Молодой человек подошел к выходу из пещеры, который теперь вырисовывался сероватым овалом на фоне тьмы, затопившей все внутри. Отливающее пурпуром небо перерезали черные силуэты горных вершин. Внезапно сквозь темные тучи прорвался серебристый свет луны, как будто рука Бога отодвинула покрывало ночи, чтобы погрязшее в трудах человечество могло увидеть «Царицу Неба». Но молодой монах недолго рассматривал окружавшие его красоты, его трапеза была слишком скудной и западному юноше могла бы показаться абсолютно недостаточной. Вскоре он вернулся в пещеру и, быстро справившись с унынием, крепко уснул.
Первые утренние лучи заставили его беспокойно перевернуться. Мгновенно проснувшись, он вскочил на ноги и виновато осмотрелся вокруг. В это время старый отшельник, с трудом передвигаясь, вошел в основную часть пещеры.
— О Почтенный! — взволнованно воскликнул молодой монах. — Я проспал и не позаботился о полуночной службе!
Потом, осознав, где он находится, он почувствовал замешательство.
— Не бойся, юноша, — сказал отшельник с улыбкой, — здесь не бывает служб. Человек, достигнув определенного развития, может провести «службу» внутри себя, в любое время, для этого совершенно не обязательно собираться в стадо, подобно глупым якам. Но приготовь себе тсампу, поешь, потому что сегодня я должен очень многое тебе рассказать, а тебе необходимо все запомнить.
И он медленно вышел навстречу пробуждающемуся дню.
Час спустя молодой монах сидел перед старцем, слушая историю, настолько необыкновенную, что она захватила его целиком. Это была история, которая послужила основой для всех религий, всех волшебных сказок и всех легенд на всем белом свете. История, которую замалчивали священники и «ученые», верой и правдой служащие своим властям еще со времен племенного строя.
Солнечные лучи мягко пробивались сквозь листву, окаймлявшую вход в пещеру, ярко вспыхивая на металлических вкраплениях ее каменных стен. Воздух слегка прогрелся, и слабая дымка появилась над поверхностью озера. Громко щебетали немногочисленные птицы, обсуждая нескончаемые проблемы поиска пищи на скудных клочках земли. Высоко в небе в восходящем воздушном потоке парил одинокий гриф, взмывая и опускаясь на своих широко распростертых крыльях, пока его глаза зорко осматривали почти безжизненную местность в поисках умерших или умирающих животных. Убедившись, что здесь он ничего не найдет, он с пронзительным криком устремился прочь в поисках более благоприятных мест.
Старый отшельник сидел прямо и неподвижно, его тощую фигуру покрывали только остатки золотистой мантии. Правда, она уже не была золотистой, солнечные лучи выбелили ее до слабого желтовато-коричневого цвета, оставив желтые полосы в тех местах, где ниспадающие складки слегка защищали ее от безжалостных лучей. Его высокие острые скулы были туго обтянуты кожей и их покрывала восковая бледность, столь типичная для тех, кто не часто выходит на свет. Его ноги были босы, и все его имущество составляли чаша, молитвенное колесо, да еще запасная мантия, тоже давно превратившаяся в лохмотья. И ничего больше, ничего в целом мире.
Сидящий перед ним молодой монах глубоко задумался над тем, что он увидел. Чем выше духовность человека, тем меньшей собственностью он владеет. Великие Настоятели в золотых одеждах, их богатство и обильная пища, они всегда были на стороне политических властей и жили настоящим, только на словах следуя Священным Книгам.
— Молодой человек, — прервал молчание голос старца, — мое время уже близится к концу. Я должен передать тебе свои знания, и после этого мой Дух будет свободен и сможет отправиться в Небесные Поля. Ты тот, кто должен понести эти знания другим, так что слушай и запоминай, ничего не упуская.
«Запомни это, выучи то! — подумал молодой монах. — Жизнь — это тяжкий труд и больше ничего. Больше не будет никаких воздушных змеев, никакой ходьбы на ходулях, никаких…»
Но старый отшельник продолжал:
— Тебе известно, каким пыткам подвергали меня китайцы, ты знаешь, как я блуждал в пустыне, пока не пришел к великому чуду. Таинственный внутренний импульс вел меня до тех пор, пока я не свалился без чувств у самого входа в Усыпальницу Мудрости. Я расскажу тебе об этом. Все мои знания должны принадлежать тебе. Хотя мне это было показано тогда, когда я был лишен зрения, я видел все.
