Песнь Крови согласно кивнула, глубоко вздохнула и, ослабив контроль, дала волю скрытому в ней зверю. Она закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, но почти мгновенно раскрыла их.

– Ты тоже это почувствовала? - поторопилась спросить Ульфхильда.

Встретившись с ней взглядом, воительница помрачнела.

– Да, но лишь на мгновение. Но затем что-то оттеснило это ощущение. И мне снова стало казаться, что все спокойно. Хальд предположила, что колдовство заставляет меня доверять Соль и Мани, а теперь еще и это! Клянусь зубами Фрейи! Ты права, и она также. Жди меня здесь.

Песнь Крови проскользнула в дом, где шло веселье, и вернулась с Гутрун и Хальд.

– Ульфхильда чует опасность, и я тоже,- торопливо объяснила она.- А ты, Хальд, права насчет Мани и Соль. Теперь я хочу, чтобы вы объединили свои магические силы и постарались пробиться сквозь щит колдовства, скрывающего опасность. Торопитесь!

Ведьма кивнула.

– Мы можем устроиться в моей хижине. Идем, Гутрун.

Две колдуньи поспешно удалились.

– Сторожевые башни! - внезапно воскликнула Ульфхильда и бросилась к той, где она совсем недавно разговаривала со своим другом.

Песнь Крови увидела, что на сторожевых башнях отсутствуют часовые. Она бегом вернулась в общий дом и у бочки с элем увидела Гримнира.

– Гримнир, тревога! - хватая его за рукав, крикнула она.- Предупреди остальных и назначь немедленно новых часовых. И не спускай глаз с Мани и Соль.

– Новые часовые? Мани и Соль? - переспросил Гримнир, но она уже торопилась к выходу. С досадой ругнувшись, рыжебородый воин поспешил выполнять приказание.

С мечом в руках Ульфхильда спрыгнула на землю с лестницы, ведущей на башню, как раз в тот момент, когда к ней приближалась воительница с выхваченным из ножен мечом.

– Часовой спит, и я не в силах разбудить его.- В голосе Ульфхильды отчетливо звучала тревога.- Как будто его опоили каким-нибудь зельем.

Песнь Крови с проклятием бросилась к дому Хальд, Ульфхильда не отставала от нее. Они ворвались в дом, сжимая мечи. Обе колдуньи подняли глаза от разложенных на полу рун.

– Руны указывают на яд,- объявила Хальд, прежде чем ее подруга заговорила,- или же какое-то крепкое зелье.

– И я чувствую колдовство Хель, мама,- в свою очередь проговорила Гутрун, пытаясь скрыть внезапный страх.- Чары эти очень сильны… Прошлой ночью мне приснился кошмарный сон о Локите. Все было именно так, как я тебе рассказывала, когда ты решила, что сразила его в сражении в замке Тёкк. На самом деле он не погиб. Я видела, как он стоит и смеется, глядя на меня… а потом он медленно стал подходить все ближе и ближе, а я не могла пошевелиться.

– Почему ты мне ничего не рассказала о сне?- с укором поинтересовалась Песнь Крови.

– Ей не хотелось портить тебе настроение в праздник,- ответила за Гутрун Хальд, касаясь ее руки.- И, кроме того, ты знала, что он и раньше ей снился.

– Может ли кто-либо из вас справиться с действием отравы? - быстро спросила Ульфхильда.- Вы, похоже, правы. Я нашла часового спящим и не смогла его разбудить.

– Проклятие! - Хальд вскочила на ноги.- Я посмотрю, что можно сделать. Пойдем со мной, Гутрун. Если это колдовство Хель, твои силы могут оказаться полезнее моих,- говорила она, одновременно собирая и укладывая в кожаный мешочек травы, которые, как ей казалось, могли им пригодиться.

– Мани и Соль могли отравить еду на празднике,- предположила Песнь Крови,- и мы все ее ели.

Ульфхильда собиралась возразить, что она к еде не притрагивалась, но Хальд заговорила первая.

– Возможно, их миссия уже выполнена, и они успели причинить нам зло,- сказала служительница Фрейи.- И мы все медленно умираем от яда, сами не понимая того! - Она заспешила к двери. За ней устремилась Гутрун, а следом и Песнь Крови с Ульфхильдой, держа наготове мечи.

– Смотри сюда! - Ульфхильда остановилась, указывая на север. Над стенами в той стороне клубились, быстро сгущаясь, черные тучи, порожденные колдовством Хель, чтобы охранить лошадей Тьмы от убийственных для них солнечных лучей. И все явственнее становились доносящиеся с севера заунывные вздохи Ветра Тьмы под копытами коней-призраков.

Взгляд воительницы метнулся к дому. Дверь его оставалась полуоткрытой, но поблизости не было видно ни души. С проклятиями Песнь Крови ринулась туда, призывая Хальд и Гутрун следовать за ней.

Ульфхильда помчалась к северной стене и в мгновение ока просто взлетела на сторожевую башню. На площадке распластался часовой. Она бросила взгляд на север и не могла сдержать град проклятий.

Вдали уже стали четко различимы несшиеся во весь опор к лагерю по колдовскому ветру лошади Тьмы, а на них одетые в черное всадники - воины Хель.

– Армия Тьмы наступает! - обернувшись, крикнула Ульфхильда Песни Крови, но та уже не могла ее слышать. На белом снегу у двери в дом распростерлись бесчувственные тела Песни Крови, Гутрун и Хальд.

 Глава вторая

ЛОКИТ

Ульфхильда, спрыгнув на землю, птицей подлетела к воительнице и попыталась привести ее в чувство, но все старания ее оказались тщетны: Песнь Крови так и не очнулась.

Угрюмое завывание ветра становилось все слышнее и слышнее, клубящийся мрак быстро застилал небо. И вот уже тучи доползли до солнца и скрыли его в своем черном водовороте, превратив ясный день в зеленоватые зловещие сумерки. Ульфхильда прекрасно понимала, что у нее в запасе считанные секунды до того, как на крепость обрушится армия Хель.

Взвалив на плечо Песнь Крови и обхватив за талию Гутрун, Ульфхильда устремилась с ними к открытой двери общего дома. Могучие мышцы ульфбьерна перекатывались под не прикрытой одеждой кожей. Одна лишь мысль билась в ее мозгу: быстрее добраться до потайного хода и вынести по нему воительницу и Гутрун в безопасное место.

На пороге неожиданно появились Мани и Соль: удивление и недоумение отразились на их лицах, и они захлопнули дверь прямо перед носом Ульфхильды. Женщина-волк яростно ударила в дверь, но брат с сестрой успели вовремя задвинуть засов.

Протяжный вой Ветра Тьмы раздавался теперь совсем близко. Ульфхильда бросилась к ближайшей хижине в надежде спрятать там соратниц до тех пор, пока ей удастся их разбудить. Но не успела Ульфхильда преодолеть и половины пути, как над северной стеной она различила быстрое движение, так что времени на отступление не оставалось.

С безмолвными проклятиями Ульфхильда повалилась на снег и замерла, по обе стороны от нее лежали бесчувственные Песнь Крови и Гутрун.

Через северную стену ворвались в крепость черные как ночь воины Тьмы. Их кони-призраки скакали по заунывно стонущим вихрям, рожденным магией Хель.

Возглавляли атаку девять всадников Тьмы: воины-скелеты с горящим в глазницах их черепов багровым пламенем и затянутыми в кожаные перчатки костлявыми руками, сжимавшими мечи с черными клинками.

За ними следовал бледный светловолосый юноша с красивым лицом, от его голубых глаз веяло ледяным холодом.

За юношей двигались полчища воинов Хель: мужчины и женщины, умершие с молитвой к Хель на устах, за что она вернула их к жизни, причислив к своему воинству.

Матово поблескивали вороненые кольчуги и шлемы, тела всадников покрывала черная кожаная одежда, а на плечах развевались плащи, подбитые лохматым черным мехом. На черных круглых щитах серебрилась особая руна - знак Хель, рукоять мечей венчали серебряные черепа.

Лошади Тьмы спустились на призрачных вихрях к земле. Взгляд юноши упал на воительницу и ее дочь. Он направил своего коня к их неподвижным телам. Лицо его исказила ярость. Он сплюнул на снег со злом и пренебрежением.

– Рад приветствовать тебя, мать моя,- с издевкой проговорил он, притворно кланяясь.- А тебе, сестрица, мои наилучшие поздравления.- Он повернулся к Гутрун и расхохотался, но его жесткий и злой смех не предвещал ничего хорошего.