В конце концов, игроки оставили свое развлечение, когда выяснилось, что Конан забыл предыдущий счет, а Душегуб, как ни старался, тоже не смог его вспомнить. Наемный убийца невозмутимо собрал свой скудный выигрыш и отправился спать в гамак. Конан, находясь в мрачном настроении, решил остаться на палубе. Но, опустошив еще одну бутылку вина, он вскоре заснул тяжелым тревожным сном, растянувшись на сваленных в кучу снастях и запасных парусах.

Его мучили кошмарные сновидения, однако это не помешало ему беспробудно проспать всю ночь. Перед самым рассветом Конан внезапно проснулся и по привычке сразу схватился за рукоять меча. Он мучительно пытался понять, что его разбудило и чем вызвано такое сильное чувство тревоги.

Вот опять. Снова какие-то непонятные звуки. Они доносились из темной дали.

Что это? Треск дерева? Голоса людей?

Конан весь превратился вслух, и ему показалось, что он различает хруст расщепляемых досок и крики ужаса. Шум слишком далекий и неясный. Неожиданно все прекратилось. Наступила тишина.

Полная тишина.

В смятении Конан вскочил на ноги. Перед восходом солнца ветер совсем утих. Паруса безжизненно висели в вышине, лишь иногда слегка колыхаясь на неизвестно откуда налетевшем ветерке. Киммериец подумал, не пора ли поднять людей, чтобы посадить их на весла, но быстро отказался от этой идеи. Корабли Зингары теперь оказались в более выгодном положении, а в темноте плеск воды подскажет противнику место их пребывания.

Вахтенный, должно быть, уже доложил Имилю о сложившейся ситуации, и тот, по-видимому, пришел к такому же решению. К тому же до рассвета их еще может отнести подводным течением в сторону от врагов. Как бы то ни было, при свете дня появится возможность хотя бы оценить обстановку.

Конан снова лег и лежал без сна, глядя, как на востоке занимается заря. Приблизительно через час небо стало светлеть, и он подошел к борту. На душе киммерийца скребли кошки. Послышался скрип открываемой двери и звук шагов за спиной. Конан оглянулся и увидел вышедшего из каюты туранца. Тот сладко зевал и лениво потягивался.

«Интересно, насколько наигранна эта беззаботность?» — подумал Конан.

— Доброе утро, — бодро поздоровался Имиль. — Я приказал вахтенному разбудить меня, как только забрезжит рассвет. Однако вы меня все-таки опередили, Ну что там у нас? Уже что-нибудь видно?

Конан отрицательно покачал головой. Клубящийся над волнами туман окутал все окружающее пеленой еще более непроглядной, чем ночная мгла.

Когда первые лучи солнца коснулись водной глади, еще слегка затянутой легкой рассеивающейся дымкой, море вокруг было абсолютно чистым до самого горизонта.

— Проклятый ветер так и не поднялся! — разразился проклятиями Имиль. — Похоже, нам придется провести еще одну ночь в этих водах, если, конечно, ветер не задует к полудню. Пожалуй, я посажу людей на весла, — с досадой добавил он, наконец.

Приказания командира были выполнены. Сонная команда высыпала на палубу, ворча по поводу того, что доблестным воинам приходится трудиться подобно рабам на галерах. Небо посветлело, однако вчерашних преследователей по-прежнему видно не было.

Судно с трудом сдвинулось с места и поначалу шло очень медленно. Но вскоре гребцам удалось его разогнать до приличной скорости.

Взошло солнце. Между тем, даже внимательно осмотрев весь горизонт через подзорную трубу, Конан не заметил ни каких признаков галер Зингары.

— Как я и предполагал, они не рискнули сунуться в воды Аргоса, — напомнил Имиль, когда стало ясно, что беглецы в океане одни. — Даже упрямству зингарцев есть предел. Эфрель опять продумала все до мелочей. — Несмотря на всю самоуверенность юноши, в его мягком голосе слышалось явное облегчение.

— Похоже на то, — машинально согласился Конан. Однако в этот момент все его внимание было сосредоточено на другом.

На значительном расстоянии от них он заметил плавающие останки судна, потерпевшего кораблекрушение, и теперь пристально рассматривал их в подзорную трубу. Сломанные бревна, ящики с грузом, обычно заполнявшие трюмы, мелкие, трудно распознаваемые предметы. По всему видно, что корабль был крупным, и катастрофа произошла совсем недавно, так как качающиеся на воде обломки еще не разнесло в разные стороны морскими течениями. Похоже, никто из команды не спасся. Там, среди мешанины полузатонувших бревен и корабельной утвари, не было видно ни одного тела.

В водах Аргоса невозможно налететь на подводные рифы. Может быть, преследующие их галеры в темноте столкнулись? Однако даже самый сильный толчок не раскрошил бы их корпуса на мелкие щепки. Что же тогда произошло?

Конан передал подзорную трубу подошедшему Арбасу. Теперь он почти не сомневался, что никогда уже больше не мелькнут на горизонте высокие мачты галер, которые еще так недавно следовали за ними по пятам.

Это произошло поздней ночью. Все на зингарском корабле сладко спали, когда вахтенный заметил стоящую у борта одинокую фигуру в плаще, с накинутым на голову капюшоном. Обрадовавшись тому, что кто-то скрасит его одиночество в тоскливые часы ночного дежурства, он подошел к человеку, не нарушая молчания.

На лицо мужчины падала глубокая тень, и матрос не смог определить, кому на судне не спалось. Впрочем, этот вопрос не слишком его интересовал. Он был просто доволен, что не один и, перегнувшись через леер, стал вглядываться в океан, окутанный ночной мглой.

Дул сильный ветер. Корабль разрезал темные волны с белыми барашками, оставляя за собой пенистый след. Призрачный холодный свет почти полной луны отражался от маслянисто-черной поверхности воды. Подняв глаза, вахтенный увидел всего несколько звезд, да и те смотрели как-то недобро, словно кошачьи глаза, сверкающие в темноте. Небо было почти полностью закрыто тяжелыми облаками, которые выглядели очень необычно. Подгоняемые ночным ветром, они неслись с огромной скоростью, время от времени закрывая мертвенно-бледное светило и принимая при этом самые причудливые очертания.

Все в небе казалось странным. И роковые гигантские фигуры, гротескно изгибающиеся, словно живые, и звезды, искоса смотрящие на зловеще изогнутые силуэты, и луна, похожая на единственный глаз безумного божества, внимательно наблюдающего за тем, что происходит в этом мире.

— Посмотри! — изумленно воскликнул вахтенный, показывая вверх. — Почему, интересно, облака ведут себя так дико?

— Это, боги тьмы, — прозвучал в ответ неестественный скрипучий голос. — Они ткут человеческие судьбы из нитей безграничной космической ночи. Ты увидел сейчас их тени. Силы зла собираются сегодня отпраздновать грядущие страшные дни.

Слова звучали нереально, словно эхо, доносящееся издалека сквозь пространство и время. Этот жуткий надтреснутый голос напугал матроса. Он резко повернулся, чтобы рассмотреть говорящего.

Рядом с ним никого не было.

… Единственный раз в жизни вступил Конан в союз с силами зла, чтобы уничтожить еще большее зло, отомстить своему старинному врагу — правителю Турана…

Немедийские хроники