Молодой монах кивнул головой, забыв, что старец не может этого видеть, а вспомнив, сказал:
— Я слушаю тебя, Почтенный Учитель, и я постараюсь запомнить все.
Произнося это, он поклонился старцу, потом опять сел на место, ожидая продолжения речи.
Старый человек улыбкой выразил свое удовлетворение и продолжал:
— Первое, что я помню, это то, как я ощутил себя удобно лежащим на мягкой постели. Конечно, я был молод, совсем, как ты сейчас, и я решил, что попал на Небеса. Но я ничего не видел, а я знал, что, если бы я оказался По Ту Сторону Жизни, зрение опять вернулось бы ко мне. Итак, я лежал и ждал. Вскоре ко мне приблизился звук очень тихих шагов и затих передо мной. Я лежал тихо, не зная, что меня ждет.
— А! — раздался голос, который, как мне показалось, чем-то отличался от всех остальных голосов. — Итак, к тебе вернулось сознание. Хорошо ли ты себя чувствуешь?
«Что за глупый вопрос, — подумал я, — как я могу хорошо себя чувствовать, если я умираю от голода?»
Умираю от голода? Но я больше не чувствовал голода. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО чувствовал себя хорошо, ОЧЕНЬ хорошо. Я осторожно пошевелил пальцами, почувствовал свои руки — они больше не были похожи на плети. Я опять был полон жизни и был вполне нормальным человеком, если не считать того, что у меня не было глаз.
— Да, да, большое спасибо, я действительно чувствую себя хорошо, — ответил я.
И услышал, как Голос произнес:
— Мы могли бы восстановить твое зрение, но тебе удалили глаза, так что теперь мы этого не сможем сделать. Отдохни еще немного, и мы подробно обо всем с тобой поговорим.
Я отдыхал — у меня не было выбора. Вскоре я опять уснул. Сколько времени я проспал, я не знаю, но меня разбудил мелодичный перезвон колоколов, перезвон, мелодичнее и благозвучнее самых прекрасных гонгов, лучше, чем древнейшие серебряные колокола, звонче храмовых труб. Я вскочил и стал оглядываться, как будто я мог что-то увидеть своими пустыми глазницами. Чья-то рука нежно скользнула по моим плечам, и мягкий голос произнес:
— Поднимайся и идем со мной. Я поведу тебя.
Молодой монах слушал зачарованно, удивляясь, что ничего подобного никогда не происходило с ним, и в то же время сознавая, что в конце концов это ДОЛЖНО произойти!
— Продолжай, пожалуйста, Почтенный Учитель! — воскликнул он. Старый отшельник улыбнулся, выражая благодарность своему слушателю за проявленный интерес, и продолжал свой рассказ.
— Меня привели в какое-то помещение, которое, по-видимому, было большой комнатой, заполненной людьми — я слышал шелест их дыхания я шуршание их одежд.
— Садись сюда, — произнес мой гид, и подо мной оказалось странное устройство. Собираясь сесть на землю, как делают все разумные люди, я едва не ударился о какой-то предмет.
Старый отшельник сделал паузу, воспоминание об этой сцене вызвало у него короткий смешок.
— Я внимательно его прочувствовал, — продолжал он, — он оказался мягким и прочным. Он опирался на четыре ноги и сзади у него было ограждение, которое поддерживало мою спину.
Сначала я решил, что они считают меня слишком слабым, чтобы я мог сидеть без посторонней помощи, потом это вызвало у меня едва сдерживаемое веселье, так как оказалось, что именно таким образом сидят эти люди. Мне было странно сидеть подобным образом, я чувствовал себя неуверенно, и мне казалось, что меня жестоко выставили на показ, поместив на обитый войлоком помост.
Молодой монах попытался представить себе помост для сидения. Для чего нужны подобные вещи? Зачем люди выдумывают ненужные предметы? Нет, решил он, земля достаточно хороша для того, чтобы сидеть, — она куда безопаснее, с нее нельзя упасть. И как человек может оказаться настолько слабым, чтобы его спина нуждалась в опоре?
