Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И тогда я скрутила свою вежливость в бараний рог и сказала, что я тоже в какой-то мере историк, и тоже писала про тамплиеров, и эти песни уже слышала. А Лена ему это с облегчением перевела. Потому что она тоже впала в недоумение от экскурсии в столь ранний час.

И мы с ней, на разных языках, рассказали историку все, что я знала про тамплиеров. И даже рассказали, как я дружила с последним тамплиером в нашей стране (между прочим, уцелевшим после проклятого 1314 года) и как я искала посвящения. Но последний тамплиер меня не посвятил. Потому что я женщина. Но этот последний тамплиер пообещал, что если я призвана, то это меня найдет.

«И что же?» – спросили мы с Леной историка. Неужели он, историк, думает, что столь почтенный старец, последний, фигурально выражаясь, из могикан отечественных тамплиеров, говорил все это зря?! И неужели он, историк тамплиеров, готов вот так запросто обмануть мои ожидания и подвести столь почтенного человека?!

Иан сконфузился и сказал, что в орден меня не примут. Потому что я женщина.

Ага! Значит, все-таки есть, куда не принимать?

Надо было ковать железо, пока горячо. И мы с Леной вкрадчиво поинтересовались, куда, по его мнению, слились все тамплиеры Шотландии, когда орден запретили? Куда слились их последователи, сыновья, братья и прочие близкие мужского пола? Которых не сожгли?!

Иан сказал, что в Шотландии вообще никого не сожгли. Это же не вульгарные французы.

Тем паче! Ну?!!

И тут Иан позвал нас в гости.

Мы, пока он не передумал, прыгнули в машину и висели у него практически на заднем бампере до самого Эдинбурга, чтобы он не скрылся ненароком.

Он жил в подвальном этаже шикарного дома на центральной площади. К нему вела кованая чугунная калитка, а над калиткой возвышалось очень пафосное крыльцо. У двери стояли кеды для утренних пробежек. И туфли жены историка. Историк напоил нас чаем в зале, заставленном икеевской мебелью. И познакомил с женой. Жену звали Вивиан, как возлюбленную Мерлина. Только в отличие от коварной ведьмы эта была бухгалтершей. В кабинете Иана стояли книги про тамплиеров. Многие из таких стояли и у меня. Только у меня не висел в кабинете тамплиерский плащ. И не стоял тамплиерский церемониальный меч (потому что я женщина и путь в орден мне заказан).

Я спросила, откуда меч и плащ.

– А-а-а, – махнул рукой Иан, – это у нас в магазинчике продается. При ордене.

– Хм-м-м...

– После посвящения можно купить.

– Ясно, – сказала я. Хотя мне ничего не было ясно. Просто это слово я произношу по-английски с неплохим выговором.

Иан сказал, что тоже когда-то искал посвящения. И?писал работу про последнюю сохранившуюся святыню тамплиеров. Про голубой штандарт (блю блэнкет), под которым тамплиеры собирались в минуту опасности. И однажды он нашел этот голубой штандарт. Он пришел по найденному адресу. И так – слово за слово, прижился. И стал рыцарем-тамплиером.

(Я припомнила, что тоже читала что-то про этот штандарт. Господи! Да если бы я тогда не щелкала клювом, а вот так решительно кинулась бы и нашла место хранения! Тогда бы им было некуда деваться, раз я их рассекретила! И они были бы вынуждены принять меня в орден. Для безопасности. И я бы сейчас не мучалась, а просто бы сняла фильм про себя. Как я иду в белом плаще с крестом рядом с ведущей в белом плаще с крестом!)

– А где нашли блю блэнкет?

– Да здесь и нашел, – ответил Иан.

Он как-то просто (как это бывает в бредовом сне) взял ключи, отпер внутреннюю дверь наверх, на первый этаж. И снял сигнализацию. Там, на первом этаже, в стеклянной витрине висело это голубое одеяло! И еще там были залы. С реликвиями ордена тамплиеров и других орденов, которые объединились перед внешней угрозой современной истории. Там стоял огромный стол для заседаний. Это была официальная резиденция.

Я посмотрела на Иана и спросила: «Вы кто?»

Он высказался в том смысле, что с тех пор он и живет при одеяле. И при резиденции.

Выходило, что он Хранитель. Где-то третье лицо в ордене.

