Пленитель сделал какой-то странный жест, положив свою правую руку себе на голову, повернулся и проворно направился ко мне, одновременно посылая руками какие-то знаки тому, кто находился вне поля моего зрения.

Разговор продолжался. Он шел беспрерывно. Человек очень больших размеров поднялся на ноги, и у меня создалось впечатление, что они обсуждают что-то, связанное с организацией кормления. Странная особа женского пола вскочила на ноги и что-то пыталась ответить. Казалось, она решительно возражает против того, что говорит этот человек. Потом с покрасневшим лицом — от гнева? — она резко села. Человек невозмутимо продолжал свою речь. Мой Пленитель подошел ко мне и пошептал:

— Ты должен презирать меня за то, что я называл тебя невежественным дикарем.

Он сердито выдернул эти странные штучки из моих ушей. Быстрым взмахом руки он проделал что-то такое, что опять мгновенно лишило меня зрения. Я почувствовал, как меня поднимают, и мой стол опять двинулся из этой огромной пещеры.

И стол, и оборудование не слишком осторожно проталкивали по коридору, все время доносился скрип и щелканье металла, потом вдруг направление движения изменилось и меня охватило неприятное чувство падения. С тихим звуком мой стол коснулся пола, и я предположил, что опять нахожусь в той металлической комнате, где был и раньше.

Отрывистые голоса, шелест одежд, шарканье ног. Движение скользящей металлической двери — и я опять остался один со своими мыслями. Что все это значит? КТО такой Адмирал? ЧТО такое Адъютант? И ПОЧЕМУ моего Пленителя называют Главным Хирургом? Что ЭТО за место? Все это было слишком далеко от моего понимания.

Я опять лежал в этой комнате, мои щеки пылали, я испытывал общий жар. Я был совершенно подавлен тем, что так мало могу понять. По их мнению, я определенно вел себя как невежественный дикарь, тогда как по моему мнению — я был похож на яка, стоящего перед разумным человеком, к которому тот обращался, но безрезультатно. Я покрылся холодным потом, когда представил себе, какой позор я навлек на жреческую касту своей полнейшей неспособностью что-нибудь понять. Я чувствовал себя УЖАСНО!

Так я лежал, поглощенный своими страданиями, мучимый темнотой и самыми грустными мыслями, и во мне зарождалось глубокое подозрение, что для этих неизвестных людей мы ВСЕ дикари. Я лежал и покрывался испариной.

Раздался скрип открывающейся двери, и комната заполнилась хихиканьем и щебетанием. Опять эти ужасные особы женского пола! С невероятной стремительностью они опять содрали единственную закрывавшую меня простыню, оставив меня голым, как новорожденный ребенок. Без всяких церемоний перевернув меня на бок, они подложили по всей длине моего тела какой-то холодный липкий лист и быстро перевернули на другой бок.

Когда концы простыни опять подоткнули под меня, я почувствовал резкий рывок — на мгновение мне показалось, что я полечу вверх тормашками со стола. Руки женщин подхватили меня и быстро вымазали резкими жгучими растворами. Потом они грубо обтерли меня чем-то, что по ощущению напоминало старую мешковину.

Время продолжало тянуться. Я изо всех сил старался его подогнать, но сделать ничего не мог. Для такой затеи я был слишком обездвижен. Но вскоре на меня началась такая атака, что сначала я испугался, что меня собираются пытать.

Женщины схватили меня за руки и за ноги и стали крутить и изгибать их, как только могли. Крепкие руки вонзились в мое тело и начали его месить, как будто я был просто куском теста. Костяшки их пальцев оставляли во мне вмятины, мне стало трудно дышать.

Мои ноги развели в стороны, и непрерывно щебечущие особы женского пола стали натягивать длинные шерстяные рукава мне на ступни ног, потом на ноги до самых бедер. Меня подняли сзади за шею, так что я согнулся в талии, наклонившись вперед, и на верхнюю часть моего тела натянули какое-то одеяние, которое стянуло мне живот и грудную клетку.

На мою голову нанесли странную пену с отвратительным запахом и внезапно я услышал сильное жужжание. Источник жужжания прикоснулся ко мне — и у меня застучали зубы — те немногие, что остались после того, как большая часть была выбита китайцами. У меня возникло ощущение, как будто меня остригают, как яка. Грубое обтирание — настолько грубое, что мне показалось, что с меня сдирают кожу, — и какой-то туман опустился на мою беззащитную голову.

Дверь заскользила опять, и до меня донеслись звуки мужских голосов. Один я сразу узнал — это был голос моего Пленителя. Он подошел ко мне и обратился ко мне на моем родном языке:

— Мы собираемся обнажить твой мозг, это не должно тебя пугать. Мы собираемся ввести электроды прямо в твой…

Слова больше ничего не значили для меня, они означали только то, что для меня опять начались страшные времена и я бессилен что-либо сделать.

Незнакомый запах распространился в воздухе. Щебечущие женщины замолчали. Смолкли все разговоры. Клацнул металл о металл. Потом послышалось бульканье жидкости, и я почувствовал, как что-то острое вонзилось в мою левую руку. Меня с силой ухватили за нос и в мои ноздри втиснули какое-то непонятное круглое устройство, затолкав его дальше до самого горла.

Я почувствовал покалывание по всему черепу, за которым внезапно последовало онемение. Появилась издающая жалобный вой ужасная машина, которая коснулась моего черепа и начала медленно обходить его вокруг. Они собираются отпилить мне верхнюю часть черепа!

Ужасные, все перемалывающие пульсации проникали в каждую клетку моего существа — у меня было ощущение, как будто каждая моя косточка вибрирует в знак протеста. Наконец — я это ясно почувствовал — вся верхняя часть моей головы была отрезана, за исключением маленького свисающего кусочка плоти, с которым еще оставался соединенным мой череп.

Я по-прежнему испытывал ужас, но это был странный ужас, потому что, хотя я и был очень напуган, я сознавал, что сама по себе смерть не вызвала бы у меня протеста.

Теперь меня охватили ощущения, описать которые невозможно. Без какой-то видимой причины я вдруг издал протяжный звук «Ахх-хахх-хахх». Потом мои пальцы начали резко дергаться. Я ощутил жжение в ноздрях, казалось, я должен немедленно чихнуть — но чихнуть я не мог.

Но самое худшее было потом. Я вдруг увидел перед собой своего дедушку по материнской линии. Он был в одеянии правительственного чиновника. Когда он обратился ко мне, на лице его появилась добрая улыбка. Я посмотрел на него — и почувствовал удар изнутри: я не должен был видеть его. У меня не было глаз! Что за чудеса? Я удивленно вскрикнул, и видение исчезло. Ко мне подошел мой Пленитель.

— В чем дело? — осведомился он. Я рассказал ему.

— О, это не значит НИЧЕГО! — воскликнул он. — Мы только стимулировали некоторые центры твоего мозга, чтобы ты стал лучше все понимать. Мы видели, что у тебя есть способности, но тебе мешала медлительность и оцепенение, вызванное религиозными предрассудками. Это не позволяло тебе открыть свой мозг. Теперь мы делаем это для тебя.

Особа женского пола ввинтила маленькие устройства в мои ушные раковины, сила, с которой она это делала, позволила бы ей ввинтить колья для палатки в каменистый грунт.

Раздался щелчок, и я стал понимать чужие языки. Я стал ПОНИМАТЬ весь смысл. Теперь мне был понятен смысл и назначение таких терминов, как «кора головного мозга», «продолговатый мозг», «психосоматический» и тому подобное.

Коэффициент моих интеллектуальных способностей был увеличен — и я теперь знал, что все это значит. Но это было суровое испытание! Я был полностью обессилен. Время, казалось, остановилось.

Вокруг меня беспрерывно ходили люди. Их бесполезная болтовня не умолкала. Все это стало мне надоедать. Мне захотелось оказаться подальше от этого места с такими странными запахами, места, где мне отрезали всю верхнюю часть головы, как будто это было просто крутое яйцо. Это не значит, что мне часто доводилось видеть крутые яйца — они были для купцов и тех, у кого есть деньги, а не для бедных жрецов, питающихся тсампой.