Потом Иан с женой отпаивали нас с Леной чаем. Жена жаловалась. Она и знать не знала, когда выходила замуж, что ее муж – тамплиер. А когда узнала, уже было поздно.

Она не то чтобы боялась, что его сожгут. Она негодовала, что он все вечера проводит либо на собраниях, либо в кабинете – пишет книги. А она думала, что они будут ходить в клубы и в кино.

Я робко поинтересовалась, нельзя ли мне все-таки в тамплиеры. По протекции столь высокопоставленного рыцаря. Но Иан был непреклонен. Потому что я женщина. И чтобы загладить вину за этот прискорбный факт, он согласился сниматься в нашей передаче и даже отвести ведущую в магазинчик.

– Вот, все – ведущей! – запричитала я. – Мне, между прочим, тоже идет белое!

Тогда Иан порылся на полке и подарил мне медальку ордена тамплиеров. Но я уже начала жадничать и решила извлечь максимальную пользу из его чувства вины.

Я сказала, что для визуального ряда грандиозного проекта самого грандиозного канала его плаща, его одеяла, его жены и его резиденции – маловато. И хорошо бы еще снять церемонию посвящения в орден.

Иан опешил. Потому что, с одной стороны, как соучастник, он уже болел за качество продукта. А с другой стороны, церемонии эти были строго засекречены. Чтобы ненароком не ворвались какие-нибудь короли-пироманы, как это уже случилось шесть веков назад.

Он сказал, что может познакомить нас с людьми, которые расшифровали музыку, зашифрованную в резьбе колонны в Рослинской часовне.

Я сказала, что это само собой. Но еще – церемонию!

Он дал телефончик. Он сказал, что это телефончик секретаря великого магистра. И пусть мы договариваемся сами о таком деликатном деле.

Тогда я добавила милостиво, что фиг с ним, с плащом. Сама пошью.

Мы раскланялись с тезкой девушки Мерлина, с кошкой Хранителя и с самим Хранителем.

Так нам не терпелось воспользоваться телефончиком.

Лена начала звонить прямо из машины. Она шипела Магнусу, чтобы тот вел неслышно. А в трубку она говорила так великосветски, так куртуазно, что получалось практически по-староанглийски. Со стороны выглядело, будто она звонит в четырнадцатый век.

Пока она говорила, я мяла потные руки и взывала к небесам, где, по моему убеждению, должен был пребывать сейчас мой знакомый тамплиер. Я напоминала ему, что он обещал! И пусть не подведет!

Но мой знакомый тамплиер, видно, подзабыл обещание. Или подзабыл меня. Так мне показалось. Потому что Лена нажала отбой и сказала, что секретарь обалдел и сказал, что он не вправе решать такие вопросы. Потому что это из ряда вон. И надо это все согласовывать, обсуждать, обговаривать. И дал телефончик.

Лена сказала, что нас, видно, запустили по служебной лестнице, и теперь мы будем звонить по всем возможным телефонам и согласовывать свой вопрос со всеми чиновниками ордена, пока Рослинская часовня не рассыплется в прах под натиском времени.

И набрала телефон. Лена изложила суть вопроса уже не так великосветски. А потом поинтересовалась, с кем это, собственно, она имеет честь беседовать по столь деликатному вопросу.

Оказалось, что она имеет честь с господином великим магистром ордена тамплиеров.

Лена с ужасом посмотрела на меня. Что говорить магистру?!!

– Ты же все сказала!

Магистр сказал, что с такой просьбой к нему еще не обращались. И – так и быть – исключительно из уважения к дерзости просьбы и к экзотичности страны он пригласит нас на посвящение. Оно как раз будет через три дня. В одной часовенке. В двух часах езды от Эдинбурга.

Лена уже начала было куртуазно благодарить, но резко смолкла.

«Стоп! – сказала Лена. – Какие три дня? Это нам не подходит. Вы уж извините, господин великий магистр. Это же экзотичная дальняя страна. Они пока камеры довезут на собаках, у них уйдет две недели!»

Потом Лена взяла себя в руки. И вернулась к учтивой манере, принятой в приличном обществе этой страны. Нельзя ли быть столь любезным ему, господину магистру, а также восьмерым неофитам, ищущим посвящения, и несколько перенести церемонию? Исключительно из сострадания к жителям столь удаленной, но искренне заинтересованной державы?

5
{"b":"119543","o":